Монетка на удачу - Барбара Фритти

— Но ты же меня любишь! — воскликнула Джен, явно шокированная этой тирадой. — Ты говорил, что позаботишься обо мне.

— А ты не говорила, что похитила собственную дочь! — завопил продюсер. — Ты что, совсем свихнулась?

— Мать не может похитить собственную дочь! — запальчиво воскликнула Джен и повернулась к Уайту: — У меня на Стефани столько же прав, сколько у тебя.

— Нет, ты лишилась своих прав, когда предпочла наркотики дочери.

— Я не принимаю наркотики. Уже много месяцев. Скажи ему, Брэд. Скажи ему, что я хорошая мать.

Тот покачал головой.

— Я звоню своему адвокату.

— Да, да, позвони адвокату. Попроси его помочь мне.

— Нет, это твоя проблема, не моя, — холодно ответил Брэд, исчезая в глубине квартиры.

И они остались вдвоем.

Уайт смотрел на женщину, которую когда-то любил, женщину, которую поклялся поддерживать вечно. Множество образов промелькнуло перед его мысленным взором: их первая встреча в колледже, их роскошная свадьба, ночь, когда родилась Стефани, день, когда Джен арестовали за пьяное вождение, бутылочки с таблетками, которые он находил в тайниках по всему дому, ночи, которые он проводил в постели один, гадая, где жена и когда она вернется домой.

— Не надо было делать это, Джен.

— А что я могла? Ты не разрешал мне видеться со Стефани из-за одной-единственной ошибки.

— Не одной. Их было сотни. И я разрешал тебе видеться с ней. Тогда-то ты ее и украла. — У него не осталось никаких сомнений в том, что Джен не испытывает угрызений совести.

— Она меня любит. Я — ее мамочка. Ты не можешь нас разлучить.

— То есть так, как это сделала ты?

Впервые ее взгляд смягчился.

— Я просто очень-очень ее люблю.

— Ты? Любишь? Я не верю, что ты думала о ней. Ты оставляла ее со своей подругой Бекки. Моя дочь попрошайничала на улицах с другими детьми. Как ты могла обречь ее на такую жизнь?

— Я старалась изо всех сил. Но я не могла получить деньги от родителей, а зарабатывала ерунду. У Стеф все в порядке. Просто отлично. И она меня любит.

Джен смахнула слезу, но он смотрел на нее без малейшей жалости.

— Уайт, я чиста. Я понимаю, что совершала в прошлом ошибки.

— Ты вела машину под кайфом. Ты могла убить нашу дочь. И кто знает, сколько раз ты это проделывала, пока наконец не попалась?

— У меня была проблема, Уайт, но ты, вместо того чтобы помочь мне, устроил мой арест. Ты послал за мной своих дружков.

— Ничего подобного. Сейчас я жалею, что не сделал этого, но тогда я ничего не подозревал. И все равно хотел помочь тебе, дать тебе еще один шанс, а ты сбежала.

— Стефани совершенно здорова. Я два года любила и защищала ее, я хорошая мать.

— Побереги дыхание. Меня тебе никогда не убедить, — резко сказал он.

— Если бы ты только понял…

— Никогда. Теперь объясни, почему Сара у тебя? Где ее мать?

— Бекки работает в эскортном агентстве. Ей пришлось надолго уехать с одним из клиентов. Я обещала присмотреть за Сарой до ее возвращения.

— А как же Бен?

— Я не могла взять обоих. Я бы и Сару не взяла, но Стефани без нее не уходила.

— Бекки в курсе, что ты бросила Бена?

Наконец-то хоть тень вины мелькнула в ее глазах.

— Я не знаю.

— Разумеется, не знаешь. Ты бросила двенадцатилетнего мальчика на произвол судьбы. Это подло.

Джен пожала плечами:

— Я дала ему денег. Я сделала для него все, что могла.

— И, как обычно, паршиво.

— Уайт, ты когда-то любил меня. Неужели ты не можешь помочь мне еще один раз? — Слезы хлынули по ее щекам. — Это все наркотики, это из-за них я творила черт знает что. Но я не притрагивалась к ним целых шесть месяцев.

— Рад за тебя. Надеюсь, ты не сорвешься, но мне все равно. Ты просто заплатишь за то, что натворила.

— Думаешь, Стефани позволит тебе вычеркнуть меня из ее жизни? Она тебя возненавидит.

Об этом ему пока думать не хотелось. Он должен поговорить с дочкой, провести с ней дни, часы, недели, все обсудить, заново познакомиться, восстановить прежние доверие и любовь.

Зазвонил домофон, и Уайт нажал кнопку, чтобы впустить в дом коллег-полицейских.

— Я должна попрощаться со Стефани, — почти не надеясь, произнесла Дженнифер.

Уайт отказал бы ей, сказал бы, что она потеряла все свои права, в том числе и на прощание, но он не хотел подвергать Стефани очередному испытанию.

— Уайт? — позвала из коридора Адрианна.

Он обернулся. Обе девочки жались к ней, у обеих за плечами были рюкзачки, в руках пластиковые пакеты с игрушками и плюшевыми зверюшками.

— Идите сюда. Стеф, твоей маме на некоторое время придется уехать. Она хочет с тобой попрощаться.

Губки Стефани задрожали.

— Я не хочу, чтобы мамочка уезжала.

У него чуть сердце не разорвалось.

— Мне жаль, детка, но она должна. Не беспокойся. Я отвезу тебя домой, ты увидишь дедушку, бабушку и всех, кто тебя любит. Все будет хорошо.

В дверь постучались, и Уайт пошел открывать. Вошли Джош и еще двое полицейских.

— Можно приступать? — спросил Джош, обводя взглядом комнату.

— Через минуту, — ответил Уайт. — Джен хочет попрощаться со Стефани.

— Привет, детка. Помнишь меня?

— Дядя Джош, — прошептала Стефани, расплываясь в улыбке.

— Я скучал по тебе.

— Я тоже скучала.

— Поговорите позже. — Уайту не терпелось покончить со всем этим. — Джен, сейчас или никогда.

— Пожалуйста, не делай этого, — взмолилась она.

— Сейчас или никогда, — повторил он.

Джен глубоко вздохнула и подошла к Стефани.

— Милая, я должна сейчас уйти, но мы скоро увидимся.

— Мамочка, почему ты плачешь?

— Потому что мне грустно, и я буду по тебе скучать.

— Тогда почему ты уезжаешь?

— Я должна.

— А куда ты едешь?

— Пока не знаю, но мы скоро поговорим, хорошо?

— Хорошо, мамочка, — сказала Стефани, и Джен обняла ее. И долго-долго не отпускала. Наконец она распрямилась.

— Брэд?

Продюсер появился с сотовым телефоном у уха, увидел копов и помрачнел.

— Да, они ее увозят, — сказал он в трубку. — Я перезвоню.

— Твой адвокат мне поможет? Ну пожалуйста.

— Уверен, тебе найдут адвоката, и он будет защищать тебя, что бы ты ни натворила. Ты меня одурачила, Карли. Я больше не желаю тебя видеть.

Джен побледнела. До нее наконец дошло, что никто не придет ей на помощь.

— Выведите ее из квартиры, — попросил Уайт полицейских. Он не хотел, чтобы Стефани увидела, как на ее мать надевают наручники и зачитывают ей права.

Джен бросила на Стефани последний взгляд, и дверь за нею закрылась.

— Мамочку повели в тюрьму? — спросила Стефани. — Я ее увижу?