Посылка - Ричард Матесон

— Что? — спросила она, увидев, что Вернер, кажется, говорит ей что-то.

— Я спросил — можно ли мне теперь увидеть мальчика?

— Он в школе,— ответила Кора,— он будет дома в...

Она не могла договорить, потому что увидела, как страшно изменилось лицо Вернера.

— В шко-ле?! — спросил он.

— Паал Нильсен, встать.

Мальчик поднялся со своего сиденья и вышел к доске. Мисс Франк взглянула на него и заметила, что он больше похож на старика, чем на ребенка. Он поднялся на платформу и стал рядом с ней, как всегда.

— Выпрямиться,— скомандовала мисс Франк,— плечи назад!

Плечи его слабо шевельнулись, спина вздрогнула.

— Как тебя зовут? — спросила мисс Франк.

Ребенок плотно сжал губы вместе. Его мучительница снова начала кричать ему прямо в ухо несносным, пронзительным голосом:

— Как тебя зовут?

В классе стояла полная тишина, никто из детей не возился и не шептался. Но беспорядочные вихри детских мыслей кружились вокруг Паала, не оставляя его в покое.

— Твое имя,— прикрикнула мисс Франк.

Старая дева взглянула на него и вспомнила о своем собственном детстве. Ее мрачная, полусумасшедшая мать держала ее в темной и холодной передней, заставляя девочку часами сидеть за огромным круглым столом. Ее пальцы изгибались над гладкой поверхностью дерева — мать требовала, чтобы девочка помогала ей вызывать дух умершего отца.

Память об этих жутких годах все еще была с Эдной Франк. Эта память всегда была с ней. Ее мрачная и озлобленная мысль годами сплеталась и скручивалась в узлы, и в конце концов Эдна Франк стала ненавидеть все, что было связано с непонятным и необычайным, всякое нетрадиционное познание было в ее представлении злом, полным страдания и боли.

Мальчика нужно освободить от всего этого.

— Дети,— сказала она,— я хочу, чтобы вы все вместе стали думать об имени Паала.— (Она назвала нарочно не то имя, которое выбрал для ребенка шериф Уилер.) Просто думайте про себя это имя, но не произносите его вслух. Думайте про себя: Паал, Паал, Паал! Начинайте на счет «три». Поняли?

Дети уставились на нее в удивлении, кто-то кивнул.

— Да, мисс Франк,— пропищал единственный преданный ей ученик.

— Хорошо,— сказала она.— Раз, два, три!

Что-то ударило в его мысли, точно огромный таран, убивая и разбивая его сознание. Он пошатнулся на месте и открыл рот, задыхаясь.

Порыв усилился, вся детская жестокость и сила вливались в него одним кошмарным словом. Паал, Паал, Паал! Его мозг раскалился до предела, ему казалось, что сейчас он умрет.

Но на самом пике этого шквала, когда голова его уже готова была лопнуть, ужасающий напор пронзил резкий голос мисс Франк, врезавшийся в его мысли, точно скальпель:

— Скажи это! Паал!

— Он уже пришел,— сказала Кора. Она отвернулась от окна.— Пока он еще не вошел в комнату, я хочу попросить у вас прощения за свою грубость.

— Вы не были грубы со мной,— в отчаянии проговорил Вернер,— ведь я все понимаю. Конечно, вы думаете, что я приехал сюда, чтобы забрать ребенка с собой. Но до сих пор я не имею над ним никакой законной власти. Я просто хочу взглянуть на него — ведь это сын двух моих друзей, о чьей ужасной смерти я только что узнал.

Он заметил, как вздрогнуло горло у Коры. Она была расстроена и в сильнейшей панике. Конечно, это она уничтожила письма, которые писал в Европу ее муж. Вернер точно знал это, но не сказал об этом ни слова. Он понял, что шериф тоже обо всем догадался. Он был очень взволнован именно этим, шериф Уилер.

Они услышали шаги Паала в передней.

— Он больше никогда не пойдет в школу,— сказала Кора.

— Может быть, в этом даже не будет никакой необходимости,— ответил ей Вернер, глядя вперед, на входную дверь.

Он почувствовал, что сердце у него забилось быстрее, и пальцы его нервно забарабанили по колену. Вернер послал мальчику мысленный сигнал. Этот сигнал знали все четыре пары, и он был чем-то вроде пароля.

«Телепатия — это способ связи для передачи всех видов мыслей другому, независимо от общепринятых каналов сознания».

Вернер дважды повторил пароль, прежде чем входная дверь отворилась.

Паал неподвижно стоял на пороге комнаты.

Вернер поискал ответа в глазах мальчика, но в них таилось только неопределенное смущение и страх. Затуманенное лицо Вернера пронеслось в мыслях ребенка. В его сознании все эти люди, безусловно, существовали — Вернер, Элкенберг, Калдер, их дети и жены. Но теперь все эти образы были точно под замком, который не желал отпираться. Лицо Вернера исчезло.

— Паал, это мистер Вернер,— сказала Кора.

Вернер молчал. Он снова послал мальчику пароль — так прямо и четко, что Паал не смог бы его пропустить. Вернеру стало ясно, что ребенок не понимает его и ничего не может ему сообщить. Паал будто бы подозревал, что нечто происходит, но не мог разобрать, что же именно.

Лицо мальчика стало еще более смущенным и испуганным. Кора глядела то на мальчика, то на Вернера. Почему Вернер молчит? Она хотела сказать что-нибудь, но тут же вспомнила, о чем только что рассказывал немец, и промолчала.

— Скажите, что же...— начал было Уилер, но Кора сделала ему предостерегающий жест рукой, и он оборвал себя на полуслове.

— Паал, думать! — мысленно приказал Вернер.— Где твои мысли, малыш?

Неожиданно ребенок горько и громко зарыдал. Вернер вздрогнул.

— Меня зовут Паал,— сказал мальчик.

Этот голос просто оледенил Вернера. Это был голос тонкий и скрипучий, точно у заводной куклы, без всякого выражения и интонации.

— Меня зовут Паал.

Он уже не мог остановиться. Казалось, что он боится остановки, а не то произойдет что-то ужасное, что-то такое, что причинит ему страшную боль.

— Меня зовут Паал. Меня зовут Паал.

Бесконечное, монотонное, страшное бормотание. Было похоже на то, что отчаявшегося и запуганного ребенка крутит какая-то неведомая сила.

— Меня зовут Паал.— Даже на руках у Коры, сквозь рыдания и всхлипывания, он твердил эти слова.

— Меня зовут Паал.— Злобно, жалобно, бесконечно.

— Меня зовут Паал. Меня зовут Паал.

Вернер в изнеможении закрыл глаза. Потерян.

Уилер предложил подвезти его к автобусной станции на машине, но Вернер отказался и сказал, что хочет пройтись. Он простился с шерифом и попросил передать свои извинения миссис Уилер, которая ушла с плачущим мальчиком в его комнату.

Бесконечный дождь, который лил без остановки последние несколько дней, неожиданно перестал, и Вернер ушел из дома шерифа, оставив там Паала Нильсена.

Все это не так уж легко рассудить, думал Вернер. Похоже, что в этой истории не было ни правых, ни виноватых. Нет, это не было тем случаем, когда зло держит верх над добром. Миссис Уилер, шериф, учительница мальчика, люди Даймон Корнерс — каждый из них был по-своему прав. Они ни о чем не подозревали, они были обескуражены тем, что родители не научили семилетнего мальчугана разговаривать. Если принять во внимание неосведомленность всех этих людей, то они поступали правильно.

Просто иногда так бывает, что зло приходит через добро, вот и все.

Нет, лучше уж было оставить все как есть. Взять Паала в Европу, к остальным детям, было бы непростительной ошибкой. Если бы Вернер захотел поступить так, не было бы ничего проще. Пары обменялись документами, по которым любой их ребенок мог быть усыновлен любой парой в случае смерти родителей ребенка. Но дальше с Паалом начались бы одни неприятности. Он был обучен сверхсознанию, а не просто рожден с этой способностью. Как выяснилось в ходе многолетней работы, все дети рождаются с неразвитой способностью к телепатии, но эту способность очень трудно развить и очень легко потерять навсегда.

Вернер опустил голову. Очень жалко. Мальчик потерял своих родителей, свой талант и даже свое имя.

На самом деле он потерял все.

Но может быть, не совсем все. Пока он шел по улице, Вернер послал свои мысли назад, к дому шерифа. Он увидел, что комнату Паала заливают яркие лучи солнца, исчезающего за крышами Даймон Корнерс. Паал прижался щекой к жене шерифа. Последний ужас потери сверхсознания еще не оставил его, но что-то смогло смягчить и облегчить все его горести. Что-то, что могла дать этому ребенку Кора Уилер, и только она.

Родители Паала не любили его. Вернер отлично знал это. Захваченные своей работой, зачарованные первыми успехами, они просто не успевали любить в Паале ребенка, маленького мальчика семи лет от роду. Доброта — да; внимание — неизменное. Но все-таки они относились к Паалу как к своему эксперименту во плоти, а не как к сыну.

Поэтому любовь Коры Уилер была для ребенка таким же откровением, как и уничтожающий страх перед звуками речи. Поэтому, когда его чудесный дар исчез, оставив на месте уникального сверхсознания сплошную рану, Кора оказалась рядом с ребенком и ее любовь залечивала его боль.