Пророчество тьмы - Анви Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я уже давно все отпустил, Варга.
Эвон встал, готовый уйти. Они получили то, чего хотели, и им нужно было как можно скорее рассказать все друзьям.
– Ты трусливо сбежал, сын Севера. Оставил брата одного и выбрал легкий путь.
– Он первый отрекся от меня. Я лишь принял его выбор.
Варга тоже встала. Птицы, громко захлопав крыльями, разогнали дым шалфея.
– Хватит бояться, Эвон. – Кажется, она первый раз за весь вечер назвала его по имени. – Прими свое прошлое и отпусти. И она, – Варга ткнула пальцем в Юри, – тебе в этом поможет.
– Как?
– Идите к темной, как ночь, реке. Погрузитесь во мрак и встретьтесь с призрачными мертвецами.
– Да ты издеваешься…
Эвон потер виски и вздохнул так, будто эти слова задели его за живое. Нервно дыша, травник пару раз взглянул на безглазую женщину.
– Я не смогу.
– Ты сильный мальчик. Сделай это.
– Варга…
– Скоро я вернусь в Аскарский дом, и, надеюсь, ты расскажешь мне о том, как прошла твоя встреча с матерью. Кстати, передай ей, что она слабачка.
Юри начала понимать Варгу, которая вовсе не пыталась их задеть. Она лишь говорила правду, а правда порой наносит самую глубокую рану. Зато сразу рождает желание ее залечить.
– Да, ты права. Мне пора отпустить ее. – Он поклонился и напоследок, выйдя из домика, крикнул, что будет ждать новой встречи.
Сокол, сидящий на плече Юри, взмахнул крыльями, ударив ими ей по лицу, и сел на окно. Второй покачивался на стуле, наблюдая за гостями.
– Твой дар будет открываться постепенно. Не торопись. Помни, чему тебя учил Хикаро – терпению.
Варга села на стул, задув свечу, и Юри потеряла окутанный тьмой силуэт. Попрощавшись, она пошла к двери и, вдохнув напоследок ароматный шалфей, услышала шепот безглазой женщины:
– Узнай тайны святых, девчонка. И спаси этот проклятый мир.
Глава 26. Эвон
Эвон надеялся, что больше никогда сюда не вернется. И думал он не о Рокрэйне, а о Незамерзающей реке. Стоять тут ночью было страшнее, чем днем. Темная вода бурлящим потоком билась о ледяные глыбы и громко шумела, выплескиваясь на берег и обдавая каплями лица Эвона и Юри. Он молча смотрел в пучину и никак не мог поверить, что нашел силы сюда прийти.
– Что я должна сделать, Эвон? – спросила его Юри.
Она стояла позади и смиренно ждала, когда же он сможет со всем покончить.
– Я не знаю, мышонок! – крикнул он, и эхо его голоса утонуло в высоких волнах.
Сердце травника билось где-то в горле. Он будто вновь услышал крик, мучивший его в кошмарах, и увидел лицо матери, которую любил и ненавидел одновременно.
Юри коснулась его спины – и Эвон от неожиданности дернулся. Боясь показать страх, он, отвернувшись, спрятал лицо.
– Кажется, я догадываюсь, но не уверена… – Она сняла перчатку с руки и протянула ее травнику. – Дай мне свою ладонь.
– Я не могу. Это… сложно.
– Нужно жить настоящим, Эвон, прошлое тянет тебя назад.
– Ты не понимаешь.
– Нет. Но я стою здесь для того, чтобы ты поделился со мной своей болью.
Слезы скатывались по его щекам, и влажный воздух тут же накидывался на них, терзая своим холодом. Травник все никак не мог решиться сделать шаг назад и вернуться в прошлое, которого боялся.
– Я рядом, Эвон. Давай пройдем через это вместе.
Едва ее теплые пальцы коснулись его лица, все вокруг замелькало. Яркий свет ослепил своей вспышкой и перенес Эвона в комнату мамы.
– Юри?! – Травник разозлился.
– Это… Само. Я ничего не делала. – Она тоже была напугана.
– Я же сказал, что не хочу!
– Прости, я не знала, что это сработает… – она обвела руками комнату, – вот так. Я не хотела тебя заставлять.
Дверь в спальню открылась, и внутрь забежала запыхавшаяся мама. Эвон с Юри отошли с дороги, но в этом воспоминании они были лишь пылью, летающей в воздухе: их никто не видел и не слышал.
– Мам… – вырвалось у Эвона, и он пошел за ней.
Она быстро вытерла кровь, текущую из носа, тряпкой, которую после спрятала в тумбочке, а затем села на кровать, где спали дети.
– Ранви, милая, просыпайся.
Травник увидел спящую сестру.
– Это ты рядом с ней? – Юри указала на ребенка с белыми волосами.
– Да. Мы в моем воспоминании, мышонок.
Маленькая девочка, щурясь, открыла глаза. Она сладко потянулась и засмеялась, когда мама пощекотала ей подмышки.
– Ситэ. – Она коснулась щеки Эвона и, нежно гладя, разбудила сына. – Вставай. Нам нужно уходить.
– Куда, мам? – силясь открыть глаза, тихо спросил он.
– Не бойся. Все хорошо. – Она помогала сонной дочери одеться. – Накинь на себя шубу, Эвон.
– Мам, что случилось? – поднявшись с кровати, напуганный сын подбежал к ней, но она продолжала завязывать шнурки на маленьких ботинках Ранви.
– Я сказала одевайся! – она отчего-то разозлилась.
Тут в дверь начали стучать. Юри дернулась, но, вспомнив, что ей ничего не угрожает, продолжила наблюдать.
– Открывай, мерзкая шлюха! Я убью тебя, тварь! Убью!!
Маленький Эвон заплакал, глядя на дверь.
– Где твой мелкий ублюдок, Хриса? Я убью и его!
– Не бойся! Я всегда буду рядом, ситэ. Всегда защищу! – Мама подошла к Эвону и накинула на его плечи теплую жилетку.
Вот оно, обещание, которое она так и не выполнила. Последние сказанные в этой комнате слова.
– Молись, чтобы ваша смерть была быстрой! – кричал разъяренный отец.
Юри закрыла рот рукой. Видимо, поняла, что сейчас произойдет. Она хотела подойти к Эвону, но так и осталась стоять в углу.
– Я больше так не могу… не могу… – зашептала Хриса.
Травник уставился на мать. Хоть маленький Эвон и не слышал этих слов, он, оцепенев, стоял у кровати. Ждал, когда же откроется дверь, и готовился к очередному удару.
Мгновение спустя Олафур вышиб дверь спальни. Юри громко вскрикнула, увидев, как отец бросился на сына и, толкнув его на пол, ударил ногой по лицу. А Эвон громко вдохнул, будто готовясь к новым побоям, хоть и знал, что сейчас он – обычная пыль.
– Иди сюда, скотина! – Король побежал на жену, которая держала в руках плачущую Ранви.
Эвону было тяжело вновь переживать боль, которая не утихла с годами. Но он смотрел, пытаясь заставить себя отпустить тот момент, как говорила Варга.
Хриса, стерпев удар по скуле, все-таки смогла вырваться из хватки мужа. Пьяный Олафур свалился на пол, и мама, воспользовавшись этим, подняла Эвона и выбежала из комнаты.
Новая вспышка перенесла Эвона и Юри на улицу.
– Эвон… – услышал он позади голос плачущей Юри. – Это ужасно. Мне очень жаль.
Травник не успел ей ответить, потому что до него донесся собственный детский голос:
– Мам, а Атернай? Мы забыли его.
– Он не пойдет с нами.
Мама бежала по сугробам и тянула за собой спотыкающегося сына. Ранви, не умолкая, плакала, и мама даже не пыталась ее успокоить.
– Куда ты нас ведешь?
Эвон тоже не мог сдерживать слезы – от боли и страха, что брат остался с обезумевшим отцом. Ему хотелось вернуться и спасти его, но мама крепко держала сына за руку.
– Сейчас все закончится, мое ситэ. Нужно еще чуть-чуть потерпеть, – запыхавшись, ответила она.
Травник с замиранием сердца ждал, когда же она окажется на берегу и сделает то, за что он будет винить себя всю жизнь.
Быстро бегущая волна своим течением сносила льды, бурлила и пенилась, будто котел с закипевшей водой. Мама подошла к реке и, развернувшись, села на корточки перед сыном.
– Сейчас все закончится, – повторила она. – Нам больше не придется жить в страхе. Отец больше не тронет нас. И мы сможем найти успокоение.
Она глянула за спину сына и, увидев вдали мужа, заторопилась.
– Не бойся. Больно не будет.
Потянув сына за собой, она шагнула в воду.
– Мам… – Маленький Эвон испугался. – Я не хочу!
– Не могу на это смотреть. – Юри подошла к травнику и взяла его за руку. Уткнувшись ему в плечо, она скрыла слезы и страх,
