Егерь - Александр Быченин

Я мысленно завопил «да что за нах?!» и сорвался с места — думать было некогда, безопасник резко ускорился и попытался достать меня прямым ударом. Ничего из этого не вышло: развернувшись к пирамиде, я стремительно взлетел по ее довольно пологой грани на пару шагов и выполнил сальто назад. Перелетел через противника, приземлившись аккурат у него за спиной, и от души вбил правый маэ-гери ему в район поясницы. «Особист» впечатался в пирамиду и сполз бесформенной грудой на каменистую площадку у ее основания. Впрочем, он сразу же начал проявлять признаки жизни, но я к тому времени успел на полуразвороте достать левым уширо-гери в грудь подбиравшегося сзади Королева, сбив того на землю, и отскочить подальше от обезумевших беглецов. Ничем иным объяснить их поведение я не мог.

Застыл в десятке метров от снова ставших неуклюжими противников. Не сводя с них взора, принялся лихорадочно просчитывать варианты, коих набралось целых три: сбежать с поля боя (он мне нравился больше всех), продолжать бесперспективную драку, сдерживая наседающих безумцев, или убить их. Третий самый простой — нож в руку, два быстрых выпада, и все. На данный конкретный момент. А вот потом начнутся неприятности — поди докажи, что Королев с безопасником были явными неадекватами и я защищался. Аппаратура сдохла, свидетелей нет — Петрович не в счет. К тому же в глубине души теплилась надежда, что их можно будет из этого состояния вывести. Женечка, конечно, гнида еще та, но смерти не заслуживает. А к «особисту» у меня вообще ничего личного. Сбежать? Заманчиво, вот только где гарантия, что с таким трудом настигнутые беглецы останутся у пирамиды? Ищи их потом, и еще неизвестно, какие сюрпризы преподнесет остров. Мало нам четверых «холодных»? Остается драться. Или как вариант нарезать круги по амфитеатру, не исчезая из поля зрения одержимых. Муторно, да и опасно не в меру. Но, похоже, именно так и придется действовать…

«Стрррранное!» — снова ворвался в сознание мысленный «вопль» Петровича, сопровождаемый образом пирамиды и сидящего неподалеку от нее непонятного существа с кожистыми крыльями, но я только отмахнулся — не до него, меня сейчас заломают. И верно, на удивление быстро оклемавшийся безопасник отыскал меня взглядом пустых буркал и направился в мою сторону, слегка покачиваясь. Ага, значит, действуют тумаки! Воодушевленный этим открытием, я сам пошел на сближение и с полного оборота обрушил на голову противника выпендрежный «торнадо». Тяжелый удар, усиленный энергией вращения, сбил «особиста» с ног, и тот застыл без движения. Интересно, надолго ли? Проверять было некогда — с другой стороны приближался Королев, вытянув вперед руки со скрюченными на манер птичьих когтей пальцами. Выглядел он заторможенным, и я сшиб его на землю размашистой «вертушкой».

«Стррра-а-анное!!!» — Мысленный зов Петровича окатил меня волной звериной ярости, смешанной с болезненным любопытством, отвращением и страхом неизвестности. Ничего себе коктейльчик! Это на что же мой питомец напоролся?! И ведь посмотреть некогда — застывшие, казалось, надолго беглецы медленно и неуклюже поднимались на ноги. Твою мать!

«Стрррра-а-анное-э-э-а-а-у-у-у!!!» — Напарник прямо-таки орал, и не только мысленно — из-за пирамиды донесся его тягучий вой, каким он других котов глушил, когда те ненароком забредали на его территорию.

— Да разберись ты уже с этим «странным»!!! — заорал я, сопроводив крик мыслеобразом «взять». — Как вы меня достали!.. — А это уже оклемавшимся безумцам.

Я застыл в пружинистой стойке, соображая, с кого удобнее начать, и в этот момент раздался яростный кошачий мяв, оборвавшийся на половине. Разум обожгло видение бросившегося на врага напарника, и я почувствовал, как мои клыки впиваются в мягкую шею непонятного существа, а когти полосуют перепончатые крылья. Во рту появился мерзкий привкус какой-то химии, меня аж передернуло, да и Петровичу явно не понравилось — меня чуть не стошнило от отголоска испытанного котом омерзения. Отплевываясь, я машинально отступил к пирамиде, чтобы не дать беглецам зайти себе за спину, и застыл в удивлении: оба безумца закатили глаза (казалось бы, куда уж больше?) и осели на землю, словно из них выдернули позвоночник. Беззвучно, на полушаге, как будто их кто-то выключил. Ни фига себе… Не решаясь верить своему счастью, я осторожно приблизился к Королеву, как к менее опасному, покачал головой в сомнении: сейчас он выглядел как обычный человек в бессознательном состоянии. Дыхания не ощущалось, я даже испугался, как бы он дуба не дал. Содрал перчатку с правой руки, поднес тыльную сторону ладони ко рту биолога. Дышит, разве что еле заметно. С облегчением вздохнув, повернулся к безопаснику, однако заняться его осмотром не успел — ощутил усиливающийся с каждым мгновением мысленный зов Петровича. Когда напарник хотел, он мог быть очень настойчивым.

— Иду уже, — буркнул я, огибая пирамиду против часовой стрелки.

Петрович обнаружился с противоположной стороны. Он сидел в нескольких метрах от таинственного сооружения и пялился на лужу мерзкой слизи. Та истаивала буквально на глазах, частично впитываясь в микроскопические щели каменной подложки, частично испаряясь. Сие действо не сопровождалось ровно никакими спецэффектами: ни лопающихся пузырей, ни вони, ни брызг бурая масса после себя не оставляла. Завидев меня, Петрович заорал самым мерзким голосом, на какой был способен. Видок еще тот — вздыбленная на загривке шерсть, глаза по полтиннику, хвост трубой и при этом на морде удивленное выражение. Первый раз такое вижу.

Пока я шел от пирамиды к напарнику, лужа слизи уменьшилась в диаметре чуть ли не вдвое. Когда я присел рядом с ним и осторожно прошелся голой рукой по спине, успокаивая, неизвестная субстанция полностью испарилась. На каменном массиве под ногами не осталось никаких следов. Петрович сразу же сдулся, дернул ушами и принялся тереться мордой о мою ладонь, забрасывая меня массой с трудом читаемых образов. Я понял только, что он очень рад завершению приключения, а заодно зарекается от подобных авантюр на будущее. Ну тут я с ним мог поспорить. Не в нашем характере сидеть взаперти, да и профессия протиранию штанов в кабинете не способствует.

— Рассказывай, — велел я, продублировав команду мысленно.

Петрович встрепенулся и одарил меня уже вполне понятной картинкой: у подножия пирамиды, как раз на том месте, где истаяла лужа слизи, сидело существо размером с хорошую собаку, весьма напоминавшее местную перепончатокрылую теплокровную «птицу». Голова у него была отменно странная — вроде бы стандартная морда летучей мыши, украшенная шишковатыми выростами в районе надбровных дуг и огромными ушами характерной формы, очень подвижными и чувствительными. Почти прозрачная кожа ушных раковин пересекалась целой сетью сосудов, в которой при наличии хотя бы минимальной фантазии можно было распознать структуру колебательного контура приемо-передающего блока мнемосканера — основы функционирования «мысленного» интерфейса проходят на физике в десятом классе.