Завтра - Гийом Мюссо

Эмма со вздохом повернула голову и посмотрела в окно. Полуденное солнце заливало улицу, заставляя вспыхивать яркими искрами снежинки.

Эмма чувствовала, что у нее начинается мигрень, и все-таки не теряла готовности к дальнейшим поискам. Мысленно она перебрала всю свою записную книжку с адресами и телефонами и вдруг вспомнила, что муж ее психотерапевта заведует лабораторией медицинских анализов в Верхнем Вест-Сайде. Лаборатория располагалась в том же здании, что и кабинет его жены, но Эмме никогда не приходило в голову, что два эти учреждения как-то связаны между собой. И вот однажды муж и жена пришли поужинать в «Император», тогда все и выяснилось. Однако сейчас Маргарет Вуд уехала на каникулы в Аспен. У Эммы был номер ее мобильника, но психотерапевт никогда не отвечала сама на звонки своих пациентов, тем более во время отпуска. Однако Эмма, несмотря ни на что, все-таки позвонила. Попала, разумеется, на автоответчик и оставила сообщение, умоляя позвонить ей как можно быстрее. «Вопрос жизни и смерти» — написала она. Психотерапевт, как видно, подумала, что Эмма пишет ей, стоя на перилах Бруклинского моста, потому что перезвонила ей через минуту. Эмма извинилась и сказала, что ей очень срочно требуется консультация, которую может дать только муж Маргарет.

— Я стою на вершине горы с лыжами, но если вам нужен Джордж, то он остался внизу, наслаждается коньяком в таверне «Аякс». Позвоните ему, посылаю вам его телефон.

— Мистер Вуд?

— Он самый.

— Мне очень неудобно беспокоить вас во время отдыха, но я звоню с разрешения вашей жены…

— Так-так, и что же? — не слишком добродушно пробурчал доктор.

— Возможно, вы меня помните. Эмма Ловенстайн. Я была вашим сомелье, когда вы ужинали в прошлом году у нас в «Императоре».

При этом напоминании голос Джорджа Вуда повеселел.

— Я вас прекрасно помню. Мы провели восхитительный вечер, и не без вашей помощи. Вы посоветовали мне сказочный портвейн к моему рокфору.

— Очень рада.

— Кинто до Новаль, если не ошибаюсь.

— Да, Кинто до Новаль, 1987 года, местного разлива.

— Думается, что миллезиме 1964-го еще лучше.

— 1963-го, — поправила Эмма. — Это легендарный год, но от него сохранилось всего несколько бутылок. Если вам будет это приятно, я постараюсь достать для вас одну. Мистер Вуд, я задала бы вам несколько вопросов, если это не слишком вас отяготит.

— Нисколько, юный друг, спрашивайте все, что хотите.

Эмма наклонилась к экрану и постаралась грамотно произнести незнакомые слова.

— Что такое «эритроцитарный фенотип»?

— Ах, речь о крови? Материя менее приятная, чем вино! Хотя наши с вами профессии не так уж далеки друг от друга. «Кровь моя истинно есть питие», как сказал наш общий знакомый.

И он рассмеялся, очень довольный своим остроумием.

— Так что же такое «эритроцитарный фенотип»? — повторила Эмма, стараясь обуздать свое нетерпение.

— Ничего особенного, жаргон, который употребляют биологи, говоря о редких группах крови.

— В каком смысле редких?

Джордж Вуд прочистил горло.

— Гм, что вы знаете о группах крови, Эмма?

— Знаю не больше, чем все обычные люди. Например, что их четыре: первая, вторая, третья и четвертая. И еще знаю, что существуют отрицательный и положительный резусы.

— Да, но это только начало. На самом деле все гораздо сложнее. Мало кто это знает, но есть люди, у которых кровь совсем другая.[36]

— Неужели?

— Представьте себе. Есть люди с группой крови «Бомбей» по названию индийского города, где ученые впервые обнаружили особенности этой группы. Есть люди, у которых нет ни положительного, ни отрицательного резусов. Этот фенотип именуется Rh null. И это только два примера из множества. Если говорить попросту, то редкая группа крови определяется отсутствием одного или нескольких антигенов, которые обязательно присутствуют в других группах.

Голос профессора Вуда набрал силу. Не было никаких сомнений, что ему было приятно делиться своими познаниями.

— Специфика этих фенотипов состоит в том, что они производят особые антитела и могут вызывать отторжение в случае переливания крови или пересадки органов. «Бомбей», в частности, может быть совмещен только с «Бомбеем».

Наконец-то молодая женщина задала вопрос, который буквально жег ей губы.

— А группа крови «Хельсинки» вам что-то говорит?

Биолог довольно хохотнул:

— Группа «Хельсинки»? Ну, разумеется! Эта группа еще более редкая, чем ваши бутылки с портвейном шестьдесят третьего года! Этим термином обозначают группу людей, у которых наличествует несколько очень редких эритроцитарных фенотипов. Насколько я знаю, на территории Америки живет не больше двенадцати человек, принадлежащих к этой группе.

«И Мэтью один из них…»

Эммой овладело необыкновенное возбуждение. Мигрени как не бывало. Она еще точно не знала, в чем именно дело, но чувствовала, что ключ к разгадке таится именно в редкой группе крови Мэтью.

— Последний вопрос, профессор, и я отпущу вас наслаждаться отдыхом. Каким образом обнаруживается, что у человека редкая группа крови?

— Возможностей много. Беременность, например. Или несовместимость при переливании. Или анализ, который делают донорам. Когда лаборатория обнаруживает редкую группу крови, она обязана занести этого человека в национальную картотеку.

— Спасибо большое, профессор, вы оказали мне неоценимую помощь.

— Надеюсь получить от вас бутылку портвейна, — напомнил он полусерьезно, полушутливо.

— И я вас не подведу!

У Эммы снова началось сердцебиение. Наконец-то у нее в руках та информация, которую она искала с самого начала! Она не понимала всего до конца, но не сомневалась, что главное в загадочном поведении Кейт — редкая группа крови Мэтью.

«Не будем волноваться…»

Желая справиться с охватившим ее волнением, Эмма сосредоточилась на опаловых разводах абсента в своем стакане. Мысленно она постаралась собрать воедино все сведения о Кейт и о Мэтью. Начала с их встречи. Так как же они встретились? По словам Сары, первой жены Мэтта, это произошло осенью 2006 года. Как это случилось? Сильно обрезав себе палец секатором, Мэтью пришел в травмопункт. Там он встретился с Кейт, которая в этот день была дежурным хирургом. Они прониклись друг к другу симпатией, она наложила ему повязку, сделала несколько уколов.

«И, конечно же, взяла анализ крови…»

Эмма продолжала рассуждать дальше. Кейт сделала анализ крови и установила, что кровь Мэта относится к очень редкой группе. Редчайшей! К группе «Хельсинки». Через несколько дней она начинает с ним встречаться, а еще через несколько месяцев выходит за него замуж.

«Но почему?!»

Эмма подняла голову, увидела каскадера и сразу потеряла нить своих рассуждений. Олег Тарасов положил ключ на стойку администратора и направился к выходу.

Эмма сжалась на банкетке, надеясь, что он ее не заметит, потом стала следить за ним.

Прижимая к уху мобильник, она вышла из бара и почти бегом выбежала из гостиницы.

— Ромуальд? Тарасов собирается уехать. Я постараюсь проследить за ним. Оставайся на связи. И еще я сделала потрясающее открытие.

— Я тоже. Мне есть что вам рассказать.

— Потом. Я… Вот черт!

— Что там происходит?

— Кажется, он сел в машину.

Эмма подставила руку ко лбу козырьком, заслоняясь от солнца. Шофер гостиницы подогнал к дверям внушительных размеров вишневый пикап. Решетка радиатора с фирменным перекрестьем «Доджа» утоплена в серебристый бампер. Шофер вышел из машины и протянул ключи Тарасову. Тот, ни секунды не медля, уселся за руль.

Эмма в отчаянии судорожно искала взглядом такси. Она обратилась к швейцару с просьбой помочь ей, но вишневый пикап уже встроился в поток машин и исчез из ее поля зрения.

«Черт! Черт! Черт!»

— Я его больше не вижу, Ромуальд! Он поехал в сторону парка!

— По Бостон-стрит?

— Да.

— В какой машине рулит?

— В большом вишневом «Додже».

— Ладно! Придется за ним последить!

— Перестань! Что за глупости!

Паренек натянул куртку с меховым воротником, сунул мобильник в карман и выскочил из номера. Он помчался вниз по лестнице с такой скоростью, словно ему грозила смертельная опасность. Вылетев в роскошный холл гостиницы, он чуть было не врезался в старую даму, которая едва ковыляла, уцепившись за ручки ходунков, споткнулся о ее мальтийскую болонку и сбил с ног коридорного, который нес поднос с бокалами шампанского.

— Простите! Извините! Я в отчаянии!..

И Ромуальд вылетел на крыльцо гостиницы. Солидный швейцар в темной униформе с золотыми пуговицами помогал приехавшему семейству выгружать чемоданы.