Под призрачным прикрытием - Сергей Самаров

– А ты почему без бронежилета? – увидел снайпер брошенный на землю бронежилет гранатометчика.

– Мешает он мне. Прицеливаться мешает.

Никто не уполномочивал «волкодава» брать на себя командование этими двумя взводами на высоте. И он не стал заставлять гранатометчика одевать бронежилет. Да и старая армейская мудрость говорила, что пуля не летит в того, кто ее не боится.

Величко снял с винтовки магазин, отдернул затвор и вложил в патронник патрон с трассирующей пулей. Все это сделал так быстро, что гранатометчик за это время только и успел, что бинокль к глазам поднять. Снайпер прицелился. Замаскированный окоп на посту наблюдения давал только вертикальное свечение тепла человеческих тел. То есть укры из самого окопа не высовывались и наблюдения не вели. Но высунуться они могли бы в самый неподходящий момент. И потому их требовалось или уничтожить, или сильно запугать. Пуля полетела прямо в сам окоп. Конечно, днем трассирующая пуля не летит так красиво, как ночью, но видно ее и днем, а за красотой Величко не гнался.

– Ага… – непонятно кому сказал гранатометчик и скачком подлетел к своему орудию. Второй номер расчета уже поднес тяжелый запасной полукруглый магазин. Прицеливался гранатометчик недолго. И АГС заработал в самом деле как натуральный отбойный молоток. Гранаты начали ложиться сначала рядом с тем местом, куда попала пуля. Предельно близко. Может быть, даже в то самое место, поскольку один из взрывов показался слишком мелким – похоже, произошел в глубине окопа. Потом взрывы начали обрисовывать круг, за ним второй, чуть больший.

Снайперу пришлось даже тронуть гранатометчика рукой за плечо и жестом показать завершение обстрела, иначе он мог так весь магазин без толку расстрелять. И снова, когда тот от АГС отодвинулся, Величко показал на бинокль. А сам вставил вторую трассирующую пулю.

Всего было подготовлено пять таких пуль, маркирующих окопы для «Пламени». Все пять мест были в самом начале маршрута группы.

ORSIS T-5000 стрелял не так громко, как АГС, тем не менее тоже звучно. Гранатометчик опять точно определил и запомнил место, куда пуля угодила…

Так были обстреляны все пять проблемных мест, откуда могли заметить движение группы Лесничего. Причем обстреляны так плотно, что мало нашлось бы, наверное, желающих высунуться, чтобы вести длительное наблюдение. Но на всякий случай Величко предложил гранатометчику повторить обстрел в той же последовательности, что и было тут же выполнено. Конечно, эти повторные обстрелы имели исключительно психологическое значение, оказывали давление на психику, но Величко никогда не был кровожадным человеком и не убивал, если можно было не убивать. Тем более видел, что в этом месте маршрута стоят не «нацгвардейцы», а обыкновенные солдаты украинской армии. Мобилизованные, часто насильно, необученные и не рвущиеся в бой, и, скорее всего, понимающие, что воюют со своим народом.

И только после завершения снайпер поправил микрофон, включил коммуникатор и доложил командиру о выполнении:

– Браконьер! Я – Шестой! Приглашаю тебя на прогулку. Погода, кажется, вполне подходящая. Мы, конкретно, отработали. Но я страхую дополнительно. Вдруг кто-то из них захочет сбегать за бутербродом с салом. Я такое обжорство постараюсь в корне пресечь.

– Мы идем. Смотри внимательно. Сам за салом не уйди…

Погода в самом деле способствовала скрытности перехода. Незадолго до этого тучи начали было растягиваться по всей ширине горизонта, но потом их снова собрало вместе, снова повалил снег, причем местами он валил сплошной стеной и даже скрывал видимость или же сильно ограничивал ее. Лесничему это не мешало. Он был опытным командиром и мог ориентироваться в направлении даже с закрытыми глазами. Что касается снайпера, то Величко выручал тепловизор, для которого снегопад не был помехой в прицеливании.

Но важный принцип, который Величко когда-то внушал солдатам взвода, которым командовал, – никогда не смотреть на людей через прицел даже незаряженного оружия, если не намереваешься в них стрелять, снайпер не нарушал. Свой бинокль он дал наблюдателю-ополченцу, и пришлось на время попросить его назад, чтобы через тепловизор бинокля контролировать переход группы. Заодно, вместе со вторым наблюдателем, у которого был бинокль, снайпер контролировал и пространство по одну сторону маршрута, тогда как наблюдатель контролировал его по другую, дальнюю сторону. Этот наблюдатель, оставивший на каске включенным свой «Луч-1М», и поймал отблеск какого-то оптического прибора. Сообщать об этом снайперу не требовалось, потому что зуммер «Луча» сообщил сам.

– Где? – только спросил Величко.

Наблюдатель-ополченец показал рукой направление. Снайпер пристроил винтовку и прильнул к прицелу. Рассмотреть человека с биноклем было несложно, потому что тот довольно высоко и неосторожно высунулся из-за бруствера, над которым чуть дальше виднелись стволы трех минометов. Видимо, наблюдатель противника не рассчитывал на то, что у ополченцев есть бинокли с тепловизором, а в простой бинокль за снежной стеной рассмотреть его было невозможно. В этот раз Величко прицеливался на пару секунд дольше обычного. ORSIS T-5000 тем была и хороша, что позволяла после выстрела увидеть результат. И Величко прекрасно разобрал, что выстрел его был предельно точным. Монокулярный бинокль с тепловизором, получив пулю прямо в окуляр, не смог стать защитой для головы наблюдателя. Пуля и пробила прибор, и размозжила голову. Но тут же понадобилось сделать еще два выстрела, потому что от минометов подскочили два человека, один попытался вытащить, подхватив под мышки, убитого, второй схватил бинокль, но тут же, обнаружив, что прибор разбит, бросил его. А снайпер «волкодавов» уже послал одну за другой две пули. И обе нашли цель. Из других винтовок, автоматических, стрелять можно было бы быстрее. Там не требовалось самому передвигать затвор. Но там удар затвора при перезарядке одновременно сдвигал ствол и прицел с места. Величко недовольно поморщился, потому что не успел выстрелить в третьего, что на какое-то мгновение оказался подставленным. С автоматической винтовкой он успел бы сделать выстрел. Однако с автоматической винтовкой он мог вообще не увидеть третьего, потому что прицел от удара затвора сдвинуло бы в сторону. Но и уничтожение трех минометчиков, один из которых, скорее всего, был корректировщиком или даже командиром дивизиона, дающим указание для наведения минометов на цель, было большим успехом.

– Я – Браконьер. Шестой, ты не все патроны расстрелял? Докладывай, что у тебя?

– Уничтожил наблюдателя с тепловизором и двух минометчиков. Очень вы их интересовали.

– Успели они засечь координаты?

– Не успели мне доложить. Я слишком рано начал стрелять.

– Понял. Продолжай контроль. На всякий случай обстреляй минометы из «Пламени».

– Сейчас попрошу.

Гранатометчик, кажется, слегка замерз от бездействия. И потому сильно обрадовался просьбе снайпера. Долго искал в бинокль место, где расположились минометы. Тела убитых уже утащили за бруствер, и оттуда шло только незначительное свечение, которое улавливал прицел винтовки, но бинокль, обладающий более слабой матрицей, мог и не улавливать. И сами минометные стволы вообще тепла пока не выделяли. Стреляли из них, видимо, давно. И потому бинокль их даже не выделял. Пришлось Величко послать еще одну трассирующую пулю, показывая участок обстрела. И гранатометчик почти сразу поддержал очередью, укладывая в сам бруствер и за него гранату за гранатой, пока за бруствером не раздался достаточно сильный взрыв. Но взорвались не мины. Наверное, снова ящик со взрывателями для мин. Но в этот раз, как ему и полагается, ящик стоял в стороне от больших минных ящиков, и его детонация не была настолько мощной, чтобы все мины взорвать. Тем не менее без детонаторов минометы были уже не страшны. Разве что какая-то пущенная мина могла бы угодить кому-то в голову и проломить каску. Нанести иной ущерб мина без детонатора была не в состоянии.

Сильно трясущийся от мощных выстрелов автоматический гранатомет, кажется, нормально согрел гранатометчика в тельняшке…

Дальше маршрут группы «волкодавов» проходил по довольно скрытной местности, где увидеть группу в снегопад было затруднительно, если вообще возможно. И, главное, свежий след почти сразу заносился снегом. Если снегопад продолжится даже не до утра, а только до позднего вечера, опасаться следа необходимости не возникнет.

Скрытность местности, тем не менее, не давала отдохнуть Величко. Именно там, в паре десятков метров от маршрута, прятался недавно снайпер укров, которого Величко сегодня ликвидировал. Но где появился один снайпер, мог появиться и другой, там могла появиться целая группа, там могла быть выставлена засада. Пусть и не снайперов, тем не менее опасная. И потому Величко внимания не терял и продолжал наблюдение. На окраине одного из близких сел несколько раз промелькнули человеческие фигуры. Об этом сообщил наблюдатель ополчения, работающий с простым биноклем. Величко тут же перевел прицел на окраину указанного села. Крайние дома мешали рассмотреть, что происходит на улице. Высота была расположена так, что с нее село просматривалось лишь сбоку, да и само село было на высоком месте. Но когда над деревьями сада стал подниматься тяжелый ствол 152-миллиметровой самоходной гаубицы «Мста-Б» и наводчик, как было понятно, не имел возможности определить, куда он должен стрелять, снайпер сразу сообразил, что наводчик работает на связи с корректировщиком огня. Для корректировщика самая удобная и даже самая приемлемая в селе позиция – на колокольне. Величко подсказал гранатометчику в тельняшке, куда следует послать несколько очередей, а сам отыскал колокольню церкви и убедился в своей правоте. Корректировщик сидел именно там. Вернее, стоял на двух коленях, приложив к глазам бинокль с тепловизором и положив локти на перильца ограды колокольни. Но для «Луча» расстояние было запредельным, и прибор этот бинокль не улавливал. Снайпер с такого расстояния предпочел не рисковать, и стрелять не в бинокль, а в человека. И пуля ударила корректировщика в грудь. Возможно, бронежилет пулю и задержал, она все-таки была не бронебойная, но ударная сила тяжелой пули сбила человека с биноклем с колен, и он улетел куда-то под большой колокол. И больше не показывался. Величко сам однажды стрелял с колокольни на учениях и знал, что под большим колоколом часто имеется большой люк, через который звуки, усиливаясь, уходят вниз. Люк специально делается для усиления звука. Видимо, в этот люк и свалился корректировщик. Сам собственные кости после такого падения с церковной звонницы он уже собрать не сможет.