Рыжики для чернобурки (СИ) - Яна Тарьянова

к Адели, пригрелся. Почти заснул, но решил рассказать о порожке — давно хотел, еще на ферме, но выбрать удобный момент не получалось. Адель его внимательно выслушала, спросила:

— Получается, нам надо оставаться в Лисогорском воеводстве? Я не припомню мозаичных порожков в других краях. Моему начальству будет плевать — уволят, и живи, где хочешь. Застрелят — не жалуйся. Но тут тебя вряд ли восстановят на службе. Это возможно, если мы куда-нибудь переедем — меня куда-то пристроят, найдут какую-то работу. А твоему начальству пришлют секретное письмо с подтверждением моей благонадежности по результатам служебной проверки. Но этого никогда не делают в том регионе, где агент работал под прикрытием — слишком велика вероятность утечки информации. Провинциальное кумовство не победить столичными указами.

— Значит, обойдемся без порожка, — сонно вздохнул Валериан. — Жаль, но ничего не поделаешь. А куда бы ты хотела переехать? У тебя были какие-то планы?

— Я хотела исчезнуть. Уехать на север, к примеру, в ХМАО, в какой-нибудь небольшой городок, где любой приезжий как на ладони — чтобы вычислить преследователя, если меня кто-то надумает искать. Собиралась легализоваться под фамилией Заболоцкая, выбить себе место службы в необременительном местечке. Пожить несколько лет, не опасаясь окрика, не шарахаясь от собственной тени. Накупить кучу красивой одежды и духов, ходить на маникюр и в парикмахерскую, выбираться в музеи и на концерты, обедать в кафе, заказывая незнакомые блюда. А недавно подумала — вряд ли Лютику понравится на севере. Мы с ним южане, непривыкшие к суровым морозам и сугробам. Боюсь, что он начнет там болеть.

— У меня есть предложение. — В голове оформился пока расплывчатый, но имеющий право на жизнь план. — Ключевые Воды. Там живет мой отец — уверяю тебя, он будет рад знакомству с Лютиком. Там служит мой приятель Анджей, который звал меня переходить на службу в полицию. После этого он себя немного запятнал порочащими поступками, но я ему просто дам в ухо при встрече, а потом мы помиримся, и можно будет говорить об устройстве на работу. А еще — помнишь, я тебе говорил? — еще в доме напротив живут Брант с Эльгой. Какие-никакие, а знакомые. Как тебе такая идея?

— В принципе, нормально, — подумав, ответила Адель. — Ключевые Воды относительно недалеко, воинскую службу для меня это исключает. Но в полицию ты устроиться сможешь, письмо дадут. Только… Есть один щекотливый момент. Ты знаешь, кто в тебя стрелял? У тоннеля? И в этот, и в прошлый раз.

— Какая-то лисица, — пожал плечами Валериан. — Тёма сказал, что Дана задержала кремовую лису. Без подробностей.

— Это бывшая супруга Бранта. Мать Айкена.

— Хм. Звучит скверно, но я уверен, что бурый грузчик завязал и не имеет никакого отношения к делишкам бывшей жены. Или я ошибаюсь, и у тебя другие сведения?

— Брант завязал. Ильзе недавно жалела, что не записала ребенка на себя. Говорила, что теперь не получится — у Эльги и деньги, и адвокаты. Отошьет.

— Отошьет, — согласился Валериан. — Она, небось, хотела для суда задницу прикрыть?

— Да. Понимала, что рано или поздно ее поймают. Она, по-моему, слегка тронулась. Говорила, что ты ее сглазил и удачу украл.

— Это не слегка, — заверил Адель Валериан. — Я не колдун. Как я могу сглазить?

Он повозился под пледом и задремал, наслаждаясь теплом своей лисицы, радуясь тому, что идея переезда в Ключевые Воды Адели понравилась. Напряжение последних недель отпустило — исчезли подозрения и преграды — и Валериану снова приснился короткий яркий сон. Теперь он видел Адель, слышал смех, обрывок разговора — «только если ты поможешь, мы же в этом ни в зуб ногой, проследить за строителями и то не сумеем». Запах лесного мха и грибов пропал — от Адели вкусно пахло тушенкой и сладким джемом, повернуть голову, выяснить, с кем ведется беседа, не получалось, и Валериан всмотрелся в мозаичный порожек, впечатывая рисунок в память. Две тоненькие вишневые полоски, широкая желтая лента, стилизованные зеленые елочки с вишневыми стволами. Пробуждаясь от тычка в плечо, Валериан пожалел, что не смог как следует осмотреться в сновидении, вроде бы, там какая-то скульптура мелькнула, но жалей, не жалей — уже поздно. Лютик разбудил его, потому что у него закончились прищепки, а полотенца и носки, которым было уготовлено место на второй веревке — остались. Хочешь, не хочешь — вставай, добывай, чем прицепить. А мама пусть отдыхает.

После короткого и безрезультатного обыска дома Валериан прикрепил часть носков и полотенец скотчем. Лютик внимательно наблюдал за его действиями и остался недоволен — носки были повешены криво, а полотенце вверх ногами. Валериан убрался в кухню, пока его не изгнали с позором, нашел в холодильнике картошку, начистил и поставил жариться.

— Хозяйствуешь? — спросила проснувшаяся Адель.

— Ага. Если ты не против, я перемешаю готовую картошку с тушенкой.

— Перемешивай, — согласилась Адель. — Это вкусно.

Они ели, отсыпались, нежно и лениво любили друг друга несколько дней. Уединение никто не нарушал — Адель один раз поговорила с начальством по телефону и получила указание отдыхать и ожидать дальнейших распоряжений. Лютик все-таки нашел еще две упаковки прищепок — на полочке в кладовке — и привел свою спальню в порядок, правильно развесив носки и прикрепив к балдахину скатерть с грибочками.

Звери, долго уступавшие место двуногим, потребовали прогулок. Выпавший снег подчеркивал огненный оттенок шерсти Адели и Лютика — пламенели, как зимние костры. Валериан, как истинный северный чернобурка, неслышно скользил между присыпанными снегом ветвями кустов, сливался с темными кленовыми стволами, прятался в засаде и шутливо нападал на Адель, отправлявшуюся на его поиски. Снег шел почти каждый день, сугробы росли, и они прокопали десяток ходов — от крыльца к гаражу, от гаража к воротам и хозпостройкам — и шныряли по лабиринту, подкарауливая друг друга в отнорках. В один из дней во двор забежала замерзшая и переполошенная мышь, что позволило чернобурке устроить самую настоящую охоту, поймать добычу и преподнести своей избраннице. Лютика это возмутило до глубины души — позже, встав на ноги, он заявил, что мышь нужно было отдать ему, у него еще остались две свободные прищепки. Огненная лисица продемонстрировала родительскую черствость, унесла мышь к гаражу и закопала в слежавшийся сугроб, откуда та благополучно сбежала, лишившись чести стать едой или декоративным украшением спальни.

Во второй половине ноября погода испортилась. На «Кленовый сироп» обрушился ураганный ветер, чуть не сорвавший дверку на чердаке, потрепавший деревья и сбросивший сломанные ветки на въездную аллею. Перепуганный Лютик спрятался в гнездо из одеял и подушечек, и отказывался выходить во двор даже когда ветер