Предел - Елена Лобанова

Рядом протиснулся Нэрнис:

— За такие намеки, Дева, мужчин вызывают на поединок! А мы спать хотим! А точнее, мы не очень хотим спать, но — это необходимо. А Ваши речи не просто мешают! Это возмутительно!

— Согласен, Нэрьо. Вайола, хватит рассказывать нашей нежной сестре грубые подробности из жизни айшачьего стойла!

Эльфы снова скрылись под навесом, а Воительница окончательно раскисла. Неважный день выдался. Айшак слишком резко заявил в селе о своем существовании. Сестра двух эльфов и полслова сказать не хочет — гордая очень. Еще бы! Вайолу даже кровные братья так не любили и не баловали. Для поединка её сочли недостойной, потому, что «не мужчина». Ордена пока нет.

В результате Пелли пришлось утешать несчастную Деву, которую «никто не любит, и Айшак предал». Пришлось даже воспользоваться самым сильным успокоительным средством. Но шепотом:

— Ну, братья и братья. А у тебя — жених. Рыцарь! Ой, как подумаю — доспехи блестят, конь под ним так и скачет! Аж, завидно! А у меня никогда жениха не было. И не будет…

— Это почему? — Вайола от удивления даже всхлипывать перестала.

— Не судьба. — Вздохнула Пелли. Но не очень тяжко.

— Ерунда! — В Воительницу немедленно вселилась сестринская солидарность. — Найдем тебе жениха, какого захочешь! А чтоб наверняка, я средство знаю. — Она подсела ближе и зашептала Пелли в ухо, отчаянно жестикулируя.

Даэрос и Нэрнис тихо переговаривались в телеге, наблюдая за девами через дырки в попоне. Если бы Воительница шептала потише, то до костра наверняка бы донеслось, хотя бы отрывочно: «Думаешь?!», «Айшак, да!», «Похоже, ты — прав!», «Но — невероятно!». Может, и заинтересовалась бы, что эти два остроухих нашли в ней такого невероятного. Им, кстати, тоже не мешало бы узнать рецепт средства женить Пелли на ком угодно: «Я тебе любого завалю с одного удара! Не кулаком, так — секирой. А пока он будет не в сознании, я быстро-быстро затащу его к тебе в спальню и — в постель. Если он, очнувшись, попытается избежать своего счастья, получит еще раз. И так до утра! А утром, благородный рыцарь будет обязан на тебе жениться».

Пелли была счастлива. Оказывается, она при помощи Даэроса очень вовремя спасла Прекрасного Брата-Принца. Как Вайола умеет долбить по голове, она не видела, прячась в перине, но слышала. Жуть-то, какая! Бедный жених- рыцарь!

Нофер Руалон когда-то был очень похож на отца отважной Воительницы. Настолько, насколько могут быть похожи друг на друга два тощих юнца в одинаковой форме. С тех пор как жизнь и Наградной указ Императора развели их по разным владениям, они не встречались. Дружба двух рыцарей жила исключительно в частых письмах. На то были причины. Список причин подробно излагался в каждом письме, но на самом деле, оба нофера прекрасно знали ту одну-единственную причину, которую деликатно не упоминали — Достойная Кербена. «Рыцарские попойки» не входили в перечень дел, ведущих к качественному плодоношению. По её мнению.

Покойный нофер Тарлит прожил спокойную жизнь, питаясь по расписанию, обливаясь холодной водой и сохраняя юношескую стройность. К старости стройность превратилась в худощавую дряхлость. Он втайне завидовал холостому Руалону и вполне серьезно полагал, что друг его молодости весел, буен, пышет здоровьем и живет в свое удовольствие. Нофер Тарлит и понятия не имел, что правде соответствовало только последнее: Нофер Руалон, действительно, жил в свое удовольствие.

Удовольствия Криста Руалона стоили ему одышки и изрядного живота. В результате, его фигура оказалась лишена признаков рыцарского благородства в общепринятом понимании: ни широких плеч, ни могучих мышц. Все его рубахи напоминали пелерины, завязанные на шее — узкие плечи и большой живот несколько затрудняли работу его портного. Если и было у нофера что-то могучее, то только — его обаяние. Несмотря на свои пятьдесят два года, Крист Руалон сохранил юношески-голубой цвет добрых, постоянно смеющихся глаз. Пухлые румяные щеки деревенского жителя и выгоревшие, поредевшие волосы делали его похожим на некоторых его «подданных» — завсегдатаев деревенских кабачков.

У каждого старого холостяка есть свои привычки и причуды. Нофер Руалон не был исключением. Он обожал варить варенье и достиг в этом деле небывалого мастерства. Когда-то, окрестные дочки богатых купцов заглядывались на каменные башни замка, мечтая в нем господствовать. Но, стоило только их мудрым матерям узнать о такой пагубной привычке Нофера, как он тот час же был вычеркнут из списка возможных женихов. Холостяк, который варит варенье, исправлению не поддается.

Слуги Криста Руалона были того же мнения. И если соблюдать последовательность событий, то это именно они оповестили округу о неблагородных и немужественных привычках своего господина. Причем, всякий раз изображали в лицах, как именно их Нофер оценивал свои достижения. Разнос ни на что негодных кухарок случался регулярно, как только Крист Руалон уединялся с тазами, а потом имел возможность сравнить результат своих усилий с жалкими потугами крестьянок. «Это вот, что? Это разве варенье? Это каша! А у меня? Смотрите — прозрачное, ягодка к ягодке…». Достойный нофер шел в своих рассуждениях о возможностях и способностях благородных и неблагородных жителей этого мира очень далеко. Варенье, обычно, было только началом. Если верить словам Криста Руалона, то всякий благородный господин мог преуспеть в любом деле — от бочарного до волочильного. Не то что «нерадивые, косорукие и ни на что негодные крестьяне». К сожалению, в ноферате Руалон, слуг больше ни за что не ругали, не наказывали и уж тем более не выгоняли вон.

Результат такого добрейшего попустительства сказывался на каждом шагу: стены Замка обветшали, зубцы крепостных башен частично обрушились. И в эти башни заходить было небезопасно. Подъемный мост перестал подниматься лет пятнадцать назад — все равно незачем. Ворота не закрывались по той же причине. Ров давно зарос бурьяном. Стражник, сидевший днем около ворот, протирал штаны на своей должности только для вида. Он был из тех никчемных разгильдяев, кого ни в каком селе не допустят ни до какого дела. Но нофер считал, что представитель стражи и должен быть толст, ленив, и каждый вечер непременно пьян.

В качестве крепости Замок Руалон рассматривать было никак нельзя. Живи Благородный Крист в Западной части Империи, его давно лишили бы ноферата за пренебрежение к своим обязанностям вассала — поддерживать крепость в боеспособном состоянии и отражать возможные нападения врага. Замок, в котором находиться, и то с опаской, можно было только в донжоне, мог гордиться лишь двумя годными помещениями — арсеналом и кухней.

На кухню часто наведывался сам Нофер Руалон — варить варенье. А арсеналом ведал Оружейник Сульс, произведенный в эту должность из оруженосцев. Он же был и единственным страдальцем в этом царстве варенья, запустения и полного разгильдяйства. Если бы не Сульс, Благородный Руалон вряд ли смог получать даже ежедневный завтрак. Не говоря уже об обедах и ужинах.

Все прочие жители Руалона были довольны своим господином и желали ему долгих лет жизни. Они, на самом деле, любили своего нофера, хоть и сплетничали, хихикали за спиной и отлынивали от обязанностей.

Сульс был на десяток лет моложе своего Господина-рыцаря. Крист, получив рыцарство, был обязан завести оруженосца и справился с этой задачей быстро и безответственно. В трактире, где он отмечал свой триумф с Нофером Тарлитом, ему попался на глаза двенадцатилетний сирота-служка, который и был нанят без лишних проволочек. Этот день Сульс запомнил как счастливейший в жизни. Сверкающий полным доспехом рыцарь, ухватил его за подбородок и молвил: «Хочешь подвигов, малыш?» Малыш-Сульс даже и мечтать о подобном не смел. Но как только он приобрел прекрасное сияющее доспехами будущее, так сразу же начал строить планы. О том, что претворять их в жизнь придется в одиночку, он по началу не догадывался.

Каждый оруженосец гордится своим рыцарем. Каждый оруженосец обязан прикладывать усилия, чтобы его рыцарь был предметом гордости, а так же зависти других оруженосцев. Некоторое разочарование принесли планы Господина Рыцаря — он собирался вовсе не в поход, а в свой Замок. Замок оказался неплохой постройкой, но заброшенной прежним владельцем, который умудрился-таки продать его в казну. Серые каменные стены каминного зала пестрели светлыми пятнами. Когда-то на них висели портреты предков бывшего владельца. У Нофера Руалона благородных предков не оказалось. Сульс внес это в план на будущее.

В подвале Замка не нашлось ни одной бочки вина. Сульс учел и это. Из прекрасного оружия у Господина Рыцаря имелся только его меч и наградные кинжалы — повесить на стену было нечего. Вот так и получилось, что Нофер Руалон, который свернул с пути подвига прямиком в деревню, знал о рыцарях меньше, чем служка Сульс, который два года слушал в трактире рассказы благородных об их владениях и замках.