Лэндон и Шей. Влюбиться заново - Бриттани Ш. Черри

за то, как он со мной поступил. Меня возмущало то, что он посмел причинить мне такую боль. Меня возмущало то, что из-за него я отгородила свое сердце от мира, и то, что он вернулся и вновь заставил его биться.

— Может, нам стоит ехать молча, — пробормотала я, слегка отвернувшись от него и уставившись в окно.

Мы подъехали к пятизвездочному отелю и воспользовались отдельным входом, чтобы попасть в пентхаус. Никогда в жизни я не была в пентхаусе, и жилище Лэндона меня не разочаровало. Номер выглядел более чем роскошным. Как только мы вошли, я едва не упала в обморок. Вся мебель кремового цвета, а элементы декора выполнены в разных оттенках голубого, дополняя сдержанный интерьер. Все на высшем уровне — словно я оказалась прямо в рекламе Pottery Barn.

Не хватало только собаки, живописно лежащей на одном из ковров.

Как раз в эту секунду из соседней комнаты выбежал пес, высунув язык и виляя коротким хвостом.

— Привет, Матрос, — поприветствовал Лэндон своего верного компаньона.

Он наклонился, чтобы погладить собаку, но щенок продолжал скакать вокруг меня, виляя хвостом и прыгая мне на ноги.

Я не могла не улыбнуться и наклонилась, чтобы почесать ему животик.

— Эй, милашка. Как дела? — спросила я, тиская собаку.

— Только что моя собака бросила меня ради женщины.

— Ничего не поделаешь, у него хороший вкус.

Лэндон криво улыбнулся, снял пальто и пошел на кухню.

— Хочешь что-нибудь выпить?

Я поморщилась:

— Думаю, я воздержусь от алкоголя в ближайшие несколько дней. Меня тошнит от одной мысли.

Он посмеялся:

— Вообще-то, я имел в виду кофе или чай.

Ой. Конечно, сейчас ведь только десять утра.

— Если ты сделаешь мне кофе, я не буду возражать.

— Я думал, ты ненавидишь кофе.

— Я противоречивая женщина.

Он приготовил мне кофе именно так, как я всегда любила, — с огромным количеством сливок и даже с двумя печеньями на блюдечке.

— Спасибо, — поблагодарила я, взяв кофе и угощения и устраиваясь на диване. Матрос поспешил улечься рядом со мной.

— Если он тебе мешает, можешь его оттолкнуть.

Я точно не из тех, кто отталкивает собак.

Я улыбнулась Матросу, который свернулся калачиком и уснул.

Лэндон заварил себе кофе и подошел к обеденному столу. Достав блокнот, он начал быстро что-то строчить.

Я не могла не задаться вопросом, что он пишет, но знала, что лучше его не спрашивать. Я сама сказала ему со мной не разговаривать, и было бы грубо нарушать мое собственное правило.

Он писал так быстро, что казалось, будто его слова лились сами по себе. Время от времени его губы изгибались в улыбке, и, дописав очередной лист, он складывал его, как письмо, и откладывал в сторону.

Чем больше листов он исписывал, тем сильнее росло мое беспокойство. Так ли он выглядел, когда писал в нашем блокноте? Так ли он улыбался?

— Знаешь, это разбило мне сердце, — сказала я.

Он посмотрел на меня с недоумением в глазах:

— Что?

— Когда ты перестал писать мне письма и исчез.

Он опустил ручку на стол.

Я знала, что не должна была говорить о прошлом, чтобы не обнажать старые шрамы, но я ничего не могла с собой поделать, наблюдая за тем, как он пишет кому-то так же, как когда-то писал мне.

— Мне было так больно, когда я видела твое счастливое лицо по телевизору. Я знаю, что это глупо, но это так.

— Это не глупо, — возразил он.

Я попыталась улыбнуться, но не смогла себя заставить.

— Кому ты пишешь?

Кому теперь предназначены твои любовные письма?

Он хотел ответить, но я подняла руку, чтобы его остановить.

Что я делаю?

Я не хотела этого знать — отчасти потому, что это было не мое дело, но главным образом потому, что было бы слишком больно узнать их адресата. Я взглянула на свой телефон, чтобы проверить время.

— Думаю, я уже могу идти.

— Я отвезу тебя обратно в кофейню.

— Нет, не нужно. Я возьму такси. Наверное, тебе не стоит туда возвращаться.

Я встала, в последний раз погладила Матроса и направилась к входной двери.

— Спасибо за кофе.

Лэндон подошел ко мне. Он придержал дверь рукой, и, когда я уже собиралась выйти, его ладонь легла мне на предплечье:

— Шей, подожди.

— В чем дело?

Он приблизился, навис надо мной всем телом, и от его легкого прикосновения по моему телу пробежали мурашки.

— Несколько дней назад, когда мы занимались любовью…

— Занимались сексом, — поправила я, пытаясь укротить охватывающее меня безумие.

— Да. Несколько дней назад, когда мы занимались сексом… ты тоже это почувствовала?

Наши глаза встретились.

— Почувствовала что?

Он понизил голос, и его горячее дыхание коснулось моей кожи.

— Все. Шей… не было дня, когда я не думал о тебе. Ты первая женщина — единственная женщина, которая пробудила те части меня, которые, как я думал, уже никогда не проснутся. Ты стала решающим моментом моей жизни.

— Тогда почему ты исчез? — прошептала я, чувствуя, как боль в груди становится все сильнее и сильнее.

Я ощущала, что с каждой секундой мои эмоции нарастают, и именно поэтому мне следовало уйти как можно скорее. Я не могла снова позволить ему разбить мне сердце. Я должна была это преодолеть. Освободиться от его оков. Справиться.

— Ладно, забудь. Это тяжелый разговор, а я не хочу, чтобы между нами снова происходило что-то тяжелое. Извини, Лэндон. Я не могу.

Не оглядываясь, я выбежала из его пентхауса. Я спешила по коридору и изо всех сил старалась сдержать наворачивающиеся слезы. Но в глубине души я знала ответ на вопрос Лэндона о том, почувствовала ли я то же, что и он. Я знала правду, но изо всех сил старалась ее игнорировать.

Я все почувствовала.

В ту ночь, когда мы были вместе, я почувствовала все, и это было прекрасно — пусть даже на мгновение.

Глава 23

Шей

— Должна признать, это довольно остроумно, — сказала Рейн, когда мы сидели перед монитором ее компьютера и просматривали статью за статьей. — Они называют тебя «Девушкой из кофейни», и все их заголовки — настоящие жемчужины. «Девушка из кофейни — латте-сумасшествие», — процитировала она, хихикнув.

— Это не смешно, Рейн.

Я застонала, сгорбившись в кресле. Как это вообще случилось? Буквально вчера я потеряла работу, и, к счастью для меня, мистер Голливуд оказался поблизости, благодаря чему масса людей запечатлели на камеру мой позор. Они успели как раз вовремя, чтобы заснять, как я бросаю латте со