Избранница - Стефани Лоуренс

Лорд задернул портьеры и повернулся к девушке.

Не все еще потеряно, сказала она себе. Прохладительные напитки продают в фойе, и там всегда очередь, так что Трентем будет отсутствовать большую часть антракта.

Леонора откашлялась.

— Я действительно очень хочу пить…

Тристан молча смотрел на нее, и на губах его появилась улыбка. Леонора начала хмуриться, но тут раздался негромкий стук, Тристан опять отдернул портьеру, и появился лакей. Скользнув в ложу, он поставил на маленький столик у стены четыре бокала и ведерко со льдом, из которого торчало горлышко бутылки шампанского.

— Я налью сам, — коротко сказал Трентем. Лакей низко поклонился даме, потом графу и испарился.

Леонора в молчании наблюдала, как Тристан ловко откупорил бутылку и налил пенящееся вино в два высоких бокала. Подавая ей ледяной бокал, лорд негромко сказал:

— Расслабьтесь, я не кусаюсь.

— Уверены? — не без язвительности спросила Леонора и пригубила вино.

Он улыбнулся и бросил взгляд на соседние ложи.

— Обстановка не располагает.

Потом перевернул стул, стоящий рядом с ее местом, спинкой вперед и уселся, положив руки на спинку, а подбородок на руки. «Удивительно, — думала она, — как такое большое тело может быть таким грациозным?»

Некоторое время они пили шампанское и молчали. Потом он спросил:

— Так что вы думаете о мистере Кине?

Леонора сообразила, что если раньше он служил в армии, и принимал участие в военных действиях, то скорее всего это первый спектакль с участием знаменитого актера, который ему довелось увидеть.

— Ему нет равных на сцене…

Тема была замечательная — к месту и ничего личного, — и она принялась рассказывать о карьере и выдающемся актерском мастерстве Эдмунда Кина. Тристан казался заинтересованным, даже задавал какие-то вопросы. Потом тема исчерпала себя. Они немного помолчали, и Трентем заговорил снова:

— Кстати, если уж говорить о спектаклях…

Леонора подняла глаза и едва не поперхнулась шампанским: лоск исчез, и он смотрел на нее, как… как вчера. Чувствуя, как румянец предательски заливает щеки, она постаралась придать голосу холодность:

— Я вас слушаю…

— Мне просто интересно, — он все смотрел из-под опущенных ресниц и даже отпил шампанского, а она умирала в ожидании вопроса, — насколько вы хорошая актриса?

Что он хочет сказать? Она ждала продолжения, а он опять держал паузу, как чертов мистер Кин.

— Мне показалось, что вам понравилось наше вчерашнее… времяпровождение. Я ошибаюсь?

— Нет. — Она по-прежнему смотрела ему в лицо, хотя один Бог знает, каких сил ей это стоило. — Вы прекрасно знаете, что я… что мне понравилось.

— То есть вчерашние события не породили у вас отвращения ко мне и не они являются причиной вашего отказа выйти за меня замуж?

Только теперь она поняла, о чем он спрашивает. Неужели такой мужчина может быть неуверен в себе?

— Вы тут совершенно ни при чем. Мое решение было принято давно и не имеет лично к вам никакого отношения.

Лорд мягко улыбнулся и сказал:

— Я просто хотел знать наверняка.

Леонора увидела в этом разговоре лишь одно: он не собирается оставить ее в покое и намерен продолжить свою осаду, цель которой ясна — заставить ее изменить решение и выйти замуж. Она уставилась на него холодно-равнодушным взглядом — делая вид, что нечувствительна к его чарам, — и принялась расспрашивать о здоровье его тетушек. Тристан покорно отвечал.

Антракт близился к концу: публика начала возвращаться на свои места. Тетушки, возникнув в дверях, первым делом внимательно оглядели Леонору, которая — воплощение спокойствия — обратила все внимание на сцену. Начался второй акт.

Она чувствовала взгляд Тристана и понимала, что он вряд ли уделил много внимания искусству мистера Кина. Однако Леонора предпочла ничего не замечать. Если оставаться равнодушной, то ему надоест эта игра и он откажется от безумной затеи с их браком, оставив ее в покое.

Все хорошее когда-нибудь кончается, и второй акт не мог длиться вечно. Занавес упал, зал разразился аплодисментами. После бесчисленных поклонов и воздушных поцелуев кумир публики удалился за кулисы. Леонора, еще во власти очарования только что сыгранной пьесы, счастливо улыбалась. Она взяла Тристана под руку, и они вышли в фойе вслед за тетушками. Разговор был невозможен — слишком много знакомых толпилось вокруг. Пробираясь к выходу, Леонора вспомнила, что в толпе мужчина может осмелиться на вольности, но, к ее удивлению, Тристан не позволил себе ничего лишнего, хоть она и чувствовала его взгляд. Он старался идти так, чтобы прикрыть ее от напора толпы и избавить от соприкосновения с посторонними людьми.

Как только они вышли на улицу, экипаж подкатил к тротуару.

Трентем помог тетушкам занять свои места и повернулся к Леоноре. Глядя в глаза, взял ее ладонь, мирно лежавшую, на сгибе его руки, поднес к губам — теплое прикосновение его губ словно проникло сквозь кожу.

— Надеюсь, вы хорошо провели время.

— Спасибо, мне действительно было хорошо.

Он кивнул и помог ей сесть в карету. Показалось, или он действительно неохотно отпустил ее руку? Она так и не поняла, но, когда лорд отступил и закрыл дверь экипажа, Леоноре пришлось собрать всю силу воли, чтобы заставить себя не оборачиваться. Смотрит ли он ей вслед?

Вместо этого она уставилась в окно. Трентем вел себя безукоризненно, не позволил ни единой вольности. Но она понимала, что он не сдался. Пока. Вряд ли его решимости хватит надолго.

Милдред, сидевшая напротив, поправила шаль и сказала:

— Он просто великолепен: манеры, костюм и вообще… Согласись, дорогая, в наши дни не много найдется мужчин, которые производят такое впечатление. Он такой… такой… — Тетушка задохнулась, не в силах найти нужное слово.

— Такой мужественный, — подала голос Герти.

Сестра и племянница не верили своим ушам. Милдред опомнилась первая и перестала таращиться на смягчившуюся вдруг мужененавистницу.

— Ты совершенно права, дорогая! — воскликнула она. — Он действительно образец мужественности. Безупречный экземпляр.

— Как вы с ним познакомились? — спросила Леонора.

— Он нанес нам визит сегодня утром. — Милдред как ни в чем не бывало улыбалась. — Он сказал, что знаком с тобой, и я сочла, что мы вполне можем принять его приглашение.

Леонора вздохнула: как это похоже на Милдред! Она уже и забыла, что утром поведала о подруге, подарившей ей билеты. Тетушка страстно мечтала подыскать Леоноре подходящую партию, и, несомненно, с ее точки зрения, Трентем не просто подходящая, а блестящая партия.

Она подумала о Тристане — и вдруг воспоминания нахлынули так, что трудно стало дышать. Нет, он виделся ей не в ложе театра, безукоризненно одетый и сдержанный. Перед ее мысленным взором встала полутемная комната, широкая кровать и его горячее тело, глаза, такие близкие, что, казалось, его ресницы вот-вот коснутся ее щеки… И ощущения тоже не забылись. Леонора в панике поняла, что воспоминание вызвало внутри теплую волну, сладкую истому, которая была совершенно неуместна здесь, под взглядом взбалмошной, но проницательной Милдред.