Белые волки Перуна - Сергей Шведов

- Как войдешь в палаты великокняжьи - дверь прикрой за Ярополком, чтобы не сунулись следом мечники.

Скрипнуло жалобно красное крыльцо княжьего терема под ногами Ярополка, и от этого скрипа у Блуда зашлось сердце - с чего бы это скрипеть крыльцу, коли сработано оно из толстенных плах, а вот подишь ты. Признало хозяина. Может, только одно крыльцо и признало, а из челядинов никто не вышел встречать князя. Шли из одних палат в другие, а по бокам только тяжелые лари да столь же неподвижные, закованные в бронь Владимировы мечники. Одинец тяжело дышал прямо в затылок боярину Блуду, и был страх, что не сдержит воевода раздирающую грудь злобу и ударит в голову или спину. А потому и двери за князем Ярополком Блуд прикрыл с облегчением прямо перед носом Одинца и его растерявшихся мечников и навалился всем телом на тяжелые створки вместе с Бакуней.

Князь Владимир стоял неподалёку, но навстречу брату не сделал и шага, а вместо него рванулись вперёд два смурных нурмана с обнаженными мечами в руках и вогнали те мечи прямо в грудь Ярополка раньше, чем тот успел сказать слово приветствия. Боярин Блуд даже страха не почувствовал, а просто влип в двери с открытым от изумления ртом.

Князь Ярополк постоял мгновение на ногах, повёл рукой, словно место выбирал, где бы упасть половчее, и рухнул на крашенные половицы, добавив к цвету жёлтому еще и кроваво-красный. В двери уже не ломились. То ли мечники Владимировы обуздали Ярополковых, то ли Одинец понял, что князь Киевский больше не нуждается в его службе. Владимир подошел к поверженному телу и заглянул в побелевшее лицо. Было это лицо странно-спокойным, словно Ярополк прозевал собственную смерть. А может быть, жизнь в этом теле закончилась раньше, чем его пронзили нурманские мечи.

- Передайте киевлянам, что князь Владимир своею волею осудил брата Ярополка и предал его смерти за то, что он пошёл против правды и отцовской воли, а за подобные преступления не бывает пощады, ни простому смертному, ни князю. Развернулся на месте Великий князь и потёл прочь, отстукивая шаг червлёными сапожками. И почудилось тогда многим свидетелям, что эти сапожки вечно будут стучать по Детинцу, заглушая пустоту, образовавшуюся от рухнувших в чёрную пропасть сердец.

Часть вторая

Перунов холм

Глава 1

Возвращение в Полоцк

Ладьи нового полоцкого наместника боярина Позвизда причалили к пристани под снежную круговерть разыгравшегося Стрибога, сломав молодой ледок, который пытался смирить течение Двины до новой, теперь неблизкой, улыбки Даджбога. Войнег, первым прыгнувший на обледенелые брёвна, едва устоял на ногах, но всё-таки сумел закрепить негнущийся причальный конец Позвиздовой ладьи. Следом за расторопным Волком полез, кряхтя и охая, сам боярин-воевода, поддерживаемый под руки услужливыми ближниками. Чем уж так приглянулся Владимиру этот неповоротливый новгородец, Ладомир не знал, но так или иначе, а именно Позвизда новый Великий князь Киевский назначил управлять разорённым Полоцком.

Притихший в ожидании город был изрядно уже припорошен снегом, и похоже было, что запоздавшая в этом году зима всё-таки берет потихоньку в свои руки вожжи Стрибоговой колесницы. Во всяком случае, появилась надежда, что оттепели больше не будет и не придется месить надоевшую до тошноты грязь тяжелыми от сырости сапогами. Морозец сегодня выдался изрядный, и Ладомир зябко передернул под волчьим мехом широкими плечами. Пока сидел на весле, холода не чувствовал, а как ступил на полоцкую пристань, так сразу двух шкур, своей и волчьей, показалось мало.

Тяжелее всего было переправить на берег коней, которые хоть и о четырёх ногах, но спотыкались. Боярин Позвизд, стоя в стороне, исходил на крик, пугая покрасневшей рожей сбежавшихся полочан, а боярские мечники и полоцкие ратники чуть не на собственных плечах выносили лошадей из ладей.

Хвала Перуну, всё обошлось - и коней, и Позвиздово добро, и прочие нажитки выгрузили благополучно, а значит, можно было принимать поздравления с удачным завершением длинного пути. Недружный ор полочан, надо полагать, ласкал слух новоназначенного полоцкого наместника, во всяком случае, кланялся он в ответ встречающим с честью и строгостью. А после, взгоромоздясь в седло, последовал, сопровождаемый полоцкой старшиной, в предупредительно распахнутые ему навстречу ворота.

Ладомир помог справиться с конём сыну боярина Ставра Изяславу. Мальчишке едва стукнуло пятнадцать, и это путешествие в чужой город и в чужую землю было первым в его жизни. Ни ростом, ни статью Изяслав не взял, в отца, видимо, уродился, но в движениях был ловок, и глаза казались смышлёными. Где-то здесь, на Вельямидовом подворье, и должен был киевский жених встретится со своей суженой, дочерью боярина Хабара Милавой, и Ладомир только посмеивался в обрастающие сосульками усы, представляя, как обрадуется новгородская вила своему будущему мужу. Впрочем, дело было не в Изяславе и Милаве, а в их отцах, расторопных боярах Хабаре и Ставре, которые сумели угодить князю Владимиру, а в благодарность за труды вырвали под своих чад изрядный кус полоцкой земли, где отныне и предстояло местничать Изяславу. Ладомир далеко не был уверен, что на родовых землях убитого князем Владимиром полоцкого боярина Судислава примут сына Ставра с распростертыми объятиями. Как не рассчитывал на тёплый прием и в отмеренных щедрой княжьей рукой собственных землях.

Городишко Плешь затерялся где-то на самой окраине кривецких земель и служил сторожевым постом на речном пути из чужих земель к Полоцку. Надо полагать, Добрыня не без умысла отхлопотал сей городишко для боярина Ладомира, которому в том медвежьем углу надлежало сесть воеводой, взяв под свою руку все заставы и засеки на северо-западной границе подвластных Великому князю земель.

Ладомир просил у Бирюча ещё хотя бы с десяток Белых Волков для своей дружины, но тот только усмехнулся в седеющие усы:

- Ты теперь боярин, Ладомир, и мечников наберёшь в своих землях.

- Так чужие ведь там все, - возмутился Ладомир.

- Придётся тебе с ними поладить. Не спеши с таской, а попробуй для начала лаской. И ещё запомни: Белый Волк служит не князю, а богу и народу. Только боги и народ вечны на нашей земле, а князья меняются.

У Бирюча своих забот хватало, но делиться ими с Ладомиром он не стал. Не то чтобы меж князем Киевским и волхвами прошла трещина, но несогласие чувствовалось. Похоже, что не во всём уважил Владимир кудесника Вадима. Но это была уже не Ладомирова забота.

Хабар просил Ладомира присматривать за Изяславом, и новоявленный плешанский воевода ему в том слово дал, хотя и знал, что берет на себя лишнюю обузу. Но за эту услугу Хабар и Ставр обещали Изяславовых мечников, числом не менее двадцати, поставить под руку Ладомира. Сила собиралась немалая и совсем не лишняя в тех краях, где у Ладомира ни родичей, ни друзей.