Начало самодержавия в России - Даниил Альшиц

Приписки и письмо имеют, кроме того, еще один весьма важный общий признак: они в большинстве случаев являются единственными источниками тех сведений, которые сообщают. Например, такое значительное событие, как боярский мятеж 1553 г. во время болезни царя, не упоминается ни в одном другом источнике, кроме приписок и письма Грозного. Это также является признаком единого происхождения обоих источников.

Таким образом, и сходства и различия приписок с письмом приводят нас к выводу, что и письмо и приписки написаны хоть и в разное время, для разных целей, но одним автором. Письмо, как известно, написано Иваном Грозным.

Особый интерес для данного исследования представляет собой уже упомянутая опись царского архива. Она свидетельствует о существовании при Иване IV хорошо поставленного государственного исторического архива, где в двухстах с лишним ящиках хранились документы самого различного происхождения, начиная от личной переписки великих князей, включая материалы сысков и кончая памятниками дипломатических сношений.

На указанной описи имеются пометки о том, когда и кем взят из архива тот или иной документ. Эти бесстрастные канцелярские записи приобретают значение объективного подтверждения предположений, которые были сделаны выше. В описи читаем: «Ящик 174. А в нем отъезд и пытка во княж Семенове деле Ростовского». Вверху отмечено: «Взят ко государю во княж Володимерова дела Ондреевича 1563 году июля в 20 день». Итак, мы узнаем, что в июле 1563 г. дело об отъезде и пытке князя Семена Лобанова-Ростовского было затребовано царем и направлено к нему. Мы знаем также, что рассказ об изменном деле князя Лобанова-Ростовского является содержанием самой большой и самой значительной приписки нашего редактора к тексту Синодального списка под 1554 г. Нельзя не поставить эти два обстоятельства в прямую связь между собой.

Царь Иван был в основном единственным человеком, пользовавшимся архивом. На описи царского архива сохранились пометки, рассказывающие о том, что с 4 по 14 августа 1566 г., возможно, ежедневно, а если нет, то по крайней мере 4, 6, 7, 8, 13, 14 августа царь лично проводил дни в своем архиве, пересматривал и перечитывал содержание всех его ящиков и множество документов (из 31 ящика) забрал с собой.

Среди этих документов мы видим в основном поручные записи (о взятии на поруки) и притом именно о тех лицах, которые отрицательно упоминаются в приписках.

Опись царского архива сохранила для нас еще одну запись, которая также подтверждает наши предположения: «Ящик 224. А в нем списки, что писати в летописец лета новые, прибраны от лета 1560 и до лета 1568». В 1568 г. летописец и тетради посланы «ко государю в Слободу».

Итак, сделанные ранее наблюдения получили документальное подтверждение: Иван Грозный — вот кто брал из архива листы «что писати в летописец лета новые» для проверки, утверждения и редактирования.

Признав приписки произведениями Ивана Грозного, мы должны либо признать почерк их написания его автографом, либо отвергнуть такое мнение. Естественно, что отсутствие в нашем распоряжении другого автографа Ивана Грозного делает обнаружение его собственноручных записей весьма желательным.

Представляется очевидным, что приписки на листах Синодального списка и Царственной книги делал человек, который эти памятники читал и тут же в процессе чтения исправлял и дополнял летопись. Кроме ряда больших и важных приписок на листах Царственной книги имеется еще несколько десятков мелких замечаний, добавлений и исправлений. При такого рода тщательной корректуре исключается всякая другая форма работы, кроме личного чтения текста и внесения поправок в процессе этого чтения.

Приписки не списывались откуда-то, а сочинялись с усилиями и сомнениями, присущими только творчеству. Это видно из бесчисленных зачеркиваний и исправлений, сделанных в ходе письма. Сама техника приписывания нового содержания к тесту летописи также исключает всякую иную форму работы, кроме личного чтения и пометок в процессе его. Взять, например, ту же приписку к Синодальному списку об измене князя Семена Лобанова-Ростовского. Приписки сделаны между строк, справа, слева, на полях. Таким путем редактировать текст под диктовку невозможно.

Накопец, сильнейшим средством утвердиться в мнении о том, что приписки наносил на бумагу Лицевого свода тот, кто их сочинил, является характер зачеркиваний, произведенных в ходе работы. Например, автор приписки писал «чт», потом зачеркивал, потом все же писал «чтобы», писал «и», зачеркивал, но потом все же писал «и», писал «бояре», зачеркивал, потом снова писал «бояре» и т. д. Значит, писавший сам обдумывал, что ему писать, сомневался, вычеркивал, но потом решал восстановить зачеркнутое слово. Переписчику не приходится раздумывать — писать данное слово или нет, ведь он следует своему образцу. Кроме того, сплошь и рядом писавший начинал слово, а потом вдруг, не закончив его, перечеркивал. Таким образом, на бумаге оказывались зачеркнутыми слова, написанные лишь частично, т. е. отдельные слоги или одна, две, три буквы. Такого рода зачеркивания не могут появляться систематически при диктовке одного лица другому. Из трех возможных способов нанесения текста приписок на поля летописи — списывание с образца, письмо под диктовку и личная запись их автора в процессе чтения — два первых бесспорно отпадают. Значит, единственно возможным ответом на поставленный вопрос является такой: перед нами автограф Ивана Грозного.

Приписки к Лицевым сводам XVI в. стали темой кандидатской диссертации автора этих строк. Основное содержание исследования было опубликовано в «Исторических записках» Академии наук СССР.[34]

Опубликование в 1947–1948 гг. работы, в которой доказывалось, что Грозный сознательно и настойчиво подменял в создававшемся по его указанию историческом труде действительную историю своего царствования своим собственным ее вариантом, тенденциозно освещал события, «казнил» и «миловал» на страницах летописи бывших сподвижников по своему произволу в зависимости от отношения к ним на момент редактирования летописи — не могло пройти в те годы мимо внимания соответствующих инстанций. Тем более, что автор исследования об Иване Грозном ни разу не сослался на труды И. В. Сталина. Известно, что в то время без ссылок на его труды не обходилась в принципе ни одна научная работа, будь то медицина, геология, математика и в особенности на историческую тему.

В моих статьях усмотрели сделанные на материале XVI в. намеки на обстоятельства создания Краткого курса истории ВКП(б), который, как известно, составлялся и редактировался при активном личном участии Сталина и содержал обвинения его бывших соратников во всех смертных грехах.

После XX съезда КПСС, когда обстановка в исторической науке в некоторой степени нормализовалась, интерес к вопросу о редактировании Иваном Грозным истории его царствования возродился. В 1963 г. была издана книга писателя Р. Т. Пересветова «Тайны выцветших строк», в которой история летописных приписок была рассказана в популярной форме на основании моих публикаций 1947–1948 гг.

Первым научным откликом на публикацию о приписках к Лицевому своду была статья С. Б. Веселовского, написанная еще в 1947 г. «Я принимаю, — писал Веселовский, — и считаю вполне убедительно обоснованными почти все выводы Д. Н. Альшица… авторство Ивана Грозного в этом деле можно считать неопровержимо доказанным».[35] К сожалению, отзыв С. Б. Веселовского дошел до меня только 15 лет спустя, в 1963 г., когда была опубликована книга его трудов, не увидевших света при жизни автора.

Существующие на сегодняшний день многочисленные суждения историков о приписках к лицевым сводам XVI в. можно свести к трем основным позициям.

Вслед за С. Б. Веселовским подавляющее большинство исследователей признает доказанным, что автором редакционных приписок и поправок к летописи является Иван Грозный. Вместе с тем многие исследователи оспаривают утверждение, что они написаны им собственноручно. И, наконец, третье. Некоторые историки не согласны с моей датировкой приписок, с тем, что они делались в два приема — первый раз до начала опричнины, до первого письма Грозного Курбскому, т. е. в 1563 г., а второй раз после 1564 г., но до 1570 г., скорее всего, в 1568 г. Мои оппоненты считают, что все приписки делались одновременно, притом не до 1570 г., а в конце 70-х и даже в начале 80-х гг., что вся работа над Лицевым сводом проходила в последние годы жизни Ивана Грозного и оборвалась после его смерти.

Основная критика датировки идет по линии исследования бумаги, на которой написаны листы Лицевого летописного свода. Известно, что она была закуплена во Франции. Как утверждают академик Н. П. Лихачев и его современные последователи — Б. М. Клосс, В. В. Морозов, А. А. Амосов и др., большинство дошедших до нас датированных документов, написанных на такой же бумаге, что и Лицевые своды, относится к концу 70-х и к 80-м гг. XVI в. При этом, однако, они отмечают, что сохранились рукописи, написанные на той же бумаге, что и Лицевой свод, но датированные 50—60-ми гг. XVI в.