Мистики и маги Тибета. - Автор неизвестен

Второй метод, именуемый "прямым путем", считается в высшей степени авантюрным. Учителя, наставляющие в этом пути, говорят, что избирающий "прямой путь" поступает как путник, желающий подняться на горную вершину сразу по прямой линии, а не постепенно по вьющейся горной тропе. Он взбирается на вершину по крутизне, перебираясь через пропасти с помощью перекинутой через них бечевки. Только из ряда вон выходящий альпинист, необычайной силы и ловкости, не ведающий, что такое головокружение, может надеяться совершить подобный спортивный подвиг. Даже самые опытные и сильные не застрахованы от внезапной слабости, и тогда – один неверный шаг, движение – и самонадеянный альпинист низвергается вниз и разбивается вдребезги. Так образно изображают тибетцы страшное духовное падение, приводящее на дно распутства и порока, до состояния существа низшей демонической природы. Именно так характеризуют мистики учения этих двух школ.

Но мыслители и ученые в Тибете, как и всюду, составляют ничтожное меньшинство. Среди приверженцев "устава" и "дисциплины" можно встретить немало индивидов, ведущих растительное существование в монастырях, а под девизом абсолютной свободы скрывается множество людей, для которых совершенно недоступны никакие вершины духовного совершенства. Это, впрочем, не мешает им быть необычайно живописными. Среди них можно встретить полную гамму чародеев, прорицателей, некромантов, оккультистов и магов – от самых убогих до занимающих исключительно высокое общественное положение. Нет ничего забавнее оригинальных толкований "полного освобождения", придуманных их причудливыми головами.

Официальное духовенство, то есть монахи, объединяемые общим наименованием секты "Желтых колпаков" ("Гелуг-па"), основанной реформатором Тсонг Кхапа, поддерживает метод "обязательного устава".

Сект "Красных колпаков" реформация совсем не коснулась, или затронула только наполовину. Большинство членов братии этих сект преимущественно в монастырях "Сакья-па" и "Кхагиуд-па" – в наши дни, отдает предпочтение методу осмотрительного соблюдения обязательных правил. Так было не всегда, поскольку основатели "Кхагиуд-па" – лама Марпа и, главным образом, подвижник-поэт Милареспа были ярко выраженными последователями "прямого пути". Монахи общины "Сакья-па", возникшей приблизительно в то же время, в самом начале были магами, и в их монастырях оккультные науки насаждались специально. То же происходит и сейчас, но теперь среди избранного меньшинства монахов с магией успешно конкурирует философия.

И все-таки истинных адептов "прямого пути" можно встретить преимущественно вне монастырских стен. Это они заселяют "тсхам кханги" (домик, специально выстроенный для анахорета-затворника) и отшельничают в пустынях и на высоких снежных вершинах.

Вступающие на этот чреватый опасностями путь руководствуются побуждениями различного порядка – некоторых влечет к нему желание получить ответ на философские проблемы, по их мнению, решенные в книгах не полностью или неверно; другие мечтают о могуществе мага. Немногими движет предчувствие скрытого за всеми учениями знания более глубокого, чем известно, надежда открыть новые грани существования развитием органов восприятия более совершенных, чем обычные наши пять чувств. И они стремятся выработать в себе соответствующие способности. Есть среди них и мудрецы, постигнувшие истину, что все добрые дела, вместе взятые, бессильны освободить нас из темницы мира и от собственного "я", и они стараются обрести тайну нирваны. Наконец, небольшое число любознательных полускептиков толкает на этот путь намерение узнать на собственном опыте, какая доля истин заключается в передаваемых друг другу шепотом удивительнейших историях о некоторых чудесах, совершаемых великими налджорпами.

Почти все эти жаждущие озарения адепты, стремящиеся часто к цели, неясной для них самих, принадлежат к членам монашеского ордена. Это, впрочем, не обязательно. Монашескому сану свободные мистики придают или мало, или совсем никакого значения. Для них имеют значение только степени посвящения.

Между простым монахом и кандидатом на посвящение имеется существенная разница. Монаха приводят в монастырь его родители в возрасте восьми или девяти лет, и он часто остается в монастыре скорее по привычке, чем по настоящему призванию. Кандидату же на посвящение почти всегда больше двадцати лет, и он следует собственному влечению, не удовлетворяясь обычной монашеской жизнью, и настойчиво стремится попасть в ученики к наставнику мистического пути. Такое начальное различие обстоятельств оставляет отпечаток на всей дальнейшей карьере этих двух разновидностей тибетских подвижников.

Выбор духовного наставника – гуру, как говорят индусы, – чрезвычайно важный момент, от которого зависит весь жизненный путь молодого претендента на звание "кандидата тайных наук". Жаждущие знаний порой стучатся совсем не в подходящую дверь и попадают в такой переплет, какой им и не снился.

Если молодой монах довольствуется духовным руководством ламы, живущего в монастыре или в частном доме, неподалеку от монастыря, и если этот лама не анахорет и не "экстремист" "прямого пути", то можно надеяться, что с учеником не случится ничего трагического. В течение более или менее длительного испытательного срока учитель проверяет, на что ученик способен. Возможно, он впоследствии объяснит ему смысл только нескольких философских книг, обратит его внимание на значение некоторых символических диаграмм ("кйил-кхор") и научит основным методическим медитациям. Если лама сочтет его способным на большее, он наметит для него программу духовного развития. Тибетцы резюмируют такую программу тремя словами, обозначающими ее этапы:

Тава: смотреть, изучать.

Гомпа: думать, размышлять.

Тшиепа: завершение и результат двух предыдущих упражнений.

Другой, менее распространенный вариант, повторяет то же самое, но в слегка измененной форме.

Темне: искать значение, смысл всего существующего.

Лаб: изучать то и другое во всех подробностях.

Гом: думать, размышлять о том, что открыто.

Тоге: понимать.

Чтобы ученик имел возможность спокойно предаваться медитациям и другим упражнениям программы, лама приказывает ему затвориться в "тсхам".

Необходимо сообщить несколько подробностей об этой практике, так как она играет важную роль в религиозной жизни Тибета. Прежде всего, следует отметить, что очень многие прибегают к этому виду уединения из побуждений, далеко не столь возвышенных, как только что перечисленные.

Значение слова "тсхам" – барьер, граница, демаркационная линия. На религиозном языке "тсхам" означает затворничество, уединение, окружение себя непреодолимым барьером. Ограда эта бывает разная. Для великих мистиков она считается исключительно духовной, и вокруг них нет надобности воздвигать никакого материального барьера.

Существует много разновидностей "тсхам", причем каждая из них имеет еще несколько вариантов. Начиная с самого мягкого вида заточения и кончая самым суровым, можно наблюдать следующие его формы: лама или даже просто благочестивый мирянин запирается в своей комнате или в своем жилище. Он или совсем не выходит, или же выходит только для совершения благочестивого дела, например, чтобы обойти один или несколько раз вокруг храма. В зависимости от принятого им устава, тсхам-па дозволяет иметь краткие беседы с членами своей семьи (если он мирянин или состоящий в браке лама), со своими слугами и некоторыми редкими посетителями, если в соответствии с обетом он имеет право им показываться и их видеть.

Часто затворнику запрещается вообще видеть кого бы то ни было, за исключением слуг, и во время визита гость, не входя в комнату, занимаемую тсхам-па, разговаривает с ним из-за занавески, так что они не видят друг друга.

Переходим к более суровому виду затворничества. Одним тсхам-па разрешено видеть только своего слугу; другие дают обет молчания и сообщают распоряжения слуге письменно. Некоторые тсхам-па отказываются видеть окружающий пейзаж или вообще что бы то ни было, за исключением неба, и занавешивают часть окна. Затворники, подчиняющиеся еще более строгому режиму, завешивают все окна, чтобы не видеть и неба; дневной свет проникает к ним через занавес или бумагу.

Тсхам-па следующей категории не общаются и не видятся ни с кем. В этом случае еда затворника и все, что ему может потребоваться, оставляется в соседней комнате. Слуга, удаляясь, дает сигнал о своем уходе, и тогда тсхам-па идет и ест, пьет или берет принесенный ему предмет и затем дает знать, тоже сигналом, что вернулся в свою комнату. Иногда он уносит оставленную ему пищу к себе. Такие тсхам-па тоже отдают приказания письменно, или же вообще не позволяют себе ни о чем просить и тогда, что бы им ни понадобилось, они ничего потребовать не могут. Если забывают принести еду, им приходится попоститься.