Произвол судьбы - Сергей Данилов

— Сейчас сам отправишься к призракам, пройдоха! — закричал он и запустил в так называемого лекаря камнем. — Никакой ты не лекарь! Ты даже собственных вшей вылечить не можешь!

— Сами потом увидите, что мальчишка ваш волосатый и пары дней не протянет, — скороговоркой выпалил лекарь и проворно исчез в трещине скалы, откуда еще некоторое время раздавалось его пыхтение и обиженное ворчание: — Сказал бы сразу, что его больной из Задохлого тупика, я бы никуда не пошел. Знамо дело: они все умирают, из Задохлого тупика которые. А ворюга этот сопливый, видать, совсем рехнулся. Вшей, говорит, своих не лечишь. А они болеют, что ли, вши-то эти? Мне б такое здоровье…

Ворчание лекаря стихло, и я погрузился в свои невеселые размышления. Черный колдун из Черного замка… Не стоило мне с ним ссориться. Не иначе именно он виновник всех моих невзгод. Не зря отец предупреждал, что колдун может жестоко отомстить. Хотя вряд ли. Откуда он мог узнать, что я провалюсь в подземелье заброшенного храма, встречу беднягу Клариса и меня понесет на рудники. Конечно, я сам во всем виноват и нечего себя оправдывать, пытаться свалить результат собственного безрассудства на Черного колдуна, который обо мне и думать-то забыл. Одно можно было сказать наверняка: обращаться за помощью к черному колдуну я не стану. Разве что к его ученику Энди, который, между прочим, разбирается в целительстве гораздо лучше. Но Энди в Черном замке, до которого за пару дней не добраться даже на самой быстрой лошади. Боюсь, не добраться и за неделю. Так что пора забыть о ерунде, которую наплели никуда не годный лекарь и существующий, возможно, только во сне призрак. Лучше подумать о более насущных проблемах, например, о Гунарте Сильном.

Гунарт стоял на самом краю нашего созданного природой балкона, опираясь на позаимствованный из гномьей кузницы здоровенный молот, и смотрел вниз с каменным выражением лица. Наверно, думал, что я нарочно притворяюсь больным, только чтобы с ним не драться.

— Эй, Гунарт Сильный, не скрипи зубами, последние потеряешь! Как насчет поединка? Здесь как раз подходящая площадка. Оступишься, вниз полетишь, сразу насмерть!

— Не храбрись, Рикланд, — невесело усмехнулся Гунарт. — Куда тебе сражаться? Ты ж на ногах еле держишься!

— Кто тебе сказал такую глупость! — возразил я. — Смотри!

Я подхватил лежавший на земле меч, одним прыжком через собственную голову подскочил к Гунарту, так гораздо быстрее, чем просто бежать, и с размаха рассек воздух над самой его головой, да так, что у него на макушке появилась небольшая круглая плешь. Эта выходка не прошла для меня даром. У меня почти мгновенно сбилось дыхание, и очередной приступ разрывающего грудь кашля заставил меня опустить меч. Гунарт оказался не таким уж неповоротливым. Он тут же выбил меч из моих рук и со словами: «Ты сам напросился!» сокрушительным ударом кулака свалил меня с ног. Я не слетел с площадки только чудом. Я не мог дышать, не мог подняться, и моей единственной мечтой было умереть на месте, чтобы не испытывать больше этого мучительного стыда из-за собственной слабости. Я был бы несказанно благодарен Гунарту, если бы он убил меня. Но Гунарт был беспощаден. Он ни во что не ставил мою уязвленную гордость.

— Я не убиваю больных, — сказал он. — Поправишься, я найду тебя, а нет, туда тебе и дорога! Прощай! — И Гунарт направился к трещине, служившей выходом.

— А как же я? — возмущенно завопил Нейл. — Ты же обещал взять меня с собой, Гунарт!

Гунарт на мгновение задумался. Может, он что-то и обещал Нейлу, но по его виду нельзя было сказать, что он припоминает что-нибудь подобное. Кажется, Нейл опять бессовестно лгал.

— Ладно, пошли, — бросил Гунарт, и я остался один.

Для того чтобы подняться после удара Гунарта Сильного, мне потребовалось гораздо больше времени чем я обычно трачу, чтобы добежать из своей Закатной башни до отцовских апартаментов, находящихся в противоположной части замка. Догонять Гунарта было бесполезно. Да и сомневался я, что, догнав его, получу что-нибудь, кроме еще одного подобного удара, от которого моя голова чувствовала себя чем-то вроде наковальни, на которую обрушился большой молот, и совсем не было уверенности, что под распухшим веком все еще есть левый глаз. Я с трудом уселся на край скального выступа, как Нейл, свесив ноги в пропасть, и попытался собрать вместе разбежавшиеся мысли.

— Будешь ты спать наконец, неугомонное создание? — взмолился Ленсенд, в который раз укрывая меня своим плащом.

Спать не хотелось. Хотелось посидеть возле уютно потрескивающего костра и поболтать с Ленсендом о чем угодно или походить вокруг в темноте, повозиться с собаками, посмотреть, как там лошади — моя Соня и Шалун Ленсенда, и узнать, чьи это глаза горят в темноте. Нет, спать не хотелось ни капельки, хоть и устал я от бешеной скачки вдогонку за Ленсендом.

— Мне неудобно! — заныл я. — Земля жесткая, и у меня под боком какая-то кочка, и комары пищат и кусаются! Я не привык так спать!

— И этот человек хочет стать воином! — презрительно фыркнул Ленсенд. — И угораздило же меня взять на охоту этого маленького неженку!

— Сам ты неженка, — возмущенно завопил я, снова вскакивая с земли и бросаясь на Ленсенда с кулаками.

Ленсенд перехватил мой кулак, легко заломил руку за спину, не так, чтобы сломать, а просто чтобы не дергался, и уставшим голосом принялся втолковывать:

— Настоящие воины, в отличие от некоторых непослушных изнеженных принцев, могут спать хоть на голом камне, хоть на ветвях деревьев. И никогда, между прочим, не бросаются бить своих командиров.

— А вот и врешь! — прошипел я сквозь стиснутые зубы, потому что силы у Ленсенда было немерено и заломленная за спину рука ужасно болела. — Воины всю ночь сидят у костра и рассказывают друг другу разные истории.

— Ну конечно! — ехидно проговорил Ленсенд. — А потом зевают на поле боя. — Он выпустил мою окончательно затекшую руку и подтолкнул меня к своему плащу, на эту ночь заменявшему постель. — Иди спать. Завтра разбужу тебя чуть свет, и поедем искать дорогу к замку.

— Может, все-таки расскажешь какую-нибудь историю? — попросил я. — Я тогда сразу засну. Когда Дятел на ночь начинает нам что-нибудь читать, так я сразу засыпаю, даже до конца не дослушиваю.

— Чума тебя забери, Рик! Мало того, что твоя сестра Лин мне завтра голову из-за тебя оторвет, так я еще должен тебе на ночь сказки рассказывать, как эта ваша нянька Окснет.

— Почему из-за меня? Это же не я, а ты за лисицей погнался и заблудился.

— А тебя кто просил за мной увязываться?

— Ты и просил. Ты же мне сам сказал, что возьмешь меня на охоту, только если я пообещаю ни за что от тебя не отставать.

— Ладно, извини, — вздохнул Ленсенд. — Признаться, мне так хотелось добыть для Лин серебристую шкурку, что я про все на свете забыл, даже про тебя Малыш.

— Из-за какой-то драной лисы?! — обиженно насупился я.

— Да ты что! Другой такой шкуры во всем Фаргорде не найти, хоть убейся! Ты только посмотри! — Ленсенд встряхнул у меня перед носом серебристую лисью шкурку, почему-то пахнущую фиалками. Действительно красивая!

— Ладно, — буркнул я. — Я тебя прощу, если ты мне расскажешь интересную-преинтересную историю!

— Но я не знаю ни одной истории из тех, что вам читает Окснет.

— Вот и хорошо! Они все какие-то нервомучительные, то есть я хотел сказать нар… нвра… нравоучительные! В общем, скучные до ужаса! Я же говорю, что всегда от них засыпаю. Ты мне лучше про Гномью войну расскажи.

— Что же тебе про Гномью войну рассказать?

— Что-нибудь пострашнее и поинтереснее. Как тебя чуть не убили, а ты все равно всех победил.

— Ладно, я расскажу тебе историю, как я чуть не погиб. Если бы не один парень, по имени Гунарт, вряд ли кто-нибудь из королевских наемников вернулся бы с той войны. Только я буду рассказывать, а ты спи. Ладно?

— Ладно!

Ленсенд некоторое время задумчиво глядел на огонь, потом сел поближе и начал рассказывать:

— Знаешь, гномы совсем не владеют магией, зато они отличные кузнецы и механики. Весь Гилл-Зурас просто напичкан механическими ловушками, и ходить по подземельям нужно с большой осторожностью. Бывало, что целые отряды пропадали неизвестно куда, будто сквозь землю проваливались. Представляешь, идешь по такому тихому, спокойному коридору, ни одного гнома вокруг, и вдруг попадаешь под град стрел. Хорошо, если успеешь на пол упасть. Сначала очень жутко было по этим подземельям ходить. Только и ждешь какой-нибудь новой гномьей пакости. Но потом я привык и даже некоторые ловушки научился издали узнавать.

— А как?

— Ну, например, если в стене дыра, значит, едва наступишь на одну из плит пола, оттуда вылетит толстая стрела, а если видишь впереди пятна засохшей крови, значит, с потолка может упасть решетка с колючками или из стены выскользнет железная пластина с острыми краями, вжик — и пополам. — Ленсенд полоснул меня по животу ребром ладони. Я взвизгнул от щекотки и опять набросился на Ленсенда, пытаясь повалить его на спину. — А если гномам был нужен пленник, — со смехом продолжал Ленсенд, — они ловили его почти как зайца, в силки. Идет человек по коридору, наступает на каменную плиту, и вдруг взлетает под самый потолок вверх тормашками. — Ленсенд вскочил на ноги, ловко схватил меня за щиколотку и продемонстрировал на моем примере, как бедный пленник барахтается под потолком. Я извивался, как уж, но вырваться из мертвой хватки Ленсенда было не просто. Видела бы нас Линделл, она бы точно набросилась на Ленсенда с упреками: «Ну что ты его мучаешь? Оставь ребенка в покое!» Не понимала моя сестрица, как здорово мне с Ленсендом, с ним не заснешь от скуки, как с Дятлом. Ведь болтаться в гномьей ловушке гораздо интереснее, чем слушать, как мальчик не слушался старших и от этого у него выросли ослиные уши.