Фобия - Елена Тихонова

вы вцепились в него? Он отсидел свое, и вряд ли захочет вернуться туда. В этом поселке творится что-то еще. Что-то, что упустили охранники, полиция и даже я. Даша уверена, что дело не стоит и выеденного яйца, и пытается убедить в своей позиции шефа.

– Вас уже отстранили от расследования, если дело закроют, что делать мне?

Глава 26.

– Он не так опасен, как вы думаете, – Власов положил перед ней пистолет.

– Но я не хочу. Я пацифист, если хотите знать. Мир во всем мире, оружие на утилизацию и все в этом роде.

Следователь тяжело выдохнул. Рано утром он уехал, куда – не сказал, зато вернулся и выложил ей на стол черный блестящий пистолет. Слишком маленький, чтобы кто-то мог принять его за вещь, представляющую опасность, но только не Вика.

– Мой отец был полицейским, вернее, тогда вы еще звались милицией. Так вот, он погиб вот от такой штуки. Он преследовал кого-то, его напарник отстал, а отец продолжил погоню. Он, конечно, был вооружен, но тот, кого он преследовал, опередил его. Он вытащил оружие, не раздумывая, и сделал три выстрела, одна из пуль задела сердце, затем, когда он умирал на земле, он подошел и сделал «контрольный» в голову. Отец умер, даже не успев достать свое табельное оружие.

– Я знаю. Узнавал о вашей семье.

– Тем более, – кивнула Вика. – Значит, вы прекрасно понимаете, что я не возьму его. Так зачем принесли?

– Как бы вы не относились к нему сейчас, когда станет слишком опасно, и никого, кто может помочь, рядом не окажется – этот пистолет спасет вашу жизнь.

– Отца он не спас.

– Вы не он. Не теперь, после всего, что произошло. Вы не станете мешкать. Вы ведь умеете стрелять?

Вика нехотя кивнула. Отец учил ее, еще подростка, стрелять по бутылкам. У него было служебное оружие, но помимо него еще охотничье ружье, и пара пистолетов, которые он хранил дома.

– Травматический, стреляет резиновыми пулями.

– Я поняла, но спасибо за объяснения. И нет, я не возьму его.

– Не глупите, – разозлился Власов. – Вы сейчас не в том положении, чтобы отказываться от любой защиты. Я пока не знаю, кто вам угрожает. Дайте мне время. Когда меня нет, просто держите его при себе.

– Но скоро ночь, вы уезжаете?

– Да, – подтвердил он. – Дарья в обход начальства решила пустить меня на последний обыск. Я уверен, что Семибратов на этот раз не солгал нам, но хочу удостовериться. И вот еще, – он покопался в кармане своей выглаженной рубашки и достал из него старенький телефон. Покопался в нем и протянул ей. На экране было фото какого-то синего предмета.

– Посмотрите внимательно.

– Это моя флешка?

– Вы мне скажите. Она с вашего фотоаппарата?

Вика немного увеличила размер фото и пригляделась. Марка была не та, и объем памяти уступал той, которую она ставила в свой «Кэнон».

Она разочарованно покачала головой и вернула телефон Власову.

– Это именно та флешка, которую доставал из вентиляции Семибратов. Еще одно очко в его пользу. Конечно, то, что он удалил с нее все файлы, кажется немного странным, но мы выясним почему, и что там было. Это разом решит многие вопросы. Нашему эксперту показалось странным, что он хранил семейные фото на ней, а не на ноутбуке. Обычно люди хранят все на более объемных накопителях, флешки теряются довольно часто. Зачем он спрятал ее и почему очистил – с его слов вроде кажется понятным. А на деле… странный он.

– И тот тоже был странным.

– Руслан?

– Да. Чурался компаний, ходил всегда один, даже в походах держался особняком.

Власов пожал плечами. В тихом омуте черти водятся, вспоминал он всегда в таких случаях.

Она повертела в руках пистолет.

– Я не хочу стрелять.

– Быть может, и не придется.

Он взъерошил волосы и чуть наклонился к ней.

– Послушайте, думаете, я не знаю, в чем причина? И не надо рассказывать мне байки о пацифизме и прочем. У вас травма после случая в школе, вы боитесь оружия, какое бы оно ни было по виду и размеру. Но сейчас не упрямьтесь, потом скажете мне спасибо. Главное, помните, не стреляйте в голову. В ноги, торс, чтобы только задержать, серьезные травмы не нужны, потому что за ними следуют серьезные обвинения. Воспринимайте его, как способ оторваться от преследования. Пока он будет приходить в себя от боли, вы успеете забежать в комнату и закрыться, выскочить на улицу или набрать мой номер.

– Выбежать на улицу? Исключим эту возможность из списка.

– В панике и от страха человек делает много того, чего не стал бы в спокойном состоянии. Поверьте мне, старому полицейскому, я много навидался, в том числе и жертв, у которых был при себе такой вот пистолет или шокер.

– Может, лучше воспользоваться последним?

– Тогда придется приблизиться к нему на расстояние вытянутой руки. Вы готовы к этому?

Вика поникла и покачала головой.

– И звоните. Если почувствуете опасность – звоните мне.

Власов развернулся и вышел на улицу, ничего не сказав. Пистолет остался лежать перед ней на столе. Брать его Вика боялась, будто он мог выстрелить даже от прикосновения.

Она поднялась в мансарду, оставив оружие на столе в гостиной. Несмотря на то, что работалось ей легче и мысли текли в нужном русле, она никак не могла забыть о нем. Черный блестящий металл, который мог убить человека одним нажатием пальца. Когда стемнело, Вика спустилась в свою комнату, не забыв проверить, где на этот раз отлеживается кот. Все прошедшие сутки она следила за ним, как мать за ребенком. Куда пошел, где улегся. Ей казалось, что раз он на виду, то никто не причинит ему вреда. После отъезда Власова ее мысли не раз возвращались к разговору, который затеяла Ким. По ее словам, фото кота никак не могло быть сделано Семибратовым. Если это произошло ночью, когда они обыскивали его квартиру, он ехал из полиции в сопровождении адвоката. Значит, его алиби могли подтвердить в участке, где он провел пару ночей, несколько человек, которые видели его. В таком случае, подумала она, это был кто-то третий. Мог бы Семибратов работать не один? Если да, то все становилось понятным. Но работают ли маньяки с напарниками? Вика о таком не слышала. Но альтернатива казалась еще страшнее. Если это был не Семибратов, то ее прошлые сомнения, как и предположение следователя оправдывались. В поселке был кто-то еще. Кто-то, кому что-то понадобилось в доме Ани. И этот кто-то знал, что ее семья уедет,