Ретроскоп - Юрий Соколов

Дендайм считал, что самые ранние опыты спонтанных путешествий легли в основу мировых религий, построенных на догмате о переселении душ. Конечно, человек не машина, и совпадение нужного импульса с формой естественного вогнутого зеркала могла быть только случайной — и крайне редкой. Но и редких случаев хватало для возникновения легенд. А кое-кто понимал или угадывал суть и пытался подчинить процесс, управлять им…

Стейбусу сразу же вспомнилось необъяснимое на первый взгляд желание представителей некоторых древних народов изменять форму черепа. Младенцам перебинтовывали головы таким образом, чтобы кости росли неестественно, формируя, однако, нечто потребное для обретения высшей мудрости, общения с загробным миром… Нетрудно догадаться, как редко венчались успехом подобные попытки. А вот современная алитейская медицина могла стать более действенным инструментом.

— Зачем Ленорну и остальным это понадобилось? — спросил Покс.— У них был настоящий ретроскоп — раз. Излучение мозга имеет широкую изменчивость, и параметры перемещения в прошлое невозможно предугадать, как и спрогнозировать, состоится ли оно вообще. Что — каждый раз делать новую операцию? Бред какой-то. Это всё равно что подгонять бокал с напитком по форме кубиков льда.

— Частота и интенсивность излучения напрямую зависит от того, о чём думает человек, — ответила Лия. — Точнее — от качества доминанты, определяемой числом и соотношением возбуждённых участков коры головного мозга. Специалисты обычно выделяют среди них собственно доминанту, а также зоны-сателлиты. Для нас это неважно. Важно то, что доминанту на текущий момент создаём мы сами, а её стойкость будет зависеть от дисциплины мышления. Совсем недавно я не знала того, что вам рассказываю. Пришлось изучить.

— Ты неплохо справилась. Хорошо, допустим, ты права. Но что это даёт? Настоящий ретроскоп всё равно надёжнее. Нужны годы тренировок, чтобы просто приблизиться к идеалу.

Лия искоса взглянула на Покса.

— В распоряжении соратников Дендайма были не годы, а десятилетия, — заметила она. — И они получали множество преимуществ, которые не слишком очевидны. Во-первых, не нужен сам прибор. У человека, овладевшего методом, ретроскоп всегда при себе.

— Хорошо… Дальше?

— На основе вогнутых зеркал работают многие другие приборы. Например — трансцессоры. Шлем-трансцессор сам является зеркалом, а обруч создаёт виртуальное зеркало, но принцип одинаков. Мозговые имплантаты используют в качестве зеркала, опять же, внутреннюю поверхность черепа. Вам разве не приходило в голову, что цена имплантатов совершенно несоразмерна с их содержимым? Почему их производство не поставят на поток, а делают индивидуально? Почему так сложна операция? Любой специалист скажет вам, что дорого стоит не сам имплантат, а его адаптация и настройка.

— Настройка на уже имеющуюся черепную коробку? Только-то?

— Разве этого мало? Это главное. И адаптация к излучениям мозга. Форма головы так же неповторима, как отпечаток пальца. Поэтому некоторые индивидуальные параметры имплантата, призванные в будущем обеспечить его надёжную работу, проще учесть ещё на стадии изготовления. Имплантат становится посредником, ретранслятором и усилителем электромагнитных импульсов нужной частоты. Фильтром, отделяющим нужный мыслеобраз от пси-матрицы.

— Погоди… — растерялся Покс. — Ты хочешь сказать…

— Ну да, вы же не выдёргиваете страницу из книги ради того, чтобы ваш знакомый мог прочитать один абзац? Просто даёте ему книгу с закладкой в нужном месте. Точно также и при мыслесвязи мы передаём не отдельный образ, а целиком своё собственное сознание. А уж оно оставляет в голове другого человека определённый след, соответствующий возбуждённому участку коры нашего мозга — доминанте. Это и позволяет чужому сознанию активировать нужную зону внимания, а затем выделить и прочесть конкретный мыслеобраз. Таким образом, пси-связь есть взаимодействие аналогичных доминант между собой при тщательной фильтрации всего остального. Следовательно, невозможность пси-общения друг с другом обычных людей объясняется не тем, что они на такое не способны, а как раз наоборот. Они инстинктивно пытаются транслировать всё своё сознание как целое, не умея выделить главного. И если вернуться к приведённому мной примеру… Для собеседника усвоить передачу окажется не проще, чем прочесть текст на странице, просто окинув её взглядом. Или, лучше сказать, мгновенно прочесть всю книгу, не переворачивая страниц. А если книга написана на чужом языке, буквы пропечатаны плохо, а у чтеца слабое зрение? Ведь мы используем лишь малый процент ресурсов нашего мозга, что и делает недоступным полноценное телепатическое общение, способность к которому нам дала природа. Психика принимающего сопротивляется колоссальному объёму информации, который пытается одномоментно транслировать передающий, и ограждает себя защитным барьером. Не остаётся ничего другого, как использовать трансцессоры. То же самое происходит при общении сенситивов, хотя для них имплантаты и трансцессоры не являются столь необходимыми. То же самое происходило некогда на Земле, где сенситивов называли экстрасенсами. Они (и только они!) могли более-менее точно настроиться на чужую волну и выловить из сознания другого человека нужную мыслецепочку. Теория до сих пор не общепринята, считается очень спорной, но именно на её основе Дендайм некогда создал ретроскоп. Тот же принцип, но с существенной поправкой: трансляция пси-сущности именно целиком, и, как следствие, возникновение барьера между взаимодействующими сознаниями. Личность путешественника, оторванная от собственного тела, инстинктивно ищет привычные каналы получения информации, вследствие чего ей обычно открывается ограниченный доступ к органам чувств агента. Остальное довершает наличие у путешественника имплантатов, использование оптимизаторов, владение различными ретрометодиками. Однако временная оторванность от внешнего мира при переходе — это всегда экстремальная, стрессовая ситуация, что и ограничивает число вхождений. Агент, остающийся в привычной для него обстановке, ничего не замечает. И лишь в отдельных случаях, как теперь известно, может уловить момент вхождения или почувствовать клиента внутри своей пси-сферы.

Стейбус увидел скамейку и свернул с аллеи, увлекая Лию за собой. Из способной и талантливой ретроскопистки, какой он до сегодняшнего утра считал Лию, она для него за время разговора незаметно превратилась в оракула, способного ответить на любой вопрос. Большая часть сказанного была общеизвестна, но никогда Стейбусу не доводилось объединить отдельные фрагменты в единое целое или услышать, чтобы это делал кто-то другой.

— Теперь вы понимаете, — продолжала Лия, когда они сели на скамью, — что дело не только в том, чтобы иметь ретроскоп в голове. Правильно изменив форму черепа, можно получить многое. Тут и ретроскоп, и естественный трансцессор, и синхронизатор. Ленорн — поговорим о нём, раз вы столкнулись именно с ним… В настоящее время Ленорн — один из сильнейших сенситивов во всём Содружестве. И продолжает совершенствоваться.

— Ещё есть Блэкбэд, — заметил Стейбус.

— Да, он тоже, — согласилась Лия. — Но про него мне почти ничего не известно. Ясно одно — эти люди достигли высот и в основном благодаря тому, что очень много путешествовали. Тут мы ступаем на очень зыбкую почву, но есть мнение, что экстрасенсорные возможности сильно зависят от опыта путешественника и наоборот, причём неважно, перемещается ли его сознание во времени целенаправленно или спонтанно. Чем больше вхождений человек совершает, тем более сильным сенситивом он становится. Каждый переход между агентами для него — тренировка, требующая определённого напряжения; каждое вхождение — маленький экзамен, закаляющий психику. Естественно, это относится лишь к тем, кто уже обладает нужными врождёнными или приобретёнными способностями… И чем сильнее сенситив, тем свободнее он перемещается по эпохам — ну, последнее каждому известно.

Стейбус об этом слышал, и о том же свидетельствовал его собственный быстрый прогресс и приобретение качеств, ранее ему совершенно несвойственных. Лет тридцать назад, когда к каждому вхождению готовились так же, как первые космонавты — к выходу в открытый космос, рост пси-потенциала происходил незаметно. А теперь…

— Почему нельзя стать человеком-ретроскопом с помощью одной только духовной практики или чего-то подобного? — спросил он. — Если всё дело, в конечном счёте, в мыследисциплине…

— А многие ею обладают, кроме врождённых сенситивов? — возразила Лия. — Кроме того, от необходимости использования вогнутых зеркал никуда не денешься. Если у человека череп от природы малопригодной формы, а ведь здесь важны мельчайшие нюансы, ему или придётся держать свои мысли в совершенно неподходящем для его личности и характера русле, или использовать внешние зеркала. Вы никогда не занимались эпохой Мишеля Нострадамуса и им лично?