Краснодар: годы испытаний 1942-1943 годы. Книга первая - Борис Иванович Оленский

навзничь. Только теперь узнаю своего спасителя. Наш командир Мазай! Его кряжистая, мускулистая фигура то появляется перед глазами, то исчезает в гуще врагов. Ручным пулеметом он орудует, как кайлом в забое: короткими резкими взмахами обрушивает приклад на головы наскакивающих на него фашистов. Слух снова четко воспринимает шум боя: топот, яростную ругань, сопение, вопли, хрипы умирающих. Слепящая ярость охватывает меня, лицо пылает, невольно вылетают слова: «Гады! Гады! Гады!». Отчаянным рывком с трудом поспеваю на помощь Мазаю: в последний момент удается отвести от него вражеский штык. Оказывается, командир ранен, но не выходит из боя. Морщась от боли, он яростно размахивает прикладом пулемета. Слева, прижимаясь вплотную ко мне, неуклюже мечется мой долговязый дружок Шура Баша. Каждый выпад винтовкой он сопровождает таким надрывным уханьем, словно колуном рассекает дубовые поленья. Изза спины носатого немца высунулся офицер: холеная физиономия, усики аля Гитлер. Он стреляет из пистолета. Видимо, онто и ранил Мазая. «Ну, держись, гадюка!» Перекинув винтовку в левую руку, выхватываю револьвер, подобранный мною на месте боя у разъезда Лорис, и, почти не целясь, дважды нажимаю курок. Пули не прошли мимо: первым падает солдат, закрывавший офицера, за ним скрываются и усики. Сберегая патроны, продолжаю орудовать штыком. Перед глазами мелькают обезображенные звериным оскалом зубов лица врагов, почти неузнаваемы и лица моих боевых товарищей. И впервые возникла мысль о том, что несколько таких рукопашных схваток могут искалечить психику человека. Война – скопление ужасов, но рукопашный бой, когда обезумевшие от ярости люди нередко буквально вгрызаются друг другу в горло, – это самое страшное ее порождение! …Боль от скользящего удара прикладом по левому плечу разъярила меня. Пробиваюсь вперед с одним желанием: побольше уложить фашистов, пока вражеская пуля или штык не достанут меня. Слева, орудуя винтовкой, чтото яростно выкрикивает Вася Егоров. В пылу схватки с него сбили каску. На лицо стекает струйка крови. Младший лейтенант пошатывается от слабости, но, подбадривая нас хриплым голосом, с трудом отбивает наседающих фашистов. Поняв, что Мазаю грозит смертельная опасность, пытаюсь пробиться к нему. В последний момент замечаю, как Вася Егоров и Боря Краснов, спасая своего командира, принимают удар на себя. В некотором отдалении от меня сражаются минометчики во главе с капитаном Винниковым. Помнится, в первые часы моего пребывания в 35м полку капитан поразил меня блестящей техникой штыкового боя. Но в этой смертельной схватке он превзошел себя. Бойцы инстинктивно жмутся к нему. В центре его группы замечаю его командира взвода лейтенанта Черноградова, который, расстреляв, видимо, все патроны, размахивает над головой револьвером, как кавалерист шашкой. До меня долетает его звенящий, голос:

– Руби! Коли! Бей гадов!

В помощь бойцам 3го батальона 35го стрелкового полка был направлен 3й батальон 349 стрелковой дивизии состоящий, в основном из молодых добровольцев. Атака этого батальона отбросила немцев на исходные позиции, Что позволило полностью очистить хутор Нахаловка от прорвавшегося туда противника. Перед взрывом понтонного моста этот батальон был выведен на правый берег (не позиционированный снимок)

«Убьют бедолагу!» – мелькает тревожная мысль при виде безоружного лейтенанта, но с радостью замечаю, что бойцы явно стараются оттеснить его, не дают Черноградову вырваться вперед. Неравный бой продолжается. Немецкая артиллерия и минометы пытаются выстроить частокол из разрывов снарядов и мин вокруг места рукопашной бойни. Видимо, хотят не пропустить подкрепление с нашей стороны. Пробиваясь к группе капитана Винникова и младшего лейтенанта Мазая, только теперь полностью осознаю, сколь превосходит нас противник численностью. Но назад пути нет. Отчаянным рывком нам удалось соединиться с группой лейтенанта Черноградова, который, истекая кровью, лежит на земле, прикрываемый сержантом Востриковым и бойцамиминометчиками. Яростно отбиваясь от наседающих фашистов, мы уже не в состоянии продвинуться вперед ни на шаг. А в сотне метров от нас из последних сил бьются оставшиеся в живых красноармейцы во главе с капитаном Винниковым. С каждой минутой положение наших групп становится все более тяжелым. Остается одно: подороже продать свои жизни. Вдруг замечаю, как белобрысый фашист, только что ожесточенно орудовавший прикладом, останавливается, затем пятится и, круто повернувшись, бежит прочь. За ним то один, то другой пускаются наутек. Оказывается, с высотки на помощь нам спешила группа бойцов 35го полка с винтовками наперевес. Сквозь шум боя прорвалось протяжное «Урааа!». Подхватив боевой клич, минометчики и мы яростно кинулись на дрогнувшего врага, словно не они минуту назад отчаянно отбивались от наседавших серозеленых мундиров. Атака была отбита. К переправе враг не пробился»209.

В соответствии с новым планом на западе, в район станицы Елизаветинской, была введена 5я румынская кавалерийская дивизия, 125й пехотной дивизии немцев приказано нанести удар краснодарской группировке советских войск с северовостока. Для этого она, изменив направление главного удара, стала пробиваться к станице Пашковской для захвата переправы. Сюда же со стороны станицы Васюринской выдвигалась 198я пехотная дивизия.

Понимая угрозу прорыва немецких войск к Пашковской переправе, командующий 56й армией генералмайор А. И. Рыжов отправляет записку командиру 349й стрелковой дивизии полковнику А. И. Щагину, которая к тому времени уже отошла на левый берег, с требованием выделить «60–80 человек смельчаков и с хутора им. Ленина воздействовать по тылу, чтобы совместно выбить (3й батальон) немцев с восточной окраины Пашковской. К отряду придайте 4–5 ПТР. Если можете – больше».

Однако полковник Щагин выполнил этот приказ посвоему: он спешно перебросил на пяти машинах 3й стрелковый батальон, порядка полутора сотен молодых бойцов нового пополнения. Среди них был житель Краснодара Василий Михайлович Басий.

В то время, когда в Краснодаре разгорелись уличные бои, в районе станицы Пашковской к вечеру усилился напор немцев, нередко переходивший в рукопашные схватки. К батальону пехоты присоединилась немецкая диверсионная рота «Бранденбург800», одетая в красноармейскую форму. В 20.00 она атаковала штаб 30й стрелковой дивизии. Силами офицеров штаба, политотдела и комендантской роты к 24.00 удалось отбить атаку немцев. Штаб дивизии переместился в аул Шенджей.

Утром 11 августа в 9.25, когда к станице Пашковской стала подходить 198я пехотная дивизия немцев, стало очевидно, что Пашковскую переправу имеющимися силами удержать не удастся, поэтому она была взорвана. Батальоны, оборонявшие её, успешно были отведены на левый берег.

Участник боев на Пашковской переправе, боец 3го батальона 349й стрелковой дивизии Василий Михайлович Басий

Один из участников этих событий В. М. Басий вспоминал: «Наш батальон спешно на машинах перебросили на правый берег к кирпичному заводу хутора Нахаловка в непосредственной близости от Пашковской переправы.

Нам выдали винтовки. Многие из них даже не имели