Мир викингов (с иллюстрациями) - Эльсе Роэсдаль

Близко к истине, вероятно, подошел английский историк Питер Сойер, когда он в 1971 году охарактеризовал бурную активность викингов за пределами Скандинавии лишь как усиление уже имевшего место процесса, но теперь, в силу особых обстоятельств, приобретшего невиданные масштабы. Развитие кораблестроения, появление кораблей, пригодных для дальних морских походов, общий расцвет экономики, использование периодов ослабления и внутренних распрей в других странах – именно эти обстоятельства и явились причиной расширения викингской экспансии. К этому, возможно, следует добавить общественное развитие в самой Скандинавии, а также условия жизни в этом регионе. Сами по себе эти факторы едва ли могут считаться решающими, тем не менее, они, несомненно, могли побуждать в людях жажду приключений, веру в свои силы и фатализм. На карту ставилось само существование, и для многих скандинавов викингские походы и путешествия в чужие земли стали образом жизни.

В Грипсхольме, в Седерманланде (Швеция), в 1040 году был воздвигнут рунический камень в память об одном из многих, кто последовал за хевдингом Ингваром из Средней Швеции в его неудачный, но, тем не менее, знаменитый и воспетый во многих сагах поход на восток и на юг в Серкланд, то есть в страну сарацинов (здесь, вероятно, имеется в виду арабский халифат со столицей в Багдаде). Надпись гласит: «Тола воздвигла этот камень в память о своем сыне Харальде, брате Ингвара» и заканчивается стихами:

Они мужественноПустились в далекий путьЗа золотом.И там, на востоке,Стали пищей для орлов.Они погибли на юге,В Серкланде.

Во время сражения избежал гибели некий Скарде, в честь которого король Свен Вилобородый воздвиг рунический камень неподалеку от Хедебю: «Король Свен воздвиг этот камень в память о своем дружиннике Скарде, который отправился в поход на Запад (то есть в Западную Европу и Англию), но теперь он нашел смерть близ Хедебю».

А вот для того, кто некогда, в конце эпохи викингов, торжествуя вырезал стихи рунами на серебряном шейном обруче, который был найден на острове Сенья в Северной Норвегии, все наверняка завершилось благополучно: «Мы отправились, чтобы встретиться с воинами из Фрисландии, но именно нам довелось делить военную добычу». Вместе с тем, подчас жестокие набеги викингов не должны заслонять того факта, что на протяжении всей эпохи викингов скандинавы поддерживали мирные связи с внешним миром, согласно общепринятым тогда нормам общения и в соответствии со специальными договоренностями. Международная торговля процветала, а вместе с ней и скандинавские города и торговые центры. Существовали дипломатические контакты, посещения официальными скандинавскими посланниками других стран, откуда в Скандинавию также приезжали представители. Среди них были и миссионеры. Дружины викингов, находившиеся за пределами Скандинавии, почти не имели связи с родиной, так что местные короли или предводители не могли нести ответственность за чинимые ими за рубежом грабежи и насилия. Так, король Южной Англии, Уэссекса, Альфред Великий, принимал у себя в качестве гостя норвежца Оттара из Холугаланда и расспрашивал его о жизни в родных краях. И это происходило около 890 года, когда викинги еще представляли серьезную угрозу.

Далеко не все скандинавы, поселявшиеся за пределами своей страны, приходили в чужие земли как завоеватели, с мечом в руке. На пустынных землях Северной Атлантики они появлялись в качестве поселенцев, а во многих других местах они были лишь одними из немногих представителей других народов. Представление о связи определенной культуры с определенным регионом возникло гораздо позднее. Многое викинги также нанимались на службу к иноземным государям и часто занимали высокие должности при дворе. Приобщившись к христианской вере, викинги могли служить как в Западной Европе, так и на Британских островах, а также заключать браки с королевскими дочерьми. Религия была важнейшим культурным водоразделом между скандинавами и христианами.

Во многих местах набеги викингов имели катастрофические последствия и, главным образом, в локальном плане. Но зачастую на них напрасно возлагали вину или приписывали им ответственность за бедствия, обрушившиеся в этот отрезок времени и, чаще всего, обусловленные междоусобной борьбой между местной знатью и властителями. Например, противостоящие друг другу ирландские группировки не хуже викингов грабили и жгли монастыри, и повсюду шла внутренняя борьба. Нередко заключались договоры с профессиональными и мобильными отрядами викингов о поддержке той или иной стороны. Мятежные представители знати и претенденты на трон также часто присоединялись к войску викингов или к викингскому государству, чтобы сообща выступить против законного правителя собственной страны. В некоторых регионах викинги обосновывались лишь на короткое время и являлись здесь единственной чужой этнической группой, которая участвовала в исторических событиях того или иного государства. В военные походы отправлялись и мавры из арабского государства в Испании, и мадьяры из Венгрии, и им также приходилось давать отпор.

Одной из причин гиперболизированных представлений относительно опустошений, производимых викингами, являлось то, что письменные источники приводили преувеличенные данные о численности войск и флотилий викингов. Обычно эти данные округлялись, и авторы предпочитали приводить огромные цифры в силу моральных соображений и литературной занимательности. Так, например, «Вертинские анналы» – рукопись из аббатства Св. Бертина на севере Франции – повествуют о том, что король Дании Хорик в 845 году послал в морской поход на Эльбен флотилию из 600 кораблей (одно скандинавское судно могло вместить около полусотни человек). Или, например, уже упоминавшийся священник Аббо рассказывает, что войско викингов, участвовавшее в осаде Парижа в 885-886 годах, насчитывало 40 000 человек, в то время как защитников города было две сотни или даже того меньше. А в Хронике Регино говорится, что после победы Алана из Бретани в 890 году лишь 400 викингов из пятнадцати тысяч вернулись к своим кораблям. Войско или «лид» насчитывало обычно около сотни или несколько сот человек. Но когда войска объединялись, а это происходило время от времени, то численность их могла быть гораздо больше, как, например, во время похода на Англию в 865-880-х годах. А войско, завоевавшее всю Англию в начале 1000-х годов, было, вероятно, гораздо больше. В 840 году, когда викинги направились в разные регионы, то их общая численность могла быть достаточно большой.

Викингам приписывалась необычайная кровожадность и жестокость, и это обычно объяснялось моралью их языческой религии, Во многих христианских письменных источниках того времени рассказывалось о грабежах, чинимых язычниками, во время которых они убивали множество народа. Однако и христиане не менее рьяно грабили и убивали друг друга. Представление о неистовых викингах давали христианские саги и исторические документы, которые уже тогда создавались христианами. Так, классический якобы пример особой жестокости – вырезание викингами орла на спине жертвы – возник в 1100-х годах. Причиной, скорее всего, явилось неправильное истолкование сложного скальдического стиха, где об этом будто бы говорится конкретно, на самом же деле это характерная для скальдического стиха поэтическая метафора. Речь шла о том, что король Элла был убит Иваром (исторической предпосылкой было завоевание викингами Йорка в 866 году), и приводится захватывающая история том, как на его спине была вырезана фигура орла. В более поздних источниках «вырезание орла» уже описывается как языческий ритуал во славу бога Одина и говорится о том, что спина жертвы вскрывается, ребра загибаются и наружу вытаскиваются легкие, таким образом, что все это напоминает орла. Этот «литературный» языческий садизм впоследствии завораживал многих,

Викингская экспансия стала серьезной угрозой для Западной Европы и Британских островов в конце 700-х годов. «Англосаксонская хроника» повествует, что во времена короля Бритрика (король Уэссекса в 786-802-е годы) в Англии появились первые корабли с данами (несомненно, здесь имеются в виду викинги). Они прибыли на трех кораблях, и когда королевский наместник прискакал к ним, полагая, что это купцы, и пригласил последовать вместе с ним к королевскому двору, они его убили. Уже в 792 году Оффа, король другого английского королевства, Мерсии, был занят организацией обороны в Кенте против язычников, которые приплыли морем на кораблях. А в 800 году император Карл Великий организовал оборону вдоль северного побережья Франции до Сены «против морских разбойников, которыми кишит море, принадлежащее галлам».

В 793 году произошло нападение, которое традиционно знаменует собою начало эпохи викингов. Речь идет о разграблении монастыря в Линдисфарне, на небольшом острове у побережья Северо-Восточной Англии. Вот как об этом сообщается в «Англосаксонской хронике»: «В этом году были жуткие знамения в Нортумбрии (третьем королевстве Англии), которые безмерно напугали всех жителей. Кружили сильные вихри, сверкала молния, а в небе видели летящих драконов, изрыгающих пламя. Вскоре после этих знамений начался сильный голод, а в том же году, 8 июня, полчища язычников разграбили и разрушили Божий храм в Линдисфарне и убили много людей». Ученый Алкуин из Йорка, который руководил придворной школой Карла Великого в Аахене, был потрясен и направлял в Англию послания. В них он увещевал вести праведную жизнь, дабы избежать кары Божьей, которой и были набеги викингов. Королю Нортумбрии Этельреду он написал следующее: «Подумай о том, что почти 350 лет мы и наши праотцы жили в этой прекрасной стране, и никогда прежде не обрушивались на Британию столь ужасные бедствия, как те, что навлекли на нас язычники. Никто и думать не мог, что такая напасть может случиться. Взгляни только, церковь Святого Кутберта запятнана кровью служителей Господа, она разграблена и лишилась всех своих сокровищ. Место, священное для всех британцев, отдано на разграбление язычникам»…