Москва патриаршая - прот. Лев Лебедев

На Соборе Никон несколько раз пытался подсказать судьям и царю, что они могут обойтись без тяжких препирательств о частностях, заявляя: «Я не отрекался от престола», но «не имею притязания быть опять на престоле», «не домогаюсь вновь патриаршества и теперь иду, куда великий государь изволит: благое по нужде не бывает»241. Иными словами, только при условии любви и дружбы с царем, а не против его воли (не «по нужде») он, Никон, мог бы оставаться патриархом; он готов идти в любую ссылку, и нечего больше трудиться над подыскиванием заведомо предвзятых обвинений. На эти неоднократные предложения Никона никто не реагировал; машина судебной расправы набрала слишком сильный ход, чтобы так просто остановиться. Тогда Никон неожиданно сделал выпад, который должен был если не остановить совсем эту машину, то во всяком случае очень серьезно подорвать у всех доверие к канонической законности суда (оружие канонической «буквы» патриарх сам обратил теперь против тех, кто избрал его своим единственным средством).

«Слышал я от греков, - сказал Никон, - что на антиохийском и александрийском престолах теперь иные патриархи сидят», и предложил царю велеть патриархам Макарию и Паисию засвидетельствовать на Евангелии, что они в настоящий момент действительно являются предстоятелями Антиохийской и Александрийской церквей242. Собор замер! Патриархи сказали: «Мы патриархи истинные, не изверженные и сами не отрекались от престолов своих: разве турки без нас что сделали, но если кто дерзнул на наши престолы беззаконно, по принуждению султана, тот не патриарх, прелюбодей...» Казус состоял в том, что, когда Макарий и Паисий отправились в Россию для суда над Никоном, церковные Соборы по указке турецких властей и не без участия константинопольского патриарха Неофита и иерусалимского Нектария действительно лишили Макария и Паисия престолов и избрали на их место других патриархов. Сведения об этом Макарий и Паисий получили еще при самом въезде в Россию, но скрыли это обстоятельство от русского правительства! Заявление Никона означало: «Вы, называющие себя патриархами, хотите лишить меня патриаршего достоинства, но ведь вас самих лишили его (!), вас сместили под давлением султана, но сами вы здесь не под царским ли давлением судите меня?!» Все это было прекрасно понято отцами Собора, царем и его синклитом. Особое впечатление произвело при этом то, что в ответ на предложение Никона Макарий и Паисий отказались присягнуть на Евангелии в том, что они не изверженные патриархи...

С этого момента суд над Никоном поспешили закончить. Однако все дело Алексея Михайловича по созданию видимости справедливого авторитетного вселенского суда в корне пошатнулось... Скоро царю пришлось убедиться в том, что Никон сообщил точные сведения. Алексей Михайлович вынужден был ходатайствовать перед султаном, перед константинопольским и иерусалимским патриархами о возвращении Макарию и Паисию утраченных престолов, но безуспешно. Пришлось ему ходатайствовать и о снятии запрещения с газского митрополита Паисия Лигарида, которое, как выяснилось, было давно наложено на него иерусалимским патриархом. По просьбе царя Нектарий разрешил Паисия Лигарида. Оказалось, таким образом, что главный устроитель судебной расправы и главнейшие судьи в момент Собора не имели канонического права судить Никона!

Все основные деятели этого суда кончили жизнь самым несчастным образом. Александрийский Паисий сделался изгнанником, антиохийский Макарий вскоре умер в турецкой тюрьме, обвиненный в каких-то финансовых преступлениях, Паисий Лигарид был удален из Москвы, но не выпущен из России и умер в украинском монастыре, так никогда и не увидев родины и своей митрополии, о которой он, впрочем, меньше всего заботился.

Последнее заседание соборного суда состоялось 12 декабря 1666 года в небольшой Благовещенской церкви Чудова монастыря в Кремле. Никону торжественно вынесли окончательный приговор. Этот приговор был оформлен в виде грамоты на греческом языке, переведенной на русский, и носил название «Объявление о низложении Никона».

Русскому патриарху были «объявлены» следующие провинности:

1. Никон сам сложил с себя все архиерейское облачение среди великой Церкви, вопия: «Я более не патриарх московский и не пастырь, а пасомый и недостойный грешник»; потом с великим гневом и поспешностью отошел и оставил свою кафедру и вверенную ему паству самовольно, без всякого понуждения и нужды (неправда!), увлекаясь только человеческою страстию и чувством мщения к некоему члену синклита, ударившему его патриаршего слугу и прогнавшему от царской трапезы (вздор и неправда!).

2. Никон, хотя с притворным смирением удалился в созданный им монастырь будто бы на безмолвие, на покаяние и оплакивание своих грехов, но там вопреки 2-му правилу Собора, бывшего во храме Св. Софии, совершал все архиерейское и рукополагал невозбранно (именно потому, что от патриаршего сана он не отрекался!), и назвал тот свой монастырь Новым Иерусалимом и разные места в нем Голгофою, Вифлеемом, Иорданом, как бы глумясь над священными названиями (неправда!), а себя хищнически величал патриархом Нового Иерусалима (преувеличение).

3. Хотя совершенно оставил свою кафедру, но коварно не допускал быть на ней иному патриарху, и государь, архиереи и синклит, понимая это лукавство, не осмеливались возвести на московский престол иного патриарха (сильное искажение: не Никон, а царь коварно хотел поставить иного патриарха без законного участия Никона), да не будут разом два патриарха, один вне столицы, другой внутри, да не явится сугубое разноначалие, что и заставило государя пригласить в Москву восточных патриархов для суда над Никоном.

4. Анафематствовал местных архиереев без всякого расследования и соборного решения и двух архиереев, присланных к нему от царя, назвал одного Анною, другого Каиафою, а двух бывших с ним царских бояр - одного Иродом, другого Пилатом (это правда!).

5. Когда был позван нами, патриархами, на Собор дать ответ против обвинений, то пришел не смиренным образом (?!) и не переставал осуждать нас, говоря, что мы не имеем своих древних престолов, а обитаем и скитаемся один в Египте, другой в Дамаске (верно, Никон это говорил).

6. Наши суждения, изложенные в свитке четырех патриархов («томосе» 1663 года. - Авт.) против его проступков и приведенные там св. правила называл баснями и враками (натяжка!); отвергал вообще, вопреки архиерейской присяге, правила всех Поместных соборов, бывших в православной церкви после VII Вселенского собора (неправда - Никон не признал лишь 13 правила перво-второго Собора в изложении греческого Номаканона), а наши греческие правила с великим бесстыдством именовал еретическими потому только, что они напечатаны в западных странах (это Никон говорил).

7. В грамотах своих к четырем восточным патриархам, попавших в руки царя, писал, будто христианнейший самодержец Алексей Михайлович есть латинномудренник (неправда!), мучитель, обидчик, Иеровоам и Озия.

8. В тех же грамотах писал, будто вся Русская церковь впала в латинские догматы и учения (неправда!), а особенно говорил это о газском митрополите Паисие, увлекаясь чувством зависти (?!).

9. Низверг один, без Собора (не проверенно!) Коломенского епископа Павла и, рассвирепев, совлек с него мантию и предал его тягчайшему наказанию и биению (не установлено!), от чего архиерею тому случилось быть как бы вне разума, и никто не видел, как погиб бедный, зверями ли растерзан или впал в реку и утонул (значит, если и были «биения», то уже в ссылке, не по вине Никона).

«Мы, - писали патриархи в заключение, - на основании канонов св. апостолов и св. соборов вселенских и поместных, совершенно извергли его (Никона) от архиерейского сана и лишили священства, да вменяется и именуется отныне простым монахом Никоном, а не патриархом московским, и определили назначить ему местопребывание до конца его жизни в какой-нибудь древней обители, чтобы он там мог в совершенном безмолвии оплакивать свои грехи»243.

Выслушав эти обвинения, патриарх Никон, по свидетельству Паисия Лигарида, «подсмеивался»... И было над чем!

Приговор был вынесен 12 декабря. А затем 13 декабря в приговор вписали244 и еще одно, десятое, обвинение: «Даже отца своего духовного (Леонида) велел безжалостно бить и мучить целые два года, вследствие чего он сделался совершенно расслабленным, как то мы видели своими глазами, и, живя в монастыре, (Никон) многих людей, иноков и бельцов наказывал градскими казнями, приказывая одних бить без милости кнутами, других палками, третьих жечь на пытке, и многие (?) от этого умерли, как свидетельствуют достоверные свидетели». Никаких свидетелей, кроме Леонида, рассказавшего лишь о себе, не было; о «градских казнях» только за день до этого велено было расследовать «тихим образом»245 - значит, никто толком не знал о них. Конец - делу венец... А в самом конце судебного «дела» патриарха Никона оказывается незаконная вставка, мелкий подлог.