Род Корневых будет жить! Том 2 (СИ) - Антон Кун

за равновесием силы и за тем, чтобы договоры между людьми, обладающими силой, выполнялись. Поэтому они появились на заводе — там столкнулись интересы родов Корневых и Волковых. Поэтому скорее всего появились в лесу, когда Фома Сергеич и компания зашли на вашу территорию и убили там зверя. Они же, кстати, проследят и за исполнением клятв, если поклялись силой.

Егор Каземирович вопросительно глянул на меня.

— Да, все трое поклялись силой, — подтвердил я.

— Значит, и деньги будут, и первый отбор в академию вы пройдёте, можете даже не сомневаться.

— Понятно, — ответил я. — А как приставы узнают, что где-то совершается нарушение? И как так получается, что они там оказываются моментально?

— Я не знаю, — развёл руками Егор Каземирович. — И думаю, что никто не знает. Это их тайна.

— Они подчиняются напрямую императору? — спросил я.

— Нет, — сразу же ответил Егор Каземирович. — Они могут призвать к ответу даже императора, если он нарушит договорённости, скреплённые силой.

Я признаться офигел. Даже не предполагал, что в этом мире есть сила мало того не подконтрольная императору, так ещё и стоящая над императором.

Думаю, говорить о том, что приставы заинтересовали меня, не стоит. Однако я понимал, что с наскоку эту тайну я не раскрою.

А Егор Каземирович тем временем добавил:

— Говорят, приставы появились в тот момент, когда император активировал артефакт и освободил Хаос.

— Понятно, — ответил я.

Не сказать, чтобы последняя фраза что-то сильно прояснила, но я понял, что приставы сила очень непростая. Что ж, поизучаю их на досуге.

— И последний вопрос, — проговорил я. — Какое наказание грозило бы этой троице, если бы я не отказался от претензий.

Егор Каземирович вздрогнул.

— Не надо об этом на ночь, — негромко сказал он.

— Ну что ж, не надо так не надо, — ответил я, встал и потянулся. — Пойду-ка я помедитирую. И вы, Егор Каземирович, тоже займитесь культивацией.

— Я потом, перед сном… — неуверенно ответил управляющий. — Сейчас ещё много дел…

И я вдруг подумал, что возможно он не знает, что делать.

Я, конечно, тот ещё учитель. Сам первые шаги делаю. Но всё равно хоть немного, но мне кажется, что уже смыслю.

А потому я решил дать инструкции.

— Сядете в удобную позу, закроете глаза. А потом вам нужно будет осмотреть своё тело внутренним зрением. После чего представьте в районе солнечного сплетения солнышко. А потом покатайте его по рукам, по ногам, по всему телу. И смотрите, чтобы оно катилось по каналам, как кораблик в реке.

— Спасибо большое! — ответил Егор Каземирович, и в голосе его прозвучала искренняя благодарность.

— Когда будете катать солнышко, — добавил я. — То посмотрите, где увидите заторы, нужно будет их прочистить, чтобы солнышко плыло беспрепятственно.

— Понял! — серьёзно ответил управляющий.

— Вот и хорошо, — сказал я и отправился в кабинет.

Это стало уже традицией — вечером идти в кабинет.

Я зашёл, закрыл за собой двери, но садиться в позу для медитации не спешил.

Вместо этого я выдвинул ящик стола и достал бумаги, которые лежали под скипетром. В конце концов, нужно на них глянуть хоть одним глазком. Вдруг там нужные документы, а я ни сном, ни духом.

Там были закладные, договора, письмо о моём зачислении в кадетское училище — это был ответ ректора на прошение отца, ещё какие-то бумаги. А сверху лежало письмо, адресованное мне. Точнее, настоящему Владимиру Корневу.

С внезапным волнением я открыл незапечатанный конверт, адресованный: «Старшему сыну моему Владимиру от любящих его родителей».

Написано было немного, буквы были неровные — видно, что отец торопился, когда писал это письмо.

Естественно, я начал читать.

«Здравствуй долго, дорогой мой сын! Прости, что не могу всего сказать тебе. Видимо, осталось нам совсем немного. Прости, что оставляем тебя вот так. Но видит Род, не наша в том вина.

Хотел я уберечь тебя от беды. Потому и отправил в кадетское училище, но судьба распорядилась иначе. И, судя по всему, ты столкнёшься с Волковыми ещё до того, как будешь готов к этому.

Не держи на них зла. Они не ведают всего, не знают того, какая трудная и ответственная задача тебе предстоит.

Прости, что пока не могу открыть тебе всего. Ты пока очень слаб. Придёт время, ты всё узнаешь. Тебе расскажут. Я же не могу, я связан клятвой силы.

А до тех пор постарайся выжить.

Оставляю тебе Мо Сяня. Он поклялся, что будет тебе верным защитником и учителем.

Прощай! Надеюсь, что я был тебе хорошим отцом».

А ниже приписка другой рукой:

«Прости сынок! Мы сделали всё, что могли и что должны. Мы полностью исполнили договор. Дали тебе счастливое детство. Защитили тебя. Будь счастлив! Безмерно любящая тебя твоя матушка».

Сказать, что я после этого письма стал лучше понимать происходящее?

Точно нет! Я ещё больше запутался.

Я чувствовал, что люди, написавшие это письмо, были в отчаянии. И воображение рисовало, как чёрный колдун рвался в кабинет, а отец с матерью писали это письмо…

Моя ненависть к Волковым возросла ещё сильнее. И слова отца о том, что не нужно держать зла на Волковых, только подстегнули её. Он защищал их, а они его убили. И не только его, но и жену и двоих детей.

Аккуратно свернув письмо, я положил его обратно в конверт. А потом убрал конверт в ящик стола и задвинул ящик.

Прошёлся по кабинету, прокручивая в голове строки из письма.

Я в очередной раз убедился в благородстве предыдущего главы рода, и мою душу захлестнула обида — ну почему хорошие люди погибают, а всякие мрази живут?

Я должен сделать всё возможное, чтобы защитить людей от подонков Волковых. Я должен!

Вот с такими мыслями я и сел в позу для медитации, положив перед собой оба камня — и красный, принявший форму сердца, и дикий, не обработанный.

Я не знал, в какую сторону развивать свою культивацию, потому что покоя в моей душе не было, а в голове крутилось: «Уничтожу! Всех уничтожу!»

Моя жажда стереть с лица земли род Волковых была настолько большой, что кабинет наполнился алым сиянием. Мощным, способным испепелить не только тело, но и душу. Я это чувствовал. И не сдерживал своих чувств.

Отрезвили меня слёзы, которые текли в три ручья.

И когда я открыл