Зумана - Е. Кочешкова

Он давно привык к таким взглядам. Но было время, когда искренне удивлялся, гадая что дает право подобным людям чувствовать свое превосходство над другими только потому, что у них есть титул…

Тот мальчишка, как и Шут, был невысокого роста — он вытягивал тонкую шею, стараясь получше увидеть, происходившее на пятачке улицы, плотно окруженном горожанами. Пока Дейра за ноги поднимал Шута над головой, тому удалось хорошо рассмотреть маленького дворянина.

Да, этот красавчик происходил из знатной семьи — и сомневаться не стоило. Его наряд говорил сам за себя: кружевная белая рубашка чуть выбилась из-под пояска бархатных штанишек с подвязками у колен, а на ногах у мальчишки были настоящие лакированные туфли с пряжками и белоснежные чулки в голубых лентах.

Привычно оперевшись рукам о Дейрины ладони, Шут вытянул свои собственные сильные ноги, затянутые в цветное трико, к самому небу. Он легко развел их на всю ширину, в то время, как старший акробат поднял его высоко над головой. Делая привычные движения, Шут не отводил взгляда от юного дворянина. Как этот нарядный богачонок забрел в шумный квартал рынков да мастерских? Почему оказался один, без нянек, без прислуги? Зазевавшись, Шут едва не пропустил момент, когда нужно было выгнуться, чтобы спрыгнуть вниз, и из-за этого больно потянул плечо. Дейра наградил его сердитым взглядом и, незаметно отвесив легкого тумака, стал кланяться публике. Шут поспешил сделать то же самое. Они выступали на свадьбе какого-то местного купца, тот хорошо заплатил Виртуозу, и Шут рассчитывал, что вечером им с Вейкой перепадет по звонкой монете или по прянику. Но это, конечно, если все пойдет как надо. А тут он едва не испортил выступление, и хозяин уж наверняка это заметил… Плакали его пряники. А все из-за этого красавчика!

Но, как бы то ни было, а номер был окончен, и Шут поспешил убраться к фургонам, котрые стояли поблизости. Богатый мальчишка никак не шел у него из головы. Шут вспоминал кружевную рубашку да напомаженные черные кудри дворянчика и пытался примерить такой вид на себя. Он был бы вовсе не прочь на время сменить цветастый наряд акробата на эти восхитительные штанишки и ленты…

«Отчего одним от рождения дано так много, — думал он, пробираясь между чьей-то телегой и прилавком, — а другим всю жизнь приходится трудиться, чтобы не помереть с голоду?» — фургоны стояли у края торговой площади, Виртуоз всегда предпочитал иметь их поближе, где бы ни давалось представление. Чихнув от налетевшего внезапно едкого перечного запаха, Шут пролез в пространство между своим домом на колесах и глухой стеной чьей-то лавки и присел на перевернутый ящик чтобы отдышаться.

Когда дворянский мальчик проскользнул между колесами фургона и, отряхнув колени, выбрался прямо следом за Шутом, тот даже не очень и удивился. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга: нарядный маленький богач и разгоряченный покрытый потом акробат в застиранном трико.

— Ловко у тебя это выходит, — сказал дворянчик. Шут улыбнулся, ему было лестно слышать похвалу, хотя он и знал, что не заслужил ее на этот раз.

— Что ты здесь делаешь? — бесхитростно спросил он мальчика.

— Я удрал, — сказал тот, щуря сердитые темные глаза. — Удрал из дому.

— Удрал? — Шут не понял, зачем надо убегать от такой прекрасной жизни, в которой тебя обряжают как принца и мажут твою голову ароматным маслом. — На кой? — досадливо морщась, он расстегнул ворот, заголил плечо и стал осторожно его ощупывать. По всему выходило, что завтра он не сумеет повторить номер… Может, только через пару дней. Ох влетит… как есть влетит.

— Скучно, — небрежно бросил мальчишка и, точно барышня какая, оправил растрепавшиеся локоны. — Дома смертельно скучно. Я увидал, как проехал ваш фургон и решил идти следом. Но как тебе это удается, а? Я бы тоже так хотел! Покажи мне что-нибудь! — у него был чистый звонкий голос, в котором, не смотря на юный возраст, отчетливо проскальзывали командирские нотки. Шут подумал, что не хотел бы встретиться с этим кудрявым красавчиком на его территории. Он, наконец, оставил плечо в покое, решив вечером показать его Дале, и, утерев мокрый лоб рукавом, ответил:

— Я устал… И руку повредил. А ты за один раз все равно не поймешь. Я, вон, уже почти три года в учениках.

Мальчишка нахмурил точеные угольные брови.

— Да, полно! Покажи! Ну, вот, хоть как колесо делать, — и он требовательно уставился на Шута. — У меня есть деньги. Я заплачу тебе! Давай! Ну же! Чего медлишь?! — и с видом хозяина достал из штанов крупную медную монету.

Вот в тот самый момент Шут и осознал впервые, каково это — стоять перед кем-то, кто с ранних лет привык чувствовать себя господином и раздавать приказы. Он устало ответил, не глядя на мальчишку:

— Я же сказал тебе, не хочу, — но поняв, что слова его летят мимо ушей собеседника, вдруг рассердился: — Да шел бы ты отсюда в свои хоромы… Я не твоя нянька! Кто ты такой, чтобы тут командовать?..

После Шут всегда с неприязнью вспоминал эту встречу. Рассерженный мальчишка гневно стиснул кулаки, сощурил темные глаза и заявил, что «не прыгать тебе больше в этом городе!». Драться он не полез, видать, трусоват был — сунул руки глубоко в карманы и, высокомерно задрав нос, устремился прочь.

Обещание свое юный дворянский отпрыск, конечно, не сдержал: наверняка, вернувшись домой, схлопотал порядочную взбучку. А может, просто никто не воспринял жалобы обиженного сопляка всерьез. Но Шут по наивности своей да глупости несколько дней боялся, что к ним и в самом деле придут стражники и велят убираться прочь.

20

Преодолев перевал и едва завидев лагерь с тропы между скал, Шут понял, что паника там в самом разгаре. Люди неистово жгли костры по всему берегу и размахивали факелами. В старых трактатах Шут читал, что чуму всегда пытались прогнать огнем… И хоть она уже очень давно не приходила в Королевства, да и на Белые Острова тоже, способ этот, вероятно, оказался первым, который вспомнился лекарю из Тауры.

Шут почти без усилий открыл глаза по-другому и отчаянно метнулся туда, ища свою королеву.

Вот она.

Сидит, испуганная, в своей палатке. Лорд Этен сам стережет выход, не позволяя наследнице покинуть сохранное, как ему кажется, место.

Но сияющий щит еще цел.

Шут с облегчением увидел, что созданная им защита хоть и истончилась порядком, но по-прежнему оберегала Элею.

«Хвала богам! Я успел…»

Когда он приблизился к палаткам и спешился, никто этого даже не увидел. Почти все люди с «Вилерны» были заняты тем, что усердно коптили друг друга, поводя факелами над оголенными телами. Тошнотворный запах паленого волоса пропитал воздух. Его не в силах был разогнать и штормовой ветер.