Божественные проступки - Лорел Гамильтон

Шолто лежал на боку рядом со мной, пока мы вспоминали как дышать

- Я люблю тебя, Мередит, - прошептал он.

- Я тоже тебя люблю. - И в этот момент это было столь же верно, как любые признания в любви, которые я когда-либо произносила.

ГЛАВА 27

Шолто и я оделись и присоединились к остальным в малой гостиной рядом с кухней и столовой. Поскольку между ними не было стен, то я бы могла ее считать "большой комнатой", но живущие в домике считали ее малой гостиной, поэтому все мы называли ее именно так.

Хафвин и Догмэла сидели на самой большой кушетке. Догмэла все еще тихо плакала на плече подруги. Их белокурые косы переплелись и были так похожи по цвету, что я не могла сразу сказать, чья коса кому из них принадлежит.

Саред стояла около стеклянной стены со сгорбленными плечами, ее руки были скрещены на груди, укачивая как в колыбели ее маленькие, твердые груди. Не нужно было владеть магией, чтобы чувствовать, как гнев растекался вокруг нее. Солнечный свет искрился в ее золотых волосах. Как у Холода волосы были серебряными, так у нее они были действительно золотыми, как будто волосы были сотканы из драгоценного металла. Мне было интересно, были ли ее волосы такими же мягкими, как у Холода.

Бри стоял рядом с ней, его желтые волосы казались бледным и незаконченным рядом с ее истинным золотом. Он попытался коснуться ее плеча, а она впилась в него взглядом, пока он не опустил руку. Но он продолжал спокойно говорить ей что-то. Видимо пытался успокоить.

Иви был около стеклянных раздвижных дверей, тихо и быстро говоря что-то Дойлу и Холоду. Баринтус и Гален стояли с другой стороны. Баринтус разговаривал с Галеном и очевидно был расстроен. Но это, скорее всего, было из-за Догмэлы и Иви, потому что, если бы он понял, что Гален почти подчинил его ум своим гламором, он был бы расстроен гораздо больше. Для любого сидхе знатного происхождения быть околдованным другим сидхе было серьезным оскорблением. Это ясно говорило о том, что околдовывающий чувствовал себя выше и сильнее чем тот, кого он околдовал. Гален так не думал, но Баринтус мог воспринять ситуацию именно так.

Кабодуа и Усна сидели на кушетке, она обнимала его. Черные как вороново крыло волосы Кабодуа разливались по ее плечам, растворяясь на фоне черного длинного пальто, которое она положила рядом. Пальто было сделано из черных перьев воронов, но, как и некоторые другие магические предметы, оно могло изменяться, как хамелеон, приспосабливаясь к обстановке. Ее кожа выглядела бледнее на фоне чистой черноты волос, хотя я знала, что она была не белее меня. Усна был контрастом цветов по сравнению с ней. Он был похож на пятнистую кошку, на его белой коже лунного света были пятна черного и красного. Его мать была заколдована в кошку, когда она родила его, и он был похож на кота, свернувшись на коленях Кабодуа, если можно с его ростом в шесть футов свернуться на чьих-то коленях.

Он распустил свои волосы так, и они разливались меховым одеялом вокруг ее черной одежды и ее абсолютной красоты. Кабодуа гладила его волосы, и они оба смотрели эмоциональное шоу, развернувшееся перед ними. В его серых глазах (самое некошачье в нем) и в ее черных глазах было почти одно и то же выражение. Они наслаждались суматохой с тем беспристрастием, которое свойственно некоторым животным. Только вот он действительно мог превратиться в кошку, раскраску которой он имел, а она действительно могла измениться в ворону или ворона, и не зависеть от плаща из перьев для шпионажа. Это делало их обоих чуть меньше людьми или сидхе и чуть проще.

Конечно, я не понимала до сих пор, что они спали вместе. Они делили дежурства, но пока я не увидела сдержанные и робкие ласки Кабодуа, я не понимала, что это было большее. Они хорошо скрывали свои отношения.

Шолто, казалось, понял, или возможно я выглядела удивленной, потому что он сказал:

- Ты разрешила стражам спать с другими и не скрывать свои связи.

- Их никто ни к чему не принуждал. Они выбрали друг друга, потому что думали, что так безопасно.

Шолто кивнул.

- Согласен. - Он прошел глубже в комнату, и так как он держал меня за руку, то я прошла за ним, как будто мы готовились начать танцевать.

Гален посмотрел на нас, улыбнулся, и вдруг Баринтус двинулся, как размытое пятно, которое я не смогла отследить глазами. Гален внезапно оторвался от земли и влетел головой в стекло, за которым были море и скалы.

ГЛАВА 28

Гален врезался в стену рядом с окном. Стена раскололась от удара его тела, обрушив штукатурку вокруг него, как в мультфильмах, где герои проходят через стены. Это не был четкий контур его тела, но за осевшим на пол Галеном можно было увидеть, где его рука и спина врезались в стену.

Он тряс головой и пытался встать, пока Баринтус шагал к нему. Я было кинулась вперед, но Шолто удержал меня. Дойл перемещаясь быстрее, чем я когда-либо смогу, встал на пути высокого мужчины. Холод пошел к Галену.

- Уйди с дороги, Мрак! - сказал Баринтус, и волна, поднявшись за окном, ударилась в стекла. Мы были слишком высоко над морем, чтобы волна добралась до нас без чьей-либо помощи.

- Ты лишил бы принцессу ее стража? - Спросил Дойл. Он пытался выглядеть непринужденно, но даже я видела его напрягшееся тело, одна нога упиралась в пол в готовности ударить, или сделать еще что-нибудь в этом роде.

- Он оскорбил меня, - сказал Баринтус.

- Возможно, а еще он лучший среди нас в личном гламоре. Только Мередит и Шолто могут сравниться с ним в этом, и он нужен нам сегодня со своей магией.

Баринтус стоял посреди комнаты, сверля глазами Дойла. Затем глубоко вздохнул и резко выдохнул. Его плечи заметно опустились, и он встряхнулся так, что рябь прошла по всему телу, его волосам, как встряхивает перья какая-то очень синяя птица, хотя ни одна птица, о которой я когда-либо знала, не имела в расцветке оперения такого количества оттенков синего цвета.

Он посмотрел через комнату на меня и Шолто, все еще державшего меня за руку.

- Я сожалею, Мередит. Это было ребячеством. Сегодня он нужен тебе. - Он сделал еще один глубокий вдох и выдохнул так, что это было слишком громко в густой тишине комнаты.

Затем он посмотрел на все еще готового к бою Дойла. Холод помог Галену подняться на ноги, хотя тот казался немного неустойчивым, как будто без помощи Холода не сможет стоять.

- Пикси, - Баринтус крикнул, и океан опять ударил в окно и даже сильнее в этот раз.

Отец Галена был пикси, который совратил придворную даму королевы. Гален выпрямился, сверкая зелеными глазами, переливающимися от его обычного богатого зеленого цвета до бледного оттенка, обрамленного белым. Побледневшие глаза были не очень хорошим признаком. Это значит, что ему действительно досталось, и он все еще не пришел в себя. Я видела его глаза бледными всего несколько раз.