Небоскребы магов - Гай Орловский

Фицрой постепенно пришел в себя, сел на высокой корме, что поднимается на высоту человеческого роста над палубой.

– Что-то народу многовато, – сказал он ворчливо. – А если ограбим кого, куда складывать?

– Не торопись, – ответил я, – что грабить по мелочи?.. У нас большие корабли на стапелях. В их трюмах места на все хватит. А сейчас важнее команды подготовить… и для них тоже.

– Когда это еще будет, – буркнул он.

– Скоро, – заверил я. – Вообще-то корабли эти не что-то сложное, строить можно быстро. Я взял на борт народу вдвое больше, чем нужно для управления, чтоб учились, помогали, присматривались, подменяли при случае. Я даже среди гвардейцев отбирал только добровольцев, кто сам вызвался!

Он оглянулся на гвардейцев, присланных королем. Почти все охотно выполняют любую работу, то ли король так велел, то ли сами, как патриоты, желают успеха будущему мятежу против угнетателей в лице Пиксии и Гарна.

– Похоже, – сказал он, – они тоже поймались на твой крючок. Смотри, этот Ваддингтон, хоть и глерд, а как таскает связки канатов, как бросается разворачивать парус!

– Какой крючок?

– Не знаю, – ответил он, – но я вот поймался.

Рассвет сразу двух солнц застал нас уже милях в десяти от берега, торговые корабли обычно держатся к нему даже ближе, чем мы сейчас, так что вполне.

Понсоменер в нетерпении повизгивает на клотике, Грегор уже дважды покрикивал, чтобы тот не раскачивал мачту.

Я заметил, что на несколько минут, когда лучи двух солнц сходятся под определенным углом, море становится пугающе прозрачным, корабль словно зависает в пустоте и двигается, покачиваясь, по воздуху, а под ним, оказывается, кишмя кишит странная жизнь, где носятся плотные стайки рыбешек, парят гигантские скаты, и неспешно проплывают массивные глыбы исполинских кальмаров, морских змей, а то и вовсе таких чудищ, что даже в эпоху динозавров их точно не было.

Команда тут же бросалась к бортам и тоже со страхом всматривалась вниз, где далеко-далеко виднеется дно с совсем уж непонятной и пугающей жизнью: двигаются какие-то чудовища, из расщелин высовываются щупальца и пытают схватить проплывающих мимо…

Я подозвал Грегора и Ваддингтона, как облеченных властью на корабле, сказал веско:

– У нас две задачи, помните. Проверить ходовые качества судна, отработать навыки команды, чтобы все без сучка и задоринки…

– Ограбить парочку кораблей, – добавил Фицрой и сладострастно потер ладони, – для начала.

Я отмахнулся.

– Это мы уже проверили. Что получилось на захваченном, на этом получится точно. Нет, вторая задача будет… скажем, хотя бы издали оценить военную мощь Гарна.

– Издали? – спросил он с сомнением. – Разве что по количеству кораблей…

– Город тоже говорит о мощи или слабости, – сказал я. – Сравни столицу Уламрии и столицу Нижних Долин!.. Даже издали заметна разница.

Он кивнул.

– Ну да, Уламрия сильнее. Хотя Нижние Долины богаче.

– Столица Гарна, – сказал я, – если не на берегу моря, то, как и Буйлары, тьфу, Шмитберг, на берегу реки… может быть, по ней можно подняться и до столицы. Но, думаю, не потребуется. Когда такое теплое южное море, то народ есть народ, а это значит, что он из людей, а людьё всегда стремится к теплой воде. Увидим один город… увидим уровень этого потенциального противника.

Грегор, прислушиваясь к нашему разговору, все время оглядывался на парус с такой тревогой, что Фицрой сжалился, похлопал его по плечу.

– Да успокойся, капитан… Как я понимаю, ветер дует, мы плывем… ха-ха!.. без усилий.

Когг идет почти вдвое быстрее, чем привычные здесь суденышки, ветер дует чуточку наискось, но площадь огромного паруса перехватывает его легко и красиво, и корабль буквально летит туда, куда велено.

Нервная суматоха начала затихать, хотя сам Грегор напряжен, как струна, в роли капитана впервые, тренировки в заливе не в счет, здесь не только пугающий простор, но и волны, и ветер, которого в заливе почти не чувствуешь.

У двери моей каюты на бочке расположился гвардеец, это Ваддингтон позаботился, молодец, никто не должен даже иметь возможности зайти в комнату командующего походом, когда тот отсутствует или занят.

Я прохаживался по палубе; как же здорово, когда настоящая палуба, а не надстройка на корме, те ставят уже сотни лет, и никто не догадается ту платформу просто удлинить, прикрыть ею весь верх, что обеспечит и полную водонепроницаемость судна, и резко повышает прочность всего корабля и его поперечную жесткость.

Да и автоматически удваивается сама вместительность корабля: часть команды и все грузы размещаются под палубой… ах да, надо ввести понятие трюмов, а у нас там пока только поддерживающие палубу столбы для повышения прочности корпуса.

Я жестом велел Грегору подойти, сказал негромко:

– На следующем судне, что сейчас на стапелях, на баке нужно чуть выше волноотвод и козырьки. Запомни. Если я забуду, скажешь Дорригану. Он, как и ты, бригадир плотников, но у нас, как сам знаешь, уже управляющий верфью! А то ли еще будет.

Он сказал тревожно:

– Когда такая скорость… у меня самого сердце екает, когда корабль вот так в волны носом!

– Ватервейс собирает и отводит всю попавшую на палубу воду, – напомнил я. – Все предусмотрено.

Он покосился на шпигаты, где вода завихряется мелкими бурунчиками, спеша вернуться обратно в море.

– Голова идет кругом!

Я посмотрел на его красное от волнения лицо.

– Палуба, дорогой Грегор. С появлением палубы корабли становятся другими. Теперь все пойдет нарастающими темпами.

Он взглянул тревожными глазами.

– Это… как?

– Подумай о том, – сказал я, – что палуб может быть несколько… Нет-нет, лучше не думай! Или оставь это для берега. Сейчас нужно всего лишь ни в чем не сбиться. Ничего не забыть из того, что разучили в заливе.

За нашими спинами хохот, крики, матросы и гвардейцы толпятся у бортов, показывая пальцами в воду. Громче всех орет Фицрой, глаза вытаращены, рот до ушей, такие же счастливые наши плотники и гвардейцы, а теперь моряки, половина из них впервые в открытом море.

Фицрой увидел меня, замахал торопливо:

– Юджин! Иди сюда!

– Что там? – крикнул я.

– Чудища! Каких ты никогда не видел!

Я лениво отмахнулся.

– Да ерунда какая-нибудь. Смотри сам.

– Да ты подойди!

Вопил он настойчиво, я вышел из каюты, моряки расступились, в море прыгают и веселятся дельфины, легко обгоняют корабль и, похоже, дразнятся.

– Ладно-ладно, – сказал я им ласково, – следующий корабль будет вдвое быстрее. Ладно, в полтора раза, тогда и посмотрим.

Все смотрели то на меня, то на дельфинов. Фицрой покачал головой, во взгляде восхищение и нечто еще, тревожащее.

– Юджин, признавайся…

– В чем? Я когда-то говорил, что не видел моря? И океаны видел. Не один.

Все притихли, только Грегор спросил восторженно-испуганно:

– Оке… кеан? А что это?

– За морем, – сказал я, – что кажется вам Большой Водой, а на самом деле просто небольшая лужица, лежит океан. Вот там настоящие чудища… Вот тогда рты распахнете во все королевство. И все это вам предстоит увидеть.

Фицрой зябко передернул плечами.

– Что-то мне уже не хочется выходить за пределы этого сумасшествия, которое наш вождь называет лужицей.

Грегор зябко передернул плечами, но подумал и признался:

– А я хочу…

У противоположного борта своя группа по интересам, там двое умельцев состязаются, кто больше наловит этой странной рыбы, что ухитряется жить в горько-соленой воде.

Мне принесли парочку самых удивительных, по их мнению, я вспорол толстые брюха и пощупал внутренности, изумляя экипаж корабля, но пока ничего особенного, рыбы как рыбы, хотя, конечно, в море разнообразия больше, чем в реках.

Вообще-то все виды сформировались в жесточайшей конкурентной борьбе, и мутант должен быть особо мощным, чтобы выжить в таких условиях да еще и оставить потомство. Да, и еще позаботиться о нем, оберегая и защищая, пока оно не сумеет само добывать себе пропитание.

Фицрой не вытерпел, потыкал пальцем в распотрошенную рыбину.

– Ищешь драгоценные камни?

– Это ж не устрицы, – ответил я и, увидев его непонимающий взгляд, пояснил: – Только в устрицах бывают жемчужины. Что, не знаешь, что такое жемчужины?

Он пробормотал:

– Знаю, видел, но не думал, что… У нас нет морей, а торговцы сами не знают, откуда такое чудо, им тоже продали, а тем тоже… А ты откуда услышал?

– Не помню, – ответил я безучастно. – Рыба как рыба… Хорошо, а то что-то я переел необычности.

Он проследил взглядом за двумя тенями от моих ног, одна на глазах укорачивается, другая удлиняется, да еще и быстро смещается, но ничего необычного не увидел, однако согласился: