Муравьиный лабиринт - Дмитрий Емец

– Осторожно! – крикнул Долбушин, но было поздно. Дверь распахнулась от удара лапами, а в следующую секунду Рина уже катилась по коридору в обнимку с Гавром.

– «Но в горло я успел воткнуть и там два раза провернуть мое оружье!» – вопила она, на ходу обкрадывая Лермонтова.

Гавр лизал ее своим кошмарным языком, она же, стараясь оторвать животное от себя, хватала его за шею и дергала за уши. Гавр рычал и прыгал, хлопая раскинутыми крыльями. Со стороны это выглядело, как натуральное смертоубийство.

Дважды Рине удавалось стряхнуть его, и дважды восторженная туша сбивала ее с ног.

– Стреляй! – в ужасе кричал Долбушин, которому казалось, что Гавр перегрызает дочери горло.

– Чем? Сарделькой? – уточнил Андрей и послушно бабахнул из арбалета, заманивая Гавра в комнату. Однако тот на сардельку даже не посмотрел. Он облизывал Рину в то время, как та, изгибаясь, пыталась ухватить его ногами за шею.

– Отвратное зрелище! Не думала, что доживу до такого. Хотя на что я, собственно, надеялась на этой безумной работе? Надо было принять предложение Гая! Приятный человек, прирожденный руководитель, волосы такие красивые… – бормотала Лиана Григорьева.

Наконец Рина, удачно перекинув ногу через шею Гавра, уселась на него верхом, прижала коленями начало его крыльев и согласилась считать себя победительницей.

– Интересный прием! – оценил Андрей. – Впервые вижу, чтобы человек положил на лопатки гиелу. Как тебе удалось?

– Ему когда пузо чешешь – он всегда переворачивается! – объяснила Рина.

Долбушин задыхался рядом, собираясь что-то сказать.

– Это ты виноват! – опережая его, заявила Рина.

– Почему я?

– Еще не придумала. Когда придумаю – скажу… Ага, он перекормлен! Посмотри – это же котлета! У здоровой гиелы должны прощупываться ребра, а тут!.. – возмутилась Рина.

Лиана с опаской протянула руку и царапнула Гавру бок своими длинными ногтями.

– Ну да, приходится признать, что ребер нет. Хотя и документальные доказательства, что они были, тоже отсутствуют, – шепотом сказала она сама себе.

– Как ты его кормил? – продолжала Рина. – Как я говорила? Три кило мяса в день?

– Да-да, – торопливо ответил Долбушин, хотя дочь не говорила ему ни о каких нормах кормления.

– И ящик бройлерных цыплят! Он заглатывал их как семечки! Я думала: это нормально, – насмешливо сказала Лиана Григорьева.

Женщины терпеть не могут, когда в их присутствии другая женщина вьет из мужчины веревки. Они моментально усматривают в этом поведении цирк.

– Я не с вами говорю! – сказала Рина.

– Знаю! Но я отвечаю: остынь, детка! Вытри нос грозному королю, громко сказав: «Опять изгваздался!», и все увидят, кто тут главная тетя в государстве.

Рина покосилась на Григорьеву. Интуиция подсказала ей, что бодаться тут можно до бесконечности, и в результате тебя снова заставят нести мешок с торфом. Поэтому она поспешила оставить Лиану за скобками разговора.

– Я договаривалась с ним! Значит, виноват он! – сказала она и, взяв Гавра за холку, потащила его по коридору.

Это оказалось непросто. Тушка была размеров не детских, к тому же Гавр никуда не собирался идти, а радостно оглядывался на Лиану Григорьеву. Ящик кур давал о себе знать.

Внезапно Рина почувствовала, что очень устала. В конце концов, она была еще далеко не здорова, а ночь выдалась бурная. То она бегала, то куда-то ехала, то таскала мешок, а теперь вот барахталась с Гавром. Он наконец согласился стронуться с места. Рина прошла по коридору метров десять, повернула в гостиную и, сама не зная зачем, вошла в шкаф, тоннелем соединяющий две комнаты. Тот был буквально забит женскими вещами и обувью в коробках. Рина прошла шкаф насквозь. Одежда, падая с плечиков, повисала на кожистых крыльях Гавра.

– Кто тут такой тряпичник? Ни одной нормальной куртки из грубой кожи… Можно подумать, здесь жила какая-то фея, – буркнула Рина.

Зайдя в комнату, она обнаружила массу интересного. Например, на полу валялся носок. Рина машинально подняла его и обнаружила под ним на паркете сделанный белым лаком круг, явно указывающий носку место, где ему валяться. Две других метки – тем же белым лаком! – указывали, где нужно стоять тапкам и лежать сползшей со спинки кровати пижаме.

Казалось, кто-то требовал в комнате поддержания не порядка, а раз и навсегда зафиксированного беспорядка.

– Дурдом! Какой-то бешеный музей! – сказала Рина и, не раздеваясь, во весь рост рухнула на нерасстеленную кровать, причем рухнула наискось, так что ноги поместились только до колена. Гавр покрутился рядом, вытаптывая себе место на паркете, и тоже улегся, опустив слюнявую морду на какую-то дизайнерскую тряпочку, свалившуюся у него с крыла.

Заснула Рина мгновенно. Даже раньше Гавра, хотя опередить его в этом смысле было почти невозможно. Некоторое время спустя в приоткрывшуюся дверь – шкаф был далеко не единственным входом в комнату – заглянули Долбушин, Андрей и Лиана Григорьева.

– Она хоть поняла, что это ее комната? – спросил Андрей.

– Меня волнует вопрос чисто практический. Если сегодня она раскидает вещи по-другому, мне лаком отмечать на новых местах? И вопрос номер два. Будут ли на нее орать, если она в следующий раз бросит тапок не на свою метку? – невинно поинтересовалась Лиана.

Долбушин с гневом оглянулся на нее и вышел в коридор.

Рина проснулась вечером. Она лежала животом на кровати и смотрела на розовую подушку, размышляя, с какого дуба надо было рухнуть, чтобы завести подушку в форме огромного сердца. Сегодня у тебя такая подушка, а завтра ты захочешь для пега попону с амурчиками.

Впрочем, подушка больше не была такой уж розовой. Гавр, проснувшийся раньше Рины, успел пустить на нее кислотную слюну. Сейчас гиела сидела на полу у окна и что-то потрошила. Он был очень занят и увлечен – Рина видела это по тому, как он развесил свои крылья. Правое поджато, а левое, напротив, подметает пол.

Первой мыслью было, что Гавр стащил из кухни что-нибудь вкусное, но нет. В движениях присутствовала некая мечтательность, начисто отсутствующая у него, когда он ел. Есть надо быстро, жадно, на всякий случай рыча и поджимая уши, чтобы в них не вцепился коварный конкурент.

Рина подошла к Гавру. Тот на всякий случай зарычал, но, скорее, по привычке. Она увидела, что рядом с гиелой валяется кожаный портфель, из которого Гавр вытащил кучу бумаг. Она подобрала несколько растерзанных страниц. На части были формулы и графики, имеющие отношение к работе форта Долбушина. Рину эти цифры заинтересовали мало, зато последний лист привлек внимание. Это была не до конца изжеванная прослушка переговоров Белдо с кем-то неизвестным, требующим повысить выдачу псиоса за вылазку в ШНыр. Дионисий сердито отвечал, что по телефону он ничего обсуждать не будет. Все равно очень скоро! – были его последние слова.

Рина взглянула на дату, несколько расплывшуюся от общей изжеванности бумаги. Она была вчерашней. Это означало, что «очень скоро» превратилось уже в «совсем-совсем скоро».

Надо было предупредить Кавалерию. Можно по нерпи, но та разряжена. Она, не удержавшись, болтала по кентавру с Сашкой. Значит, надо лететь!

Бумажки, которые мордой подбрасывал Гавр, еще не успели упасть, а Рина уже рывком распахнула раму и выглянула. Снаружи в комнату полетели снежинки. Растепанные бумаги заметались от сквозняка как перепуганные куры. Далеко внизу были крыши соседних пятиэтажек, с высоты казавшиеся чем-то совсем невзрачным. Казалось, один этот домик можно взять в руки и поставить его между столом и кроватью.

Рина быстро оседлала Гавра. По счастью, седло лежало тут же, в комнате. Еще не затянув подпругу, она поняла, что ей холодно. Распахнув дверь, ведущую в шкаф, наскоро отыскала два свитера и горную куртку. Одеваться пришлось быстро. По коридору уже кто-то бежал. Сквозняки и хлопки окнами не остались незамеченными.

– Давай! – крикнула Рина и, затянув подпругу, прыгнула в седло.

Гавр, хлопая крыльями, бестолково закрутился на месте. Потом все же скаканул в окно. Долбушин, ворвавшийся в комнату, успел увидеть, как гиела с силой отталкивается задними лапами от подоконника. Прежде чем начать работать крыльями, Гавр провалился вниз, и Долбушин пережил несколько волнительных секунд.

Рина, обернувшись, двумя пальцами коснулась лба, отдавая Долбушину честь.

Глава 17

Шнеппер в желтом пакете

Чем сложнее и многословнее человек объясняет что-то сам себе, тем выше вероятность, что он просто оправдывается.

Вернувшись в комнату после завтрака, мужская половина младших шныров обнаружила, что между кроватями бродит Кузепыч. Трогает мебель, проверяет краны на батареях и, хмурясь, что-то высматривает.

На обоях напротив окна было невыгоревшее пятно. Вчера тут висел плафон. Играя в каратиста, Макар собирался остановить ногу в сантиметре от плафона, но та не остановилась. От осколков они избавились. Шнур срезали. Остались следы мелких гвоздиков, белая дорожка от спешно содранной проводки и это предательское пятно.