Цветок сиреневой луны - Галина Валентиновна Чередий

лапает — на воде бы лишь бы держаться помогал. Тем более, в такой ледяной воде у него все равно бы ничего, кроме объятий, не вышло, все выдающиеся части от холода бы внутрь втянулись на фиг.

Развлекая себя такими мыслями, я почти на автопилоте упорно продвигалась вперед. Когда мы достигли, наконец, места, где я залезла в воду, мне казалось, что я сдохну. Выбравшись на «берег», я вынуждена была лежать еще какое-то время, удерживая ведьму за шиворот, так как сил вытащить её у меня не было.

Приведя дыхание более-менее в норму, я огромным усилием все же выволокла Водную на каменный пол. Дрожа от холода, размышляла, что делать дальше. Тащить её дальше по коридору не смогу. Бросить тут — тоже не вариант, мало ли что. Оставалось одно — попробовать переместиться. Но сумею ли я это с «грузом», так сказать, я не знала. Я ведь еще вообще не понимала, как это происходит. Просто как в сказке — глазки закрыла — раз, и там, где надо.

Решив, что пока не попробую — не узнаю, я обхватила усохшее тельце ведьмы и захотела оказаться для начала перед оградой водозабора. И тут же ощутила, как теплый ветер обдувает мокрое лицо и тело. Появилась боль во всем теле. Но терпеть можно. Я опять закрыла глаза и представила комнату манни Амалии в академии. Боль взорвала каждую мышцу, перед глазами повисла кровавая пелена. Я ничего не видела. Получилось или нет?

— Лена!? — голос манни Амалии звучал как через вату. — Что это? Ланита? О, Богиня, что с ней? Что с вами обоими?

Я не могла ответить. Язык не шевелился, из носа и ушей текло что-то теплое и липкое. И, кажется, холод окончательно доконал меня. Наплевав на все, я жутко захотела оказаться там, где тепло и тихо, и позволила себе провалиться в сон.

Глава 26

Очнулась я оттого, что солнечный луч нахально щекотал меня в нос, отчего страшно хотелось чихнуть. Но голова болела так, будто мозг кто-то ложкой размешал. Горячей, причем. Поэтому чихнуть было как-то страшно, дабы не увидеть вместо соплей своё мозговое вещество. Первой мыслью было: это где же я вчера так накидалась? Причем до такой степени, что даже начала этого праздника жизни не помню, не то, что окончания. И, в связи с этим, возник второй вопрос: где я, собственно, нахожусь? А был ещё и третий: если я так напилась, то почему не тошнит и сушняк не мучает?

За спиной кто-то вздохнул и, по-хозяйски обняв меня, уткнулся в затылок, щекоча горячим дыханием. Я прям обмерла. Появился новый вопрос. Кто? Ага, вопросы множились, как тараканы в общаге. Прям стыдно стало. Не бывало со мной такого, чтобы утром не могла вспомнить: кто. Ладно уж, где и по какому поводу. Но выбирать партнеров я как-то в адекватном состоянии привыкла. Девки всегда надо мной прикалывались из-за того, что я трезвая могу без страха к любому понравившемуся мужику сама подойти с предложением непристойного содержания. Но стоило мне выпить, как сразу режим недотроги включался. Чем пьяней, тем больше от мужиков шарахалась. Потому как не люблю с утра сюрпризов. Да и вообще нечего смешивать мухи и котлеты. У меня все отдельно.

От этих тяжких мыслей голова еще сильней разболелась. Решив не гадать, я разлепила глаза и посмотрела на руку, наглым образом меня обнимающую. Вырвался вздох облегчения, когда увидела знакомую голубую кожу с сине-золотыми рисунками. Память тут же включилась и предоставила всю инфу по вчерашнему водному экстриму. Значит, когда я захотела в теплое и тихое место, моя сила сочла постель демона самым подходящим.

Демон завозился сзади, прижавшись крепче, и настроение у него было прям приподнятое, я бы даже сказала: выше некуда. Я это тем местом ощущала, которым обычно неприятности предчувствуют. Демон тяжко вздохнул и прижал меня крепче.

— Демон, ты обнаглел вообще! — голос мой был похож на несмазанную калитку.

— Доброе утро, ведьма, — промурлыкал он и, не думая отодвигаться. — Я скучал. — И потерся сзади тем местом, что, видимо, больше всего скучало.

— Да, я чувствую, что скучал. Ты меня раздел?

— Ага, и от крови отмыл. Ты-то сама явно не могла. Свалилась, как труп, мне на голову, — пробурчал он, целуя мои плечи и пуская наглую руку в путешествие по моему телу.

— Раз так недоволен, чего возился-то? Оставил бы как есть. Небось, сама как-нибудь умылась бы, как оклемалась.

— Дура ты, ведьма. — Он чувствительно прикусил за мочку уха, отчего моя озабоченная «осьминожка» прям зашлась от удовольствия. — Я испугался за тебя. Появилась мокрая, холодная как лёд, вся в крови, и сердце почти не бьётся.

— Боялся, что помру и яму копать придётся?

— Дура!

— Повторяешься!

— Факт констатирую.

— Будешь бухтеть — уйду сейчас!

— Далеко?

— Отсюда не видно.

Демон нахально прижал к себе так, что кости затрещали.

— Давай, иди. Только со мной. — Демон перевернул меня на спину и поцеловал нежно, но настойчиво. — Я, правда, скучал, ведьма. Рад, что ты вернулась.

— Это случайно вышло.

— Могла бы и промолчать. Я бы подумал, что так впечатлил тебя, что ты тоже по мне скучала.

— Ты моей силе очень нравишься.

— Это я знаю. Твоя сила вообще от меня без ума. — Демон улыбался, как довольный кот, демонстрируя мне клыки.

— Я бы на твоем месте не спешила этим гордиться. Откуда у этого головоногого вообще ум?

— Что с тобой случилось, ведьма? — Улыбка исчезла с лица. Золотые глаза очень серьезно уставились на меня.

— Вот так я тебе всё и рассказала. А вдруг ты шпион?

— Чей?

— Свой собственный.

— Тоже вариант. — Лицо демона оставалось серьёзным, но в глазах уже искрился смех, и я чувствовала, как непроизвольно разъезжаются в улыбке мои губы.

— И вообще ты непорядочный. Использовал мою силу против меня.

— И ничего не против, а для взаимной пользы и удовольствия. Ты же свою силу чуть голодом не уморила. — И вот ни грамма же раскаяния в золотых насмешливых глазах. — К тому же, когда я тебя увидел голой в своем любимом пруду, начисто лишился всех понятий о порядочности. Так что ты сама и виновата. Нечего меня соблазнять было.

— Ну да, у мужиков всегда женщины сами виноваты. Ты еще скажи, что после этого я, как порядочная женщина, должна на тебе же… выйти замуж за тебя, в общем.

— Точно! — И демон опустил голову, стал нежно, почти невесомо целовать мою шею и ключицы.

— Демон, у меня голова болит, — сказала я и чуть