Праведник - Лорен П. Ловелл

спас Делайлу из тюрьмы. Долг, который ты все еще носишь. — Одним пальцем я отодвигаю его рубашку в сторону, обнажая аккуратный ряд порезов, покрывающих его грудь. — Пора расплачиваться.

Глубоко вздохнув, он откидывает голову назад.

— Чего ты хочешь, Сейнт?

— Мне нужно, чтобы ты… избавился кое от кого.

— От кого?

— Это не имеет значения. — Разочарованный рык срывается с его губ, и я прохожу мимо него, направляясь к двери. — Будь в пентхаусе завтра в десять.

Я выхожу из его квартиры, зная, что брату не понравится то, что последует, но убийства очень часто фигурируют в его резюме, и он не может привередничать в выборе жертв.

* * * *

Я сижу за барной стойкой для завтрака, постукивая пальцем по краю стакана с виски. На мгновение все, что я вижу, — это такой же стакан, уткнувшийся в горло Эштона. Раскаленный докрасна жар жажды крови охватывает меня, и я закрываю глаза, загоняя его обратно туда, где ему самое место, к монстру.

Звенит лифт, отрывая меня от моих мыслей. Джейс входит своей обычной уверенной походкой. Он обходит бар, наливает себе выпить и запрыгивает на барный стул рядом со мной.

— Хорошо, Томас на месте. Ты собираешься сказать мне, почему ты враждуешь с Джудасом?

— Я призываю к греху, и у меня такое чувство, что он может сопротивляться.

— Ты же понимаешь, что у Джудаса ни к черту моральные принципы, верно? — Я смотрю на него, и его глаза сужаются. — Должно быть, это что-то плохое.

— Пора, — говорю я.

Мои слова доходят до него, и я замечаю момент, когда его осеняет осознание.

— Я думал, ты собираешься отправить его домой.

О, как бы я хотел, чтобы это было так.

— Он слишком много знает. — Это не ложь. Отто знает слишком много. Он знает, что я знал об Эше. Он знает, что я навязчиво расспрашиваю его о его сестре. Он знает, что провел в моем пентхаусе две недели, и он расскажет своей сестре об этом маленьком факте. Нет, он знает слишком много, что… прискорбно.

— Ты не можешь просто пригрозить ему? — Я смотрю на Джейса, и он вздыхает, проводя рукой по лицу. — Черт. Он всего лишь ребенок.

— Способный причинить нам неисчислимый вред. Мы процветаем и выживаем, потому что не рискуем. Со всей этой ситуацией следовало разобраться с самого первого дня. Не позволяй его возрасту ослабить твою волю.

— А Иден? — У меня сжимается в груди, но я натягиваю на лицо маску безразличия.

— Она ничего не знает. За все время, что Отто не было, никто не пришел за ней. Она не представляет опасности.

Джейс ухмыляется, приподнимая бровь.

— Хммм. Конечно, тот факт, что ты смотришь на нее так, словно она твое следующее блюдо, не имеет к этому никакого отношения.

— Мое решение объективно.

Он качает головой, как раз в тот момент, когда лифт снова звенит. Джудас выходит, мгновенно хмурясь на Джейса, как будто оскорбленный его присутствием. Совершенно незнакомому человеку хватило бы одного взгляда, чтобы понять, что они ненавидят друг друга. Джудас — любимец отца. Джейс… тот ребенок, которого мой отец не удосужился найти за четырнадцать лет.

Джейс небрежно потягивает свой напиток, но я чувствую его самодовольство, даже не глядя на него.

Джудас складывает руки на груди, переводя взгляд с одного на другого.

— Хорошо, чего ты хочешь? — спрашивает он.

Джейс смеется.

— О, какой враждебный.

В глазах Джудаса чистый яд. Я поднимаю руку.

— Хватит. Джейс, иди и приведи мальчика.

Джейс неторопливо уходит и возвращается через несколько минут с Отто. Его светлые волосы, как всегда, растрепаны, а футболка со "Звездными войнами" свисает с его худощавого тела. Глаза Отто встречаются с моими, и это гнетущее чувство вины снова накатывает. Джейс отходит и снова останавливается рядом со мной, опершись локтями о барную стойку.

— Отто, это мой брат, Джудас. Ты пойдешь с ним. — Отто переводит взгляд с меня на Джудаса и обратно.

— Он собирается отвезти меня к Иден?

— Черт, — бормочет Джейс себе под нос.

— Сейнт, на пару слов, — выпаливает Джудас.

Я перехожу из кухни в гостиную, и Джудас следует за мной. Когда добираюсь до дальнего конца комнаты, я поворачиваюсь к нему лицом. Его челюсть стиснута, кулаки крепко сжаты. Как мило.

— Он всего лишь ребенок. — Почему все зациклены на этом? Освобождает ли возраст человека от вины? Мы с Джудасом были плохими в семнадцать лет. Молодость не всегда приравнивается к невинности.

— Возраст не отменяет проблему, Джудас. Если уж на то пошло, возраст еще больше ее усугубляет. — Он поворачивается и делает несколько шагов, проводя обеими руками по волосам, прежде чем вернуться.

— Не проси меня об этом, Сейнт.

— Ты должен мне грехи, Джудас.

Он перестает расхаживать.

— Ты думаешь, это как-то спасет тебя? — Он подходит ближе, понижая голос до приглушенного шипения. — Господи, черт возьми. Ты просишь меня убить ребенка. Ты же не думаешь, что это не отразится на нашей черной душе?

— Ты не можешь судить меня, Джудас. Ты грешник, и ты сгоришь. — Мой брат убивает и травит людей наркотиками. Он не может судить меня!

— И ты будешь рядом со мной. По крайней мере, я принимаю себя таким, какой я есть. — Он смеется. — Вбей это в свою сумасшедшую гребаную башку, ты не пройдешь через жемчужные врата. Прямиком в ад, не пройдешь, не соберешь сто фунтов.

— Тихо!

— Это проклянет тебя, Сейнт. — Я уже проклят, потому что убивал. Ещё один. Еще один грех, и я смогу спасти ангела, а она, в свою очередь, спасет меня. Она вернет меня к Божьей милости. Мы связаны. Родственные души.

— Нет, это спасет меня. Это грех, который я выбираю, Джудас. Ты отказываешь мне? — Он колеблется несколько долгих мгновений, как я и подозревал. Видите ли, мой брат любит привередничать в своих моральных принципах. — Джейс?

Джейс неторопливо пересекает