Курды. Потерянные на Ближнем Востоке - Максим Лебский

Резкое изменение геополитической ситуации на Ближнем Востоке в 90-е годы вынудило РПК покинуть свои военные лагеря в Ливане и Сирии и переместить очаг движения на Север Ирака, в горы Кандиль (3,5 км над уровнем моря). Данный горный хребет находился непосредственно на границе с Ираном, в 100 км от границы Ирака и Турции[696].

Здесь, в конце 90-х годов партизаны активно создавали главные тыловые базы РПК, на которых располагались госпитали и штаб движения. РПК держит под свои контролем около 50 кв. км, поддерживая постоянную связь с союзнической партией PJAK, базы которой располагаются на южном склоне горы Кандиль. Английский журналист и исследователь Джеймс Брендон весной 2006 г. побывал на базе РПК в горах Кандиль и подробно описал условия жизни партизан. Позволим себе далее ссылаться на его статьи. Большинство зданий на базе партизан построено из самана и камней, но некоторые строения состоят из сборных стальных и бетонных блоков. Партизаны используют бензиновые генераторы, в отдельных палатках – масляные лампы. На базе находится небольшая больница и кладбище. Связь поддерживается через коротковолновое радио и спутниковые телефоны, есть также Интернет. Из транспорта в большинстве случаев используется гужевой – ослы и мулы. Также есть несколько джипов. Джеймс Брендон, со ссылкой на свое интервью с бойцами РПК, пишет о 3 тыс. партизан находящихся в горах Кандиль. Турецкие военные называют цифру – 5 тыс. партизан РПК на севере Ирака[697].

Быт партизан

Турецкое государство планомерно проводило военные операции почти ежегодно в течение всех 90-х годов. Их целью было уничтожить боевую мощь РПК, при этом способствуя политической изоляции курдского движения. Крупной победой для Анкары стало выдворение А. Оджалана из Сирии и ликвидация располагающихся на ее территории лагерей РПК. С этого момента турецкие спецслужбы при поддержке американских стали пытаться арестовать лидера РПК, и им это удалось лишь в феврале 1999 г. Новый век РПК начинает с внеочередного седьмого съезда, на котором происходит ключевые организационные и программные изменения, меняющие облик движения. Партия стремится избавиться от навязываемого имиджа «террористической организации», дважды меняя свое название в 2002 г. и 2003 г. Но так или иначе, все эти реформы не достигли своих основных результатов. В условиях одностороннего перемирия РПК испытывала очень серьезный внутренний кризис. Сам А. Оджалан признает тот факт, что РПК в начале 2000-х г. находилась в тупиковом состоянии, при этом выражая надежды на ее реформирование[698]. Апогеем этих трудностей стал раскол в руководстве партии и упразднение РПК в 2003 г. После ухода из движения реформитского крыла руководство курдских повстанцев при поддержке А. Оджалана все увереннее берет курс на восстановление РПК, осознав всю губительность даже формальной ее ликвидации.

Возобновление со стороны РПК вооруженной борьбы в 2004 г. было обусловлено рядом серьезных причин. В первую очередь – это нежелание правящих кругов Турции делать серьезные шаги в сторону признания прав курдского населения в Турции. Пришедшая к власти ПСР решила придерживаться более гибкого подхода в курдском вопросе, постепенно расширяя политические и социальные возможности курдского населения. Курдский государственный канал и курдские книги были лишь очень маленькой частью тех требований, которые выдвигало курдское национальное движение. В связи с этим РПК не восприняла политику нового турецкого руководства как повод сдать оружие и начать мирную политическую деятельность.

Флаг РПК

Второй важной причиной, побудившей РПК начать вооруженные акции, стало усиление роли ДПК в общекурдском движении на Ближнем Востоке. Это стало возможным в связи с созданием полноценной курдской автономии на севере Ирака. Впервые за полвека был сделан крупный шаг к созданию курдской государственности при лояльном отношении к этому со стороны Белого дома. Воспринимая ДПК как своего традиционного соперника, РПК опасалась утерять накопленный политический авторитет, что могло грозить потерей лидерства в Северном Курдистане[699]. Имелся и ряд других менее важных причин. Все они закономерно обусловили «восстановительный съезд РПК» в 2005 г. и активизацию вооруженной борьбы с Турецким государством.

3.2. Женское освободительное движение в Рабочей партии Курдистана

…я превратил женщину в кусочек огня[700].

Когда женщина выходит из своего дома и берет в руки винтовку – это не мелочь – это социальная революция[701].

Женщина может участвовать в самых тяжелых работах, идти в бой плечо к плечу с мужчиной и, вопреки утверждениям некоторых, морально не разлагает армию своим присутствием. В суровой боевой жизни женщина – верная спутница партизана, которая делит с ним все трудности боевой жизни, внося в нее определенный домашний уют. Спору нет, она уступает мужчине в силе, но не в выносливости. Женщина-партизанка может выполнять всевозможные боевые задания, обычно поручаемые мужчине. В отдельные периоды борьбы на Кубе женщины сыграли выдающуюся роль[702].

Вопрос о роли женщины в курдском национально-освободительном движении носит подчеркнуто важное значение. Это объясняется множеством причин, но в первую очередь – необходимостью преодоления сохранившихся остатков родоплеменного быта и феодальных отношений в курдском обществе. Курдская женщина испытывает тройное угнетение: 1. Как представитель угнетенного класса. 2. В качестве неразрывной части курдского народа. 3. И как женщина, подчиняясь нормам религии и морали патриархальной семьи.

Несмотря на то что курдская женщина, как и во многих ближневосточных и мусульманских странах, занимает подчиненное положение по сравнению с мужчиной, известный исследователь В. Никитин приводит множество фактов, говорящих об определенном уважении по отношению к женщине, существовавшем у курдов: «Курд никогда не стремился ограничить права женщины. Он ее считает достойной равного доверия, способной пользоваться теми же правами и обязанностями, что и мужчина. С психологической точки зрения женщина в его глазах обладает теми же наклонностями, теми же добродетелями и теми же пороками, что и мужчина»[703].

«Курд имеет свою семью, и скорее моногамную[704], а его жена (kabani) пользуется большим авторитетом во всем, что касается внутренней жизни семьи. Это она руководит домочадцами и слугами, она во время еды распределяет порции, и без ее разрешения не садятся кушать. В отсутствие своего мужа она принимает посетителей, угощает их и свободно с ними беседует. Она не закрывает лица, как другие женщины-мусульманки[705]».

Вышесказанное касается, прежде всего, знатных курдянок, в бедных семьях женщина занимала и занимает более приниженное положение и на нее ложились более тяжкие заботы.

Курдскими революционерами в лице А. Оджалана осознавалась ключевая мысль, согласно которой победа над турецким империализмом во многом зависит от преодоления собственной отсталости и всяческого развития женских и молодежных движений. РПК изначально уделяет этим вопросам большое значение, в первой программе сказано, что одной из задач партии является: «Устранение всех видов феодального угнетения женщин и установление гарантий равноправия мужчин и женщин во всех социальных и политических областях»[706].

Традиционное национальное движение курдов, уходящее своими корнями в Средневековье, не рассматривало женщину как самостоятельный революционный субъект. РПК впервые увидела в женском движении одну из свай, на которую должна опираться партия в своей политической борьбе.

В современной программе РПК тезис об освобождении курдских женщин имеет развернутый вид: «Оплот реакции на Ближнем Востоке – это существующий институт семьи. Влияние подстрекателей-капиталистов здесь очевидно: проигравший во всех отношениях ближневосточный мужчина вымещает свою злобу на женщине. Исторически патриархальная западная цивилизация с идеалом сильного государства в своем современном виде зашла в тупик. Чтобы выйти из него, необходимо не только преодолеть рабское положение женщин, но и пересмотреть вопрос о главенстве мужчин. Ведь к подобным изменениям, в основном, не готовы именно мужчины.

Решение проблемы, вобравшей в себя реакционное мировоззрение семьи, лежит в основе пути ближневосточного общества к демократии. И самый правильный подход к этой проблеме государственной важности – диалектический»[707].