Миротворец - Андрей Величко

Правда, есть и другие возражения. Мол, здоровье страдает не так чтобы уж очень сильно, но вот наследственность! И приводят какие-то странные примеры про мышей, которых несколько поколений подряд кормили только трансгенной соей и больше ничем. Блин, да вы бы их еще дустом пичкали! Почему этот же опыт не был проведен с пищей из нескольких сортов зерновых, являющихся естественной пищей мышей? Думаю, потому, что тогда получился бы результат, противоположный заказанному, а совсем уж дуракам, способным на такое, гранты не дают.

А если бы существовала хоть малейшая вероятность того, что принятие в пищу чужих генов может повлиять на собственные, то люди бы давным-давно заколосились, обросли чешуей и рогами и мирно хрюкали бы под ближайшим дубом. Правда, последний пункт уже потихоньку выполняется, но вот трансгены тут совершенно ни причем.

Ибо пища проходит через желудок, где она под действием активной окружающей среды расщепляется в лучшем случае до аминокислот, а то и дальше. Если вспомнить аналогию с компьютерным вирусом, которой любят козырять противники ГМО, то ее надо дополнить образом желудка в виде паровозной топки, через которую обязательно должен пройти диск с тем вирусом. Много после этого от него останется, а?

Так что волновался я, повторяю, не о гипотетическом вреде от ГМО, а о том, насколько может быть опасна их польза.

Дело в том, что природный генокод очень устойчив, а вот искусственный — нет. Возьмите стаю той-терьеров и поместите их в изоляцию лет на сто. По истечении же это срока вы с удивлением увидите, что никаких терьеров больше нет, а есть самые обычные дворняги. Но возврат к исходному состоянию возможен только тогда, когда изменения генокода не слишком велики. Если же это не так, то происходит не возвращение к истокам, а вырождение с полным прекращением воспроизводства.

Если кто помнит, мое детство прошло в деревне во времена правления лысого придурка. И я отлично помню, как при нем все поля, овраги и даже отобранные у колхозников куски огородов были засажены кукурузой. Потом эту задницу с ушами турнули на пенсию, поля снова засеяли чем было, но в неудобных местах осталось немало кукурузных островков. И я наблюдал, как они из поколения в поколение вырождаются.

К началу семидесятых вымерли последние.

Так вот, с ГМО произойдет то же самое, только быстрее, и селекцией тут не поможешь. Выращивающий такие продукты крестьянин в принципе не сможет иметь свой семенной фонд, а каждый год вынужден будет покупать его у производителя. С одной стороны, это вроде бы не страшно, если новые сорта будут давать лучший урожай, а цена на семена останется невысокой. И через несколько десятков лет все сельское хозяйство окажется заложником фирм, производящих ГМО. Разумеется, это будут наши фирмы, но вот насколько хорош такой рычаг влияния на весь мир и нужен ли он нам вообще, я и хотел обдумать.

Глава 26

К концу марта Польша вновь стала частью Российской империи. Разумеется, по лесам еще безобразили недобитые отряды, состоящие в основном из тех, кому Магадан не светил ни при каком раскладе, а светили только пуля или веревка. По слухам, одним из таких отрядов командовал сам Пилсудский. Вообще-то это было интересно, но не очень, потому как еще один Пилсудский к тому времени был не только пойман, но и отправлен в Питер — то есть фигурант для суда у нас уже имелся. Но на всякий случай я отправил приказ принять усиленные меры и к поимке того, который пока скрывался, потому как запас карман не тянет, два подсудимых по одному делу — это дополнительная гарантия того, что виновным не удастся уйти от ответственности. Кроме Пилсудского, суда ждал и сербский генерал Дмитриевич, за которым пришлось посылать две воздушно-десантных роты, а то сам он почему-то явиться в Цетин, куда его вежливо пригласил Никола, не захотел.

В Ирландии прошел первый этап референдума, на котором ее народ подавляющим большинством голосов решил, что наилучшим государственным устройством наконец-то обретшей свободу страны будет конституционная монархия. Второй этап, на котором будет принято решение просить принцессу Дагмару принять ирландский трон, должен был состояться в середине мая.

Ну, а я теплым вечером начала апреля стоял на балконе своего кабинета и размышлял о вечном, то есть о людской неблагодарности. И ладно бы приходилось думать только о ней, это не такое уж абсолютное понятие. Недаром же на востоке говорят, что уже оказанная услуга не стоит ничего… Но когда неблагодарность переходит в откровенную дурость, это уже утомляет. Сколько мы, помню, с султаном возились, без нас его уже третий год как низложили бы. Сколько писем с обещаниями всяческой поддержки этот велеречивый сын ишака слал нам перед войной! Но началась война — и он тут же начал изображать из себя целку. Правда, когда на него прикрикнули, быстро опомнился, но зачем же было доводить до такого?

Вот и Виктор, блин, Эммануил Третий, король Италии, тоже вел себя как проститутка. Дело было в том, что сейчас у Австрии оставался единственный канал связи с внешним миром — через Италию. И он вовсю работал, особенно, пока Суэц был еще в руках англичан! А король что-то там нагло вякал про нейтралитет, якобы не подозревая, что эшелоны с вооружением и даже солдатами один за одним идут в Австрию. Правда, сейчас это безобразие уже прекратилось, но зато наметились попытки движения в обратную сторону, ибо находящиеся в Австрии англичане и американцы, особенно в чинах повыше, вдруг как-то уж больно слаженно двинулись к итальянской границе. Узнав про такие дела, Гоша сказал мне, чтобы с Италией я разбирался сам, ему, мол, сейчас не до этих потомков цезарей, надо утрясать с кайзером подробности грядущего умиротворения Австрии.

И я размышлял — правильно ли, что я своей властью дал этому Эммануилу еще один шанс, вот только сегодня в обед написав письмо? В котором простым и понятным каждому культурному человеку русским языком, причем не особенно стесняясь в выражениях, напомнил королю, что он женат на дочери великого человека, императора крупнейшей в мире империи, то есть Николы Черногорского. И что лично я не очень понимаю, как у столь достойной женщины мог оказаться такой муж, и как после войны сможет существовать какое-то там независимое Итальянское королевство, если сейчас оно вот так себя ведет. В общем, всех пересекших австро-итальянскую границу — немедленно в лагерь, писал далее я, специалисты, которые помогут его организовать, уже в пути. И попробуйте только не принять, или, приняв, не должным образом исполнять их просьбы! Мне будет даже приятно поздравить Николу с вхождением в состав его империи еще одного королевства во главе с ее величеством Еленой Черногорской.

Впрочем, вздохнул я, возвращаясь в кабинет, прав я или не прав, но «Страхухоль» с курьером пролетела уже больше половины своего пути на Апеннинский полуостров. И даже если окажется, что я поступил слишком резко — ничего страшного, у Гоши остается возможность в случае чего заявить чистую правду — то есть что данное письмо является чистой импровизацией канцлера и писалось без согласования с ним. Но почему-то интуиция подсказывала мне, что заниматься такими делами императору не придется.

А вообще-то план наших ближайших действий выглядел так. Русские войска из Боснии наносят удар на северо-запад, немецкие от Зальцбурга — на юго-восток. Встреча предполагалась в Триесте. После чего двуединая империя оказывается в плотной блокаде, где с помощью наших «Выхухолей» и немецких «Левиафанов» потихоньку дозревает до принятия правильного решения. То есть собственно Австрия входит в состав Германии, а Венгрия с Чехией получают независимость, об условиях которой Гоша сейчас и договаривался с кайзером.

Через день меня известили, что итальянский король внял голосу рассудка и отдал необходимые распоряжения о всемерном способствовании интернациональному миротворческому отряду, прибывающему в Падую для оказания помощи по поддержанию нейтралитета. А десятое апреля началось с вылета почти пятисот бомбардировщиков, одновременно с чем заговорили мощные немецкие пушки и наши реактивные минометы, и только из-за их грохота и воя не слышно было рокота прогреваемых танковых двигателей.

Утром десятого апреля майор Мэнсфилд Камминг и его спутник, капитан Уильям Моэм, проснулись рано, с рассветом. Их поезд, тронувшись от станции Загорье в сторону Любляны, вдруг дернулся, лязгнул сцепками и встал. Посланный разузнать, в чем дело, капрал вернулся и сообщил, что паровоз выведен из строя угольной миной, и отремонтировать его в поле невозможно. Комендант эшелона формирует отряд с целью добыть в Любляне новый паровоз, однако…

— Достаточно, — прервал Моэм капрала. — Мэнсфилд, вы слышите?

Вопрос был риторическим, гул самолетов усиливался с каждой минутой. Капитан взял бинокль, некоторое время изучал небо на западе, после чего повернулся к майору.