Ришелье - Хилэр Беллок

После смерти одного из помощников кардинала, которого Ришелье глубоко уважал и ценил, остался юноша - сын, получивший по обычаю того времени титул маркиза де Сен-Мар. Кардинал представил девятнадцатилетнего юношу Людовику XIII незадолго до рождения у короля наследника. Он понравился королю и вскоре стал его фаворитом, получив должность главного конюшего или, как его стали называть при дворе для краткости, мосье Гран, то есть господин Главный. Юноше нравилось скакать на лошади впереди королевского эскорта. Он любил кружева и бархат и знал, что женщины не отрывают от него глаз.

Маркиз де Сен-Мар был высок и строен, его рыжеватые волосы были завиты по моде того времени и опускались до плеч. Он был смел и горяч, в его взгляде был виден не только ум, но и изрядная доля наглости. Женщинам это нравилось — у него была любовная связь с Марион де Лорм, понимавшей толк в мужчинах, — и маркиз де Сен-Мар не знал у них отказа.

Кардинал надеялся, что юноша не забудет, кому он обязан всеми своими почестями. И уже не в первый раз ошибся. Читатель, быть может, помнит о Шатонефе, которого кардинал сделал хранителем печати и который был председателем трибунала, рассматривавшего дело маршала Марильяка. Известная интриганка и распутница герцогиня де Шеврез соблазнила его, и он стал выбалтывать ей служебные тайны, а потом был вовлечен в заговор Гастона, принца Орлеанского. Конечно, агенты кардинала узнали о его кознях, и Шатонеф был арестован и приговорен к тюремному заключению.

И вот с Сен-Маром повторилась та же обыкновенная история: те, кому было оказано покровительство, рано или поздно восстают против своих покровителей, потому что им становятся со временем несносны ограничения притязаний, появившиеся у них благодаря высокому положению.

В 1642 году маркизу де Сен-Мар исполнилось двадцать два года. За те три года, что он провел при дворе, король смертельно надоел ему своей сентиментальностью, странным образом сочетающейся со вспышками ревности, которые потом сменяются уверениями в любви и дружбе. Молодой человек терпел все это, потому что задумал войти в круг высшей знати, — он хотел жениться на дочери герцога де Невера, то есть герцога Мантуанского, Марии. Кроме того, король обещал ему — Сен-Мар очень просил его об этом — ввести его в состав Королевского совета.

И в первом и во втором случае честолюбивый молодой человек столкнулся с непреодолимыми ограничениями, которые ему поставил кардинал. Доброжелатели передали ему, что по поводу его женитьбы на Марии, герцогине Мантуанской, кардинал сказал: «Надеюсь, она никогда не забудет о своем происхождении». Иными словами, ее брак — дело государственной важности, а не просто замужество с красивым мужчиной.

Когда же кардиналу сказали, что Сен-Мар хочет стать членом Королевского совета, то он сначала рассмеялся, но потом, махнув рукой, согласился. Сен-Мар действительно появился в совете, но в тех заседаниях, в которых он принимал участие, речь шла в основном о пустяках. Сен-Мару передали слова кардинала : «Нельзя о серьезных вещах говорить при детях».

Все это, конечно, вызвало ненависть Сен-Мара, и он стал часто говорить королю — и не только ему, — что нельзя дольше терпеть неограниченную власть кардинала, что пора положить ей конец и т. д. Через своих агентов кардинал знал об этих разговорах.

Весной 1642 года король сильно занемог, и опять опасались за его жизнь. Придворных охватил панический страх, что после смерти короля кардинал возьмет всю власть в свои руки. Анна Австрийская трепетала от страха, что кардинал отнимет у нее детей. В пустой голове Гастона вновь мелькнула мысль: «Еще не все потеряно. Я могу занять трон».

Тотчас созрел заговор, в который вовлекли Сен-Мара как человека, имеющего влияние на короля, герцога де Буйона, сына известного читателю вождя гугенотов, который владел крепостью Седан, где Анна Австрийская думала укрыться вместе с детьми, и конечно Гастона, принца Орлеанского.

Заговорщики не могли найти поддержку внутри страны, поэтому они обратились за помощью к испанцам и заключили с ними тайный договор, по которому испанская корона обещала помочь им людьми и деньгами. Это был акт государственной измены, потому что Франция находилась в состоянии войны с Испанией. Было решено убить кардинала, но никак не могли найти убийцу, — все, кому заговорщики предлагали это сделать, отказывались, потому что испытывали непреодолимый страх перед кардиналом.

Выздоровев, король отправился на юг, где французские войска вели ожесточенные бои в горных условиях. Перед французской армией была поставлена задача захватить провинцию Руссильон. Смертельно больной, с парализованной правой рукой, страдающий от гнойных язв на теле, кардинал сопровождал короля в его поездке. Убийство кардинала должно было произойти во время поездки, но, как уже сказано, оно все откладывалось.

В мае кардинал прибыл в Нарбон. Здесь им было написано завещание, и здесь кто-то — до сих пор неизвестно, кто именно — передал ему текст договора, который заговорщики заключили с Испанией.

Кардинал был так болен, что должен был вернуться в Тараскон. Король, уже предупрежденный о заговоре, приехал к кардиналу. Он снова разболелся. Два больных человека стали вместе думать, что им теперь делать. Было ясно, что ни королеву, ни брата Гастона нельзя трогать. Оставался Сен-Мар, который находился в Нарбоне и проводил время в попойках и любовных приключениях.

Каким-то образом Сен-Мар узнал о том, что его должны арестовать. Он попытался бежать из города, но городская стража была предупреждена, и городские ворота оказались закрыты. Сен-Мар провел ночь у какой-то девицы и наутро был арестован.

Уже тысячу раз писали о том, как под горячими лучами южного солнца вверх по течению Роны поднимается баржа, которую тащат за веревки солдаты. На палубе под огромным алым балдахином полулежит в кресле умирающий кардинал и что-то диктует сидящему за столом секретарю. По левому берегу едет кавалерийский конвой, в центре которого идет юный де Ту, приятель Сен-Мара, который, зная о заговоре, не донес о нем властям. По правому берегу другой кавалерийский конвой ведет Сен-Мара. Сен-Мар и де Ту прошли пешком до Лиона, и здесь над ними состоялся суд, приговоривший их к смертной казни. Утром 12 сентября, в пятницу, спустя три дня после падения Перпиньяна, им был объявлен приговор, и в тот же день, в полдень, они были казнены на базарной площади Лиона, которая была сплошь заполнена народом.

Говорят, что Людовик XIII, знавший, что казнь произойдет в полдень, достал из кармана часы и, посмотрев на них, сказал: «Должно быть, мосье Гран сделает сейчас презабавную гримасу».

Кардинал приехал в Париж умирать. Была суббота, 29 ноября 1642 года, канун праздника Святого Андрея. Судя по всему, у кардинала началось воспаление легких. Несмотря на тяжелую болезнь, кардинал продолжал заниматься делами. В понедельник он получил рескрипт короля, лишавший Гастона всех его прав. Де Буйон уже был арестован и доставлен под конвоем из Италии, где он был в действующей армии. Понимая, что его дела плохи, он просил у короля прощения и отрекся в его пользу от своих наследственных прав на Седан.

2 ноября, во вторник, у кардинала началась агония. К умирающему пригласили священника церкви Святого Евстахия, в которой когда-то был крещен Арман Жан дю Плесси. Совершив обряд причащения, священник спросил умирающего, прощает ли он своих врагов, как это обычно принято в таких случаях, и получил знаменитый, тысячу раз цитировавшийся ответ: «У меня не было врагов, кроме тех, что были врагами государства».

Не многие из нас, стоя перед Высшим Судом, на вопрос: «Прощаете ли вы врагам вашим?» смогли бы ответить: «У меня не было врагов, кроме тех, что наносят вред благу людей».

В тот же день умирающего посетил король. Он подал кардиналу чашку с яичным желтком — единственную пищу, которую еще принимал желудок умирающего. Говорят, что король, выйдя из спальни, где лежал умирающий, вздохнул с облегчением.

4 ноября, в четверг, в день Святой Варвары, отец Леон, монах, прочитал молитву об отпущении грехов и о Вере в Спасителя и почувствовал легкое движение руки умирающего. К его губам поднесли горящую свечку. Ее пламя было неподвижно. Кардинал Ришелье был мертв.

Узнав о смерти кардинала, папа Урбан VIII сказал: «Если есть Бог, то кардиналу за многое придется держать ответ. Если же Бога нет, то тогда он очень удачно прожил свою жизнь».

Тело кардинала похоронили в гробнице, в церкви при Сорбонне. Эта церковь была построена на его пожертвования. Во время революции гробница была вскрыта и разграблена. Мальчишка, сын мясника, украл череп кардинала, и долгое время было неизвестно, где искать череп кардинала. Лишь сравнительно недавно французские власти купили череп у одного коллекционера, и теперь он находится опять в гробнице.