Иное решение - Андрей Семенов

– Этого нельзя допустить, господин рейхсфюрер.

– Поэтому возьмите под свой контроль все попытки немецких эмиссаров вступить в аналогичные переговоры, из какого бы ведомства они ни были и от чьего бы имени ни выступали – Риббентропа, Бормана, Канариса или Тодта. Все попытки выступить с подобными инициативами должны быть дезавуированы нами. А если о наших с вами попытках установить контакт узнают Борман, Канарис или Риббентроп, то…

– То мы представим дело так, будто это тщательно разработанная СС провокация с целью развала блока союзников.

– Правильно, Вальтер. Молодчина. Мне приятно с вами работать, и я еще ни разу не пожалел о том, что на эту должность назначил именно вас.

Разговор этот состоялся за несколько дней до перехода Красной армии в контрнаступление под Москвой.

Этим же вечером Шелленберг отдал необходимые секретные распоряжения. Он, во-первых, нацеливал своих доверенных агентов на поиск и установление контактов, способных привести к мирным переговорам с русскими или англичанами, во-вторых, ориентировал их на выявление лиц, ищущих аналогичные контакты. Обо всех таких лицах агентам предписывалось незамедлительно сообщать лично Шелленбергу.

Через две недели Соединенные Штаты официально объявили войну Германии. Вторая мировая война вышла на новый виток.

В газетах – запрос иностранных корреспондентов о слухах о мирных переговорах между СССР и Финляндией. Это очень интересный симптом, если это верно. ‹…› Снабжение в Москве нормальное, но в провинции – плохо. Завтра уже 80 дней войны. Миновали все гитлеровские сроки. Осенней распутицы ему не избежать. Думаю, что как ни трудна для нас затяжная война, для немцев она труднее и, главное, безнадежнее. Грустно то, что эта война при всех колоссальных жертвах, которых она требует, в сущности только промежуточная, она не вносит ясности в положение. Итог будет старый: ослабленный СССР, возрожденные Польша и Франция, которые составляют ему противовес, и Англия – арбитр. При этом если мы слишком ослабнем в войне, то нам придется идти на компромиссы, а они подготовят серию внутренних потрясений, а если мы быстро окрепнем, то это вызовет серию внешних потрясений. Во всяком случае, наш международный удельный вес все уменьшается и наше «мировое назначение» уходит в туман истории.

XXXI

Разведка первой вступает в войну. Задолго, за несколько лет до первого выстрела, она начинает собирать сведения о вражеской стране, о ее лидерах, промышленном, военном и научном потенциале, выявляет людей, несогласных с режимом данной страны и способных благодаря своему влиянию и связям сформировать после окончания войны новое, лояльное, марионеточное правительство, которое удержит захваченную страну в рамках порядка и предотвратит гражданскую или партизанскую войну. Разведка определяет мощь укрепленных районов и способы их захвата с минимальными потерями для наступающих войск, изучает коммуникации: дороги, авиалинии, линии электропередач, все, вплоть до водопровода и канализации. Разведка указывает объекты, по которым следует нанести удары в первую очередь. Она еще в довоенное время выполняет тысячи больших и совсем мелких задач с целью облегчить захват данной страны и сократить возможные потери своих войск в технике и живой силе. Поэтому разведку красиво называют «невидимым фронтом». Разведка – это авангард армии вторжения.

Первые шаги к миру тоже делает разведка. Война в самом разгаре, гремят сражения, тысячами гибнут люди, и успех еще не ясен, а разведка через третьи, пятые руки доводит до сведения правительства враждебного государства, что уже сейчас, не дожидаясь развязки и избежав огромных человеческих жертв с обеих сторон, можно заключить почетный мир на определенных условиях. И это тоже одна из задач разведки.

Зря наивный оберст-лейтенант фон Гетц писал письмо Герингу в надежде на покровительство. Не стоило и трудиться. Оно так и не попало на стол рейхсмаршала, задержанное аппаратной плотиной. В первых числах января Конрад получил сразу два письма на официальных бланках. Первое подводило черту под всей его прежней жизнью:

Ваши заслуги перед Рейхом хорошо известны Рейхсмаршалу и Германии. Вы являлись и являетесь офицером, безупречно выполняющим свой долг перед Родиной. Ваши блистательные победы в воздухе навсегда вписаны золотой строкой в славную историю нашего Воздушного Флота. Такие офицеры должны служить примером для подражания для нашей молодежи, вступающей на трудный путь борьбы.

В тяжелый для нашей Родины час мы все должны сплотиться вокруг нашего великого фюрера, занимая каждый отведенный ему участок фронта. И как часовой не имеет права покинуть свой пост, так и каждый из нас, солдат Германии и фюрвра, обязан выполнять свой долг на том посту, на который его назначил фюрер. Уверен, что и по новому месту службы Вы сумеете проявить себя как образцовый офицер, безукоризненно исполняющий свой служебный долг.

По поручению Рейхсмаршала Геринга

Начальник Генерального штаба ОКЛ генерал майор

Ганс Ешонек».

Второе предписывало ему явиться к адмиралу Кана-рису за назначением. Служба в люфтваффе осталась за спиной Гетца, а будущее его было неясным.

Письмо из ОКЛ не было следствием чьих-то интриг, сведением счетов или личной неприязнью Ешонека. Фон Гетцу просто «повезло». Несколько недель назад, когда Конрад еще был в госпитале, Канарис отдал распоряжение негласно собрать сведения о старших офицерах, находящихся на лечении по ранению. Особое внимание следовало уделять офицерам ваффен-СС, люфтваффе и кригсмарине. После изучения их личных дел сотрудники абвера нужным образом сориентировали военно-врачебные комиссии, и отобранные кандидаты после госпиталя и санаторного восстановления были направлены для прохождения службы именно в эту организацию как негодные или ограниченно годные к строевой.

Намерения адмирала в отношении фон Гетца были таковы.

Как уже говорилось, одна из задач разведки – поиск мира, альтернативного тому, который добывается на полях сражений. Если Тодт посчитал войну на Востоке проигранной, то к этому следовало прислушаться, несмотря на военные успехи. Военное счастье переменчиво, а начальник военной разведки обязан предусмотреть все возможные варианты развития событий. Поэтому Канарис принял решение через свою зарубежную агентуру начать зондирование принципиальной возможности заключения сепаратного мира с Англией или Советским Союзом. Агенты абвера в Англии, Турции, Голландии, Франции, России и еще в нескольких странах уже получили такие указания.

Было бы наивно полагать, что такие демарши останутся незамеченными Борманом и Гиммлером. Скорее всего, обыграть их вчистую не удалось бы – слишком велики возможности у обоих, да и в абвере хватает офицеров, в разное время завербованных людьми Бормана и Гиммлера. Но, узнав о том, что офицеры военной разведки по личному заданию Канариса ведут переговоры с врагом о заключении мира, ни Борман, ни Гиммлер не побегут немедленно докладывать Гитлеру об измене. Канарис был уверен в том, что они подождут результатов, пусть даже промежуточных, и потом станут действовать в соответствии с обстановкой, при срыве переговоров заклеймят Канариса как изменника Родины, в случае успеха постараются примазаться, чтобы успеть выказать рвение.

Чтобы усложнить игру и подстраховать себя от неминуемых доносов, Канарис решил поставить в первую шеренгу этой шахматной партии людей, не имеющих прямого отношения к разведке. Для этого-то его сотрудники и прочесывали госпитали и санатории, ворошили горы личных дел, подыскивая подходящих офицеров СС, люфтваффе и ВМФ. Этим офицерам предстояло стать разменными пешками в большой игре, смысла и масштабов которой они не понимали, не могли и не должны были понять.

Кандидатура фон Гетца была в этом отношении идеальной – старший офицер люфтваффе с безупречным послужным списком, награжденный высшими наградами Рейха, любимец Геринга, старый член партии. Такую фигуру можно выдвигать на переговоры в качестве прикрытия, а в том случае, если об этих переговорах станет известно Борману и Гиммлеру или они окончатся неудачей, фон Гетца можно будет смело сдать в гестапо как предателя, а еще лучше – арестовать самому в порядке внутреннего расследования. Позиция самого Канариса при этом останется незыблемой – фон Гетц из люфтваффе, в абвере без году неделя. Нам в абвере самим интересно узнать, кто его надоумил вступить в контакт с врагом и откуда у него такие нездоровые настроения? Пусть тогда Геринг покрутится, доказывая, что люфтваффе не служит рассадником большевистской заразы и что не он, рейхсмаршал, отправил своего офицера в качестве посредника на переговоры с представителями противника, предварительно продавив его в абвер.