«Зона свободы» (дневники мотоциклистки) - Майя Новик

Алексей вдруг опомнился:

— Поехали искать шпильку!

И мы поехали. Ирбит оказался старым, маленьким, уютным городком, самая старая часть его, по-видимому, была на въезде со стороны турбазы — там сохранилась брусчатая мостовая и несколько старых кирпичных домов с фигурными флигелями. На тихих улочках росли вековые деревья, они загораживали солнечный свет, и под их тенью все казалось древним и таинственным. На какое-то время мы почувствовали его тихое очарование. Здесь шла своя неторопливая, спокойная жизнь, которую никто не тревожил многие годы. Многие десятилетия завод выпускал одни и те же мотоциклы, практически одной и той же модели. Самым кардинальным изменением, наверное, считался переход от нижнеклапанного двигателя к верхнеклапанному.

Наверное, для города мотослет был событием, которого ждали весь год. Только на три дня это вносило долгожданную неразбериху в неторопливое повествование жизни.

Мы ездили по городу и удивлялись: нам казалось, что здесь каждый должен был ездить на новеньком «Урале»! А уж двигатель менять, по крайней мере, раз в год!

Но здесь все было по-другому — на «Уралах» ездили, конечно, все — мальчишки и мужики, бабушки и дедушки, и даже девушку на «Урале» с коляской мы успели увидеть. Она была одета в длинную полосатую футболку и кроссовки. Больше на ней ничего не было. Наверное, она забыла надеть юбку. Но мотоциклы, в большинстве своем, были старые, на которых отъездили уже не один десяток лет, за ними, видимо, ухаживали на совесть, благо в мастерах недостатка не было.

Как оказалось, найти такую элементарную запчасть в городе, где производят мотоциклы, невозможно. В магазинах её не было.

На одном из перекрестков нас остановил парень на «Урале» с коляской — его заинтересовали номера на нашем мотоцикле. Он спросил, из какого мы региона.

— У нас тут просто кранты, — пожаловался он. — Гаишники совсем задушили, — не тот карбюратор поставишь, — штраф, не тот руль — штраф! Не тот бак — штраф! Даже с модели на модель детали переставлять не дают. Вот только ради завода и согласились вас тут пару дней потерпеть…

Мы слушали его с сочувствием.

— А вас еще не останавливали? — спросил он.

Лучше бы не спрашивал. На следующем же перекрестке нас остановил строгий, подтянутый гаишник. Он алчным взглядом смотрел на нас и на мотоцикл и тщательнейшим образом проверил все, что мог. Потом нехотя козырнул, возвращая документы, и отпустил. Когда нам надоело колесить по городу и искать шпильку, мы расспросили, как проехать на вокзал, и быстро, без всякой очереди, купили билеты на понедельник из Тюмени.

Шпильку найти все же удалось. Мы вернулись к турбазе, у ворот которой уже толпился народ, — местных на территорию турбазы не пускали, по-видимому, чтобы они не подхватили бациллу кастомайзинга*, и стали спрашивать шпильку у местных мужиков на мотоциклах. На нашу просьбу о помощи откликнулся какой-то морщинистый дедок в рабочей спецовке и в стареньком шлеме.

— А у меня где-то была! Айда, посмотрим!

Он весьма бойко сиганул на свой мотоцикл и понесся по городу. Приехав домой, он вдруг обнаружил, что ключей у него нет, а жена была на работе, куда ехать ему совсем не хотелось. Он, добрая душа, хлопал по карманам и расстраивался, что не может нам помочь. Потом махнул рукой и полез в крохотную форточку, благо квартира была на первом этаже. Мы с удивлением смотрели на такой неординарный способ проникновения в квартиру, но, по-видимому, он пользовался им не раз, уж очень ловко у него это получалось. Нас очень позабавил дедов зад в черных рабочих штанах, торчащий из форточки, и дрыгающие ноги. Вскоре он, счастливый, улыбаясь, вынес нам черную маслянистую шпильку. Мы заплатили за запчасть и поблагодарили запасливого деда. Не оставил несчастных путешественников в беде! А ведь мог…

У ворот турбазы уже было столпотворение: гости все прибывали и прибывали:

Челябинск, Екатеринбург, Нижний Тагил, КрасноУральск, Тюмень, Пермь… Нас отказались пропустить на территорию без регистрации. Пришлось продиктовать свои фамилии девушке, сидящей за маленьким пластиковым столиком, и получить два пропуска. На территории нам пришлось все время увиливать от несущихся навстречу мотоциклистов и объезжать уже успевших «принять на грудь» пешеходов.

Возле нашей стоянки уже кто-то поселился, — рядом стояла одноместная палатка, перед палаткой был припаркован черный «Урал» с коляской. На ветровом щитке была нарисована кошачья морда и написано: Кугуар. Над палаткой торчала табличка — «Подмосковье», написанная от руки шариковой ручкой. К нам сразу же подошел молодой человек в кепочке защитной окраски, в черной футболке и в черных заношенных джинсах. На ногах у него были такие же, как у нас, синие китайские кроссовки с тремя белыми полосками.

— Привет, — сказал он. — Вы не возражаете против моего присутствия?

Мы не возражали. Так мы познакомились с замечательным человеком — Виктором Фоменко — участником множества рейдов по пустыням и заядлого мототуриста. У него были мелкие, правильные черты лица, зеленые глаза и усы щеточкой. Он был чуть выше Алексея, на год старше меня, не задирал нос и вообще оказался весьма компанейским парнем.

Он забеспокоился, когда мы сказали ему, что приехали издалека, — он очень хотел быть самым дальним гостем слета, но мы сразу же успокоили Виктора, сказав, что приехали, конечно, с Байкала, но — поездом, так что ему волноваться не о чем.

К обеду мы страшно проголодались, ведь последний раз мы ели в поезде, а какая в поезде еда? Мы решили, что сможем съездить в город, пообедать, но нас просто не выпустили за ворота.

— Пешком, — сказал хмурый охранник. — Только пешком.

— Так ведь далеко!

— Ничего, прогуляетесь…

Мы пожали плечами и вернулись. Алексей решил произвести ревизию продуктов, а я пошла в столовую, посмотреть, можно ли есть то, что там дают. На втором этаже вовсю торговали пивом, напитками и едой. Я купила две порции котлет с картошкой и две бутылки «Казачьего». Уворачиваясь от обнаглевших мотоциклистов, дошла до палатки и отдала горячие котлеты Алексею. Мы ели, стоя прямо возле мотоциклов, а мимо нас туда-сюда сновали байкеры.

Я заметила появление еще одной девушки на мотоцикле — рыжеволосой, стройной Марьяны, она не отходила от ижевских ребят, которые встали за магнитогорцами. У неё был перламутрово-зеленый «Иж», переделанный, наверное, где-то на заводе — там из двухтактника сделали чоппер. Все было сделано по правилам: и вилка, и сиденье, и бак, мотоцикл был маленький, очень женский и, несомненно, очень красивый. И у меня, и у Алексея, и даже у Виктора возникал только один вопрос — а почему, собственно, «Иж»? Взяла бы уж лучше двигатель от какого-нибудь «японца», раз деньги есть… Остро торчащие подножки, которые тоже были вынесены вперед, сразу же дали о себе знать. Возвращаясь откуда-то, она слишком сильно положила мотоцикл в повороте, подножка воткнулась в землю, и Марьяна упала. Алексей по-джентельменски помог ей поднять мотоцикл, и она покатила его к палатке.

— А если бы на асфальте? — спросил он, скорее себя, чем её, — что тогда?

Пока ели, осмотрели мотоцикл Виктора, оценили по достоинству стартер, керамические цилиндры, привод на коляску, рычажную вилку, вольтметр, датчик температуры масла, магнитолу, которую Виктор тут же продемонстрировал. Алексей лишь тоскливо вздыхал, вспоминая, что у него в гараже тоже стоит «Урал» с коляской, что он отказался на нем ездить, после того, как отец врезался на мотоцикле в ограждение где-то на улице и помял коляску, — обиделся. Потом на мотоцикле ездил Толик. Он в рекордно короткий срок замучил его и бросил «подыхать» в гараже. Теперь Алексей думал о том, какой это замечательный аппарат, и что из него можно сделать.

— Вить, — спросила я. — Ты в мотик вбухал столько денег, «японца» можно купить.

Почему не сменишь мотоцикл?

— Знаешь, — Виктор посмотрел, чуть прищурившись, вдаль. — Я чуть было не купил один раз «Хонду», всего-то за полторы тысячи баков предлагали, а потом подумал, подумал… Я — русский мужик, и буду ездить на русском мотоцикле! Что мне какой-то «японец»? Вот этот «Урал», скажу я вам, — вещь!

Яркое солнце опалило желтую сухую траву, после обеда стало нестерпимо жарко, все начали раздеваться. Наш «понтовый», как его назвал Алексей, сосед в одежде с бахромой, был вынужден скинуть свой коричневый костюм, и остался в футболке и шортах.

Вся территория турбазы вскоре была покрыта разноцветными пятнами палаток.

Приехали машины с водой, и байкеры тут же выстроились в очередь с котелками и канистрами, потом привезли дрова, и у каждой палатки вскоре курился костерок… У костерков хозяйничали жены и подруги — полненькие и худенькие, длинноволосые и стриженые, постарше и помоложе. Одни были по-прежнему затянуты в жаркие кожаные брюки, другие разделись почти донага. По дорожке шли две замечательные толстушки.