Доспехи из чешуи дракона - Денис Юрин

Ответив на вопрос, а заодно пошутив, Шак скрылся за дверью, предоставив товарищу право выбирать: или следовать за ним, или подохнуть в одиночестве на месте. Семиун задумался, но не над этой дилеммой, тут как раз нечего было решать, а вот личность партнера с каждым днем вызывала у него все больше и больше сомнений. Был ли он обычным вруном, пытавшимся с его помощью убраться из проклятого места, или был не таким уж профаном в целительстве, обладал знаниями куда большими, чем любой лекарь? Кроме того, и это особенно смущало Семиуна, ругавшего себя, что не додумался до этого в первую очередь, бродяга, хоть и обладал большой физической силой, но выиграть два боя подряд с оборотнем и болотной дамочкой было почти невозможно.

«Допустим, ему повезло, но повезло дважды, это уж чересчур! Госпожа Удача слишком ветрена, чтобы проявлять такое завидное постоянство. А может, он и сам зверь?! – пронзила мозг Семиуна ужасная догадка, но тут же испарилась вместе с остальными сомнениями. – Нет, глупость, зачем ему это? Был бы зверем, давно бы меня сожрал. Да и версию с колдуном умной не назовешь. И богомерзкая нежить, и колдуны, конечно, умело скрываются среди людей, но влезать в шкуру нищего бродяжки?! Нет, этого уж точно никто из них не захочет! Что же касается простого обмана, обыкновенного шарлатанства…возможно, но только не при данных обстоятельствах. Не желал бы мне Шак добра, не стал бы выручать, не явился бы в хорошо охраняемый особняк посреди леса».

Несмотря на то что Семиун находил все произошедшее с ними неимоверно странным, он последовал за компаньоном и решил беспрекословно слушаться его и впредь, по крайней мере, до тех пор, пока они не доберутся до деревни и бродяга не приготовит свое чудотворное зелье. А там будет видно: как себя вести и что написать в отчете…

Глава 10 Презирая смерть

Снаружи особняка ничего не изменилось, разве что стало чуть светлее, да количество бодрствующих часовых уменьшилось вдвое. К раннему утру, когда над лесом стоят сумерки, разговоры за кострами затихают, а еще недавно шумно галдевшие собутыльники в унисон храпят, повалившись друг на дружку. Краткий промежуток между первыми и вторыми петухами – самое лучшее время для темных дел, но прильнувший глазом к узкой щели приоткрытой входной двери Шак почему-то не торопился начать трудный путь до конюшни, чего-то ждал и нервно бормотал проклятия в липкую от крови, торчащую в разные стороны уродливыми клоками бороду.

– Что там? – прошептал на ухо бродяге довольно тихо для хромого подошедший Семиун.

– М-да…сам глянь! – ответил бородач и уступил место у двери.

Увиденное не понравилось юноше, а с учетом того, что он бросил взгляд на округу возле дома впервой, просто повергло в шок. Да, большинство воинов в услужении у чудовищ спало, но возле каждого из костров стояло всего лишь по одному бочонку вина, а этого было мало, чересчур мало, чтобы сон вооруженных здоровяков был крепок, а пробуждение долгим. Возле высокой ограды, которую не перескочить даже самому умелому всаднику на самом резвом коне, попарно расхаживали шестеро недавно сменившихся и поэтому не сонных часовых. Еще пара солдат сидела у ворот, и трое бросали кости возле конюшни. Наверняка на крыше особняка устроили пост два-три арбалетчика, не просматривающих территорию, но в случае тревоги обязательно пославших бы по парочке болтов в ягодичные мышцы и спины беглецов. Положение дел было, мягко говоря, неважным, но Шак, в отличие от Семиуна, не впал в отчаяние, а, задумчиво наморщив лоб и расправляя отвердевшие клочки волос на подбородке, принялся уверенно составлять план побега.

– Знаешь, дружище, несмотря на все то безобразие, что во дворе творится, у нас есть три больших преимущества, – начал излагать свою идею с обнадеживающего заявления Шак.

– Интересно, какие?! – недоверчиво хмыкнул Семиун и, надолго не задумываясь, изложил свой вариант ответа: – Наши рожи страшны, и служивые спросонья нас испугаются. Это первое и единственное преимущество, иных я не вижу!

– Потому что дурак, потому и не видишь, – пожал плечами Шак, которого ничуть не задел ни тон товарища, ни его граничащая с юмором утопленника ирония. – Во-первых, нас двое и охранники об этом не знают. Я проник незаметно, а чтобы такой заморыш, как ты, от их хозяев удрать смог, они даже в мыслях не допускают.

– Заморыш?! – обиделся Семиун, состроив не к месту и не в подходящее время грозную рожу.

– Ты же мечом совсем худо владеешь, а уж с такой раной и подавно гроша ломаного не стоишь, – не желая обидеть, просто констатируя факт, рубанул правду-матку бродяга. – Отсюда вытекает и второе преимущество. Часовые за домом не следят, а наблюдают лишь за лесом по ту сторону ограды.

– Ну, а в-третьих что? – спросил Семиун, довольно быстро для восемнадцатилетнего юнца совладав со своим гневом.

– Мы в лесу, кругом деревья растут, – хитро улыбнулся Шак, а в его красных, мутных глазах (последствие удара рыцарского кулака) промелькнула безумная искорка азарта.

– Не-е-ет, что ты?! Не-е-ет, я по деревьям лазить не могу. Куда мне с ногой-то да брюхом таким?! – испуганно замотал головой Семиун, на миг представив, каково ему будет карабкаться по стволу и перетаскивать еле живое тело с ветки на ветку.

– А тебе и не надо карабкаться, – обрадовал его Шак. – Значит, так! Сейчас тихо выходим, я – на дерево, а ты кустами к конюшне. Охрана там только снаружи, да и то сонная…в кости перебрасывается, чтоб не заснуть. Запрягаешь пару лошадок пошустрее и ждешь, пока я деревьями к ограде подберусь да ворота открою.

– Так там же часовые!

– Моя забота. Говорю, значит, смогу, – снисходительно похлопал по плечу компаньона Шак.

– Но все же?! Часовые шум подымут, их шестеро возле ограды разгуливает. Остальные тоже проснутся, вмиг набегут!

– Не в такой уж и миг. Если ты с лошадками не замешкаешься, то времени на все хватит: и ворота открыть, и конскими хвостами дурням на прощание помахать!

– А если?..

– Выхода другого все равно нет. Ну, чего нам терять, чего? – снова привел самый весомый, просто неоспоримый в данной ситуации аргумент Шак. – Так мы рискнем или предпочитаешь сдохнуть от ран?

– Черт с тобой, – проворчал Семиун и первым скрылся за дверью.

К сожалению, планы – эта особая реалия, зачастую противоположная действительности. С трудом подволакивая плохо слушавшуюся ногу, Семиун уже почти добрался до конюшни, когда его колено предательски заныло. Слизь на животе постепенно начала умирать или исчерпывать свои силы (лекарь не знал, как выразиться точнее, поскольку так и не разобрался, была ли она живым существом или просто бездушной субстанцией). Она еще могла подавлять боль в тяжелых ранах, но периферийные повреждения уже заявляли о себе. Покрытая снаружи пузырьками масса заметно изменилась и внешне: верхний слой усыхал, съеживался, а местами покрылся твердой коркой. Время играло против раненого, начался обратный отсчет его жизни, остановить который мог лишь Шак, и то при условии, что шарлатан не переоценил правдивости народных сказаний.