Казак на самоходке. «Заживо не сгорели» - Александр Дронов

Только нет ни в одной стране такого кургана, на котором полегла бы дивизия спецчастей. У нас есть, это Мамаев курган, где из 7568 личного состава 10-й дивизии НКВД погибли 7300. Все они полегли на последнем сталинградском рубеже. Восемь дивизий НКВД обороняли Москву. Они прикрыли наиболее опасные направления. В декабре 1941 года 230-й полк НКВД освобождал в первый раз Ростов, в июне 1942 года центр Ростова держали войска НКВД. Защитники не сдавались в плен, они дрались до последнего дыхания, и даже раненые вели огонь из своих укрытий до тех пор, пока не погибали. Треть работников НКВД Ленинграда погибли от голода. По костям чекистов ходим, защитников наших, не сознавая манкурство.

Не признают «общечеловеки», что по-иному войны никогда не велись, к сожалению, еще долго будут таковыми, со специальными частями, наводящими порядок в тылу, с жесткой дисциплиной и, увы, со всеми фронтовыми мерзостями. Еще древние римляне устраивали децимацию отступившим когортам, продолжил эту практику Наполеон и многие, многие полководцы истории и современности. В Полтавской битве Петр I заградотряды применял с успехом. Кутузов перед Бородинской битвой приказал Матвею Платову, чтобы казаки рубили первых, покинувших рубежи. В Первую мировую войну не разваливаться фронтам помогали казаки, особые функции исполняли 180 отдельных казачьих сотен, в том числе 71-я донская. Казачество использовалось в качестве заградительных отрядов, для усмирения взбунтовавшихся солдат.

К тому же с позиций сегодняшнего дня мы не вправе судить о тех или иных поступках людей того времени. Тогда действовала особая логика – логика войны, которую в мирное время понять невозможно.

Совсем откровением стали фронтовые воспоминания о морали, об эстетике окопной. Оказывается, было немало бойцов, от солдата до ротного, сберегавших в вещмешках томик стихов. Мой отец, выпускник зоотехнического института, знал всего «Онегина» наизусть, его сын одолел только лишь четвертушку поэмы, мелковатое поколение. Прочтите заново строки воспоминаний, разберите речевые обороты, стилистику, лексику офицеров и солдат. Увы, не в нашу пользу.

Правда войны и в том, что внушительный массив пленных (за исключением попавших в плен вследствие ранения) – преступники. Поднимите уголовные кодексы США, Франции, других стран. Во время боевых действий, даже в наше время, предусмотрено то же, что было в СССР во Вторую мировую войну, – строгие санкции по отношению к военнослужащим, поднявшим руки. Ибо каждый сдавшийся трус влечет за собой десятки, а то и сотни смертей других, оставшихся держать оборону фронтовиков. Немцы научились искать бреши, затем окружать и уничтожать. О пленных фронтовик заявлял горькую истину: «Валерка, почему он поднял руки и пробыл на сборе немецкой брюквы четыре года, а я…» Что отец испытал в войну, вы уже прочли. Почему должны прощать всем, подчеркиваю, всем без разбора, проявившим трусость и сдавшимся в плен?

Особое место – отношение к ВКП(б). Всего за войну полегли три миллиона коммунистов, по этой причине на войне ни один боец не хаял партию. В окопах уважение к вождю, к партбилету (пропуск на гитлеровскую виселицу) было не случайным. Люди знали, что один сын И.В. Сталина погиб, второй сбил два «фокке-вульфа», что первым в атаке погибнет политрук, коммунисты попадут в печи Бухенвальда вне очереди. В гитлеровских концлагерях наибольшую стойкость проявляли священники и коммунисты.

Е. Фокин в книге «Записки фронтового разведчика» писал: «Не раз замечал, что именно парторги и комсорги рот и батальонов своим непосредственным участием в бою, нахождением бок о бок выводили порою из тягостного, стрессового состояния ожидания, вливали живительную силу, нацеливали на подвиг, увлекали за собой. И солдаты, особенно новички, тянулись к ним».

Приведем только одну страницу из приказа Главного управления кадров ВС СССР от 31 декабря 1946 года, № 02882:

Список погибших политруков

Заместитель командира роты по политчасти, младший политрук, начальник политодела мехбригады, инструктор политотдела…

В партию вступали на фронте лучшие. Коммунистами стали капитан В. Гуменчук, лейтенант И. Ильков, старший лейтенант А. Храмченко, старшина С. Худайбердыев, старшина В. Шустеров. Лейтенант А. Дронов вступил в ВКП(б) в 1942 году.

Враг только в первое время войны был сильнее, хитрее, искуснее, с немалым опытом. Но с 1943 года боеспособность войск выравнялась, затем солдаты, офицеры Красной Армии превосходили немецкие по боевому мастерству. Наши генералы более грамотно и эффективно, чем немецкие, владели системой ведения боевых действий, применения оружия и боевой техники. Когда фельдмаршала Паулюса уже после войны спросили, правда ли, что в советском плену он обучал русских офицеров и генералов, он ответил: «Мне нечему было бы научить даже унтер-офицера Красной Армии». Сим победиши.

Что было, то было, и политобработка, и кое-кто из политруков норовил почаще находиться рядом с кухней, а не в окопах. Но правда состоит в том, что на уровне отделения, взвода, роты наше военное руководство сумело организовать эффективную психологическую, самое главное – профессиональную боевую подготовку. Гораздо лучшую, чем у немцев, победитель всегда прав!

Блокада СМИ о правде войны продолжается. Понятны причины, по которым наши потери пытаются раздуть, увеличить, представить Советский Союз и весь наш народ какой-то дикой ордой, которая завалила «цивилизованных» немцев трупами, в то время как еще более «цивилизованные» американцы воевали чуть ли не в белых перчатках и исключительно хирургическими инструментами. Это все геббельсовщина, подхваченная мастерами мифологем из-за бугра, а также нашими, доморощенными «грантоносцами». Однако непредвзятые факты опровергают фальсификации.

Мы учимся сопротивляться лжи об отцах-дедах, которые якобы панически бежали от врага, пачками сдавались в плен, шли в атаки то пьяными, то под автоматами заградотрядов. Геббельс говорил, что чем больше лжи, тем лучше. Но каким тогда чудом свыше победили самую сильную армию мира? Да еще и самостоятельно, якобы без участия Главнокомандующего и даже вопреки ему! С другой стороны: врут и перевирают – значит, боятся.

Тридцать лет А.Т. Дронов не упоминал в семье о войне, я не подталкивал, хватило такта, только догадывался о причинах молчания. После контузий и ранений глухота душила психику, отказывал вестибулярный аппарат, приезжая из командировок, он цеплялся за стенки, падал с ног. Семья понимала, это – война. Спустя долгие годы его дети Владимир, Вера, Валерий приехали в станицу Шумилинскую, где отец работал главным зоотехником МТС. Сосед-станичник Виктор Васильевич Суяров вспомнил: «У вашего отца на спине было два рубца от войны».