Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских - Мария Голованивская

2. Ум как твердь, как основа, на которой стоит человек: сойти, спятить с ума, свести кого-либо с ума означает лишить его почвы под ногами, ориентиров, способности анализировать и принимать решения.

3. Ум как вместилище: держать в уме, считать в уме, ума палата. Делать что-либо в уме – значит совершать некое действие неявно, не вслух, втайне от других. Здесь мы обнаруживаем ту же оппозицию, что и в думать – говорить, подчеркивающую замкнутость, закрытость внутреннего мира человека. С нашей точки зрения, сюда же могут быть отнесены выражения пришло на ум, взбрело на ум, знать/не знать, что у кого на уме, где предлог «на» может быть заменен на предлог «в» без всякой потери смысла.

Первая, основная коннотация понятия ум показывает нам направленность его вниз, в житейский пласт, к знаниям, выработанным и накопленным человеком, а также природой, скрывшей, закрывшей свои секреты и требующей от человека открытия этих тайн и законов ключом, которым человеку служит его ум. Закрытость знания, табуированность его – один из распространенных мифологических мотивов. Знания, истина добываются, с точки зрения мифологических, а не рационалистических систем, не умом, а откровением, интуицией. Именно поэтому в рамках религиозно-мифологического сознания ум несовершенен, а в рамках современного индивидуалистическо-рационалистического сознания – это основной инструмент в руках человека, покоряющего природу и открывающего ее законы. Современная атеистическая идеология полна оптимизма, с ее точки зрения человек благодаря своему уму непременно докопается до истины.

Синонимы слова ум: разум, рассудок, интеллект (ССРЯ) – латинского происхождения (как и сознание) (ИЭССРЯ) и не слишком употребительны, так как все же восходят к чуждой для обыденного сознания европейской традиции. По мнению Е. В. Урысон (НОСС), эти синонимы различаются по следующим смысловым признакам:

1) возможность обозначать орган мышления (ум – это и способность, и орган; интеллект – только способность);

2) различные понятийные акценты: в слове ум – акцент на получении знания, и, с нашей точки зрения, на выработке качественно нового знания, в слове разум – на результате этого процесса;

3) возможность служить характеристикой конкретного человека (ум) или человека как вида (разум);

4) тип и ценность знания (разум ассоциируется с высшим знанием, рассудок – с житейским). «Синонимы разум и рассудок, – пишет Е. В. Урысон, – акцентируют результат процесса познания, то есть уже достигнутое знание, достигнутое понимание. Поэтому разум и рассудок нельзя характеризовать с точки зрения скорости и способов получения информации. По этой же причине разум и рассудок, в отличие от ума, ассоциируются не с новым, а с хорошо известным знанием. В связи с этим разум и рассудок в меньшей мере могут служить характеристикой конкретного человека» (НОСС).

Синонимы разум и рассудок связаны с разными типами знания, с разными ценностями. Разум ассоциируется с высшими этическими понятиями, такими как добро и зло. Рассудок, скорее, предполагает обыденное, житейское знание и мысли. Слово интеллект сближается со словом ум, однако с ним связаны два других круга употреблений. Это, во-первых, контексты, где слово интеллект употребляется почти терминологически, а во-вторых, контексты, где речь идет о хорошо развитой способности человека мыслить творчески, получать принципиально новые, обычно научные знания (НОСС). Из сказанного вполне понятны особенности функционирования этих понятий в русском языке. Слово рассудок малоупотребительно, мы не может привести никаких естественных (то есть не письменно-книжных примеров его употребления за исключением холодный рассудок, холодный, рассудочный человек, трактующих деятельность рассудка как противоположность эмоциональной жизни, ассоциируемой с теплом). Слово разум, отражающее высшее понятие, имеет некоторые общие коннотации со словом истина (свет разума, сила разума), однако в этом употреблении это слово не является характеристикой «обычного» человека, а только высшего существа (или человека, возводимого в ранг такового). Любопытно, что в известной цитате из «Интернационала»: «Кипит наш разум возмущенный и в смертный бой идти готов», – разум получил нехарактерную коннотацию «жидкость» с указанием на изменение ее температуры, что заставляет (через коннотацию) понимать разум в данном контексте как вместилище чувств, как средоточие эмоционального, а не рационального начала (ср. кипеть от негодования, выплеснуть злобу, переполняться любовью, счастьем и пр.).

Интеллект – слово, заимствованное в атеистическую эпоху, представляет идею силы человека как биологического организма: сила, мощь интеллекта; развивать, тренировать интеллект, упражнения для развития интеллекта; коэффициент интеллекта; напрячь интеллект и пр. Из приведенной сочетаемости мы видим, что интеллект в русском сознании ассоциируется с мышцей, с телом, но никак не с древними представлениями о единстве духовного и интеллектуального начала в человеке. Мы можем с полной уверенностью сказать, что мифологический портрет интеллекта – порождение нового сознания, родившегося в новое время и в большей степени ориентированного на создание новых образов, чем на следование старым, во всяком случае тогда, когда это поддается сознательному контролю.

Французские понятия âme, conscience, esprit (raison, intelligence)

Французское слово âme (n. f.) произошло от латинского anima. Латинское слово обозначает «дыхание, воздух» и восходит к индоевропейскому корню (санскрит aniti – «дуэт») (DE). Латинское слово заимствовано, в свою очередь, из греческого amenos – воздух. В латыни очень быстро был выделен мужской высший символ animus (дух), противопоставляемый corpus (тело), и женское начало – anima, которое переводило греческое psukhe (psyche), закладывающее основные принципы жизни (душа находится в основании и формирует высшую жизнь, ту, которую характеризует anima). Отсюда – «души умерших». Впоследствии animus отступил на задний план, будучи вытесненный spiritus, только anima, но не animus перешло в церковную латынь и в романские языки (DHLF). Здесь интересна параллель с русской образной трактовкой души, ассоциирующей ее с женским детородным органом: из этимологической истории французского понятия мы видим, что речь здесь идет об индоевропейском прообразе, давшем всходы в русской ментальности.

Французский язык заимствовал латинские смыслы, развил их в науках (в научном языке это слово перестает активно употребляться с XIX века, с того момента, когда религиозное сознание существенно отступает перед атеистическим) и в философии, добавив к его значениям еще дополнительные – такие как «моральное сознание» (с XVI века мы находим его в выражении force de l’âme) и другие (NDEF).

В старофранцузском языке это слово употребляется с латинскими смыслами «нематериальная и вечная часть человека, противопоставляемая телу», а также «основа жизни» (DAF). Схоластические различения «души рациональной» и «души чувственной» существенно расширяют понятийный объем слова. Напомним, что противопоставление двух этих субстанций пришло из платонизма, от Платона, из его диалога «Тимей» (15). Идея существования души без своей «тюрьмы» – тела – высказывалась и развивалась Августином Блаженным, Скоттом Эриугеной, Шартрской школой в XII веке, ее развивали также мистики XIV–XV веков – Иоганн Эккерт, Николай Кубанский и др.

В христианской литературе разрабатывается и аристотелевская концепция о трех душах – рациональной, чувственной и вегетативной (16), безусловно, определившая специфику европейского представления о принципиальном единстве чувственного и рационального, воплотившегося, например, в таком понятии, как esprit, также в свою очередь этимологически связанного с образом и идеей дыхания, духа (об этом см. далее).

В современном французском языке широко распространены дополнительные значения, появившиеся в различные эпохи через расширение первоначального смысла: âme – человек, душа общества; центральная часть чего-либо и пр. Эти значения нами рассматриваться не будут. Добавим лишь, что с точки зрения «наивной анатомии» представляется существенным тот факт, что французское сознание наделило «душой» предметы, имеющие хорошо очерченную внутреннюю часть, на которую ложится особая нагрузка при функционировании вещи. Это проливает дополнительный свет на понятие души во французском языке.