Начало Руси - Дмитрий Иловайский

Перекрещение или смешение разных народностей, порождающее новые типы, новые национальности, а также переход одного народа в другой совершаются по таким же неизменно действующим законам, как и все другое в мире; скачков, отступлений, идиллических исключений тут не бывает и не может быть. Дунайские Болгаре являются перед нами не каким-либо смешанным, переходным типом, а цельным Славянским народом; если были посторонние примеси, то они давно уже переработаны сильною, господствующей стихией, и оставили только некоторые следы. А если принять означенную теорию, то мы, наоборот, имели бы перед собою быстрый переход сильного, господствующего народа в другой, более слабый и притом подчиненный - явление совершенно противоречащее историческим законам. История как бы нарочно поместила рядом с Болгарами иные народы, чтобы свидетельствовать о невозможности подобных переходов. Вот уже около 1000 лет как орда Угров поселилась посреди Славян; однако они не только не ославянились, а, напротив, благополучно продвигают вперед мадьяризацию наших соплеменников. Европейские Турки более 400 лет живут посреди Славян и Греков и доселе еще не ославянились и не огречились, Румыны почти со всех сторон были окружены Славянами; в течение нескольких столетий они жили общею политическою и религиозною жизнью с Славянскими Болгарами, имели церковно-славянскую письменность и все-таки не превратились в Славян. Вообще Тюрко-Финские племена отнюдь не легко переходят в другие народности; доказательством тому служит северная и восточная полоса Европейской России. Хотя племена эти не только не господствующие (каковыми были Болгаре), а, напротив, представляются лишенными всякой политической самобытности, бедными и слабыми; однако обрусение их совершается весьма медленно и постепенно, в течение многих столетий, и никаких исключений из этой постепенности мы не видим.

Если обратимся к Болгарам и поищем каких-либо особых условий, которые могли бы благоприятствовать их быстрому превращению в Славян, то никаких подобных условий мы не найдем. Сторонники Тюрко-Финской теории указывали на одно только смягчающее обстоятельство: малочисленность Болгар, покоривших Мизию, ибо они составляли одну пятую часть Кувратовой орды; притом они будто бы были отдалены от соплеменных им Финских народов3. Но эта малочисленность, которую уже предполагал Шафарик, принадлежит к очевидным натяжкам, и деление Кувратовой орды на пять равных частей есть не более как гипотеза. Мы видели, что вообще рассказ об этом делении имеет чисто легендарный характер. Весь ход Болгарского движения, напротив, указывает, что главная масса Болгар сосредоточилась на Дунае; причем значительная часть этой массы поселилась в Мизии, отчасти покорив живших там Славян, отчасти отодвинув их далее на юг и запад. По всем признакам здесь было многочисленное и сплошное Болгарское население.

Далее, если бы Дунайские Болгаре были Финнами, то нет никакого повода говорить об их отдаленности от родственных им народов. Не надобно, во-первых, упускать из виду, что они нисколько не находились в изолированном положении по отношению к другим ветвям своего племени. Значительная их часть еще оставалась на северной стороне Дуная, в Дакии; кроме того, по смыслу сказания о разделе сыновей Куврата выходит, что к части Аспаруха с северо-восточной стороны, т. е. со стороны Днепра и Азовского моря, примыкал удел второго брата, а с северо-западной удел четвертого. Последний удел, т. е. Болгаре Паннонские, поселившиеся на р. Тиссе, не только не теряли связи с Нижнедунайскими Болгарами; но потом, когда было разрушено Аварское царство, они воссоединились с своими соплеменниками. Если Болгаре принадлежали к Тюрко-Финской семье, то их народность нашла бы могущественную поддержку и в самом народе Аварском, который также историография причисляла доселе к ТюркоФинским племенам. Болгаре некоторое время находились под игом Авар; но и после освобождения от этого ига они долгое время жили в соседстве с Аварами на Дунае. Однако эти два народа не только не могли слиться, но, напротив, мы видим между ними ожесточенную борьбу; эта борьба прекратилась только с конечным разрушением Аварского царства, которое было уничтожено соединенными усилиями Франков и Болгар в начале IX века. Болгаре "в конец истребили Авар" замечает один византийский писатель (Свида). Мы не думаем, чтобы это известие можно принимать буквально. По всей вероятности, далеко не все Авары были истреблены, и может быть, они впоследствии помогли Уграм завоевать Паннонских Славян.

А Угры, разве они далеко жили от Болгар? Нисколько. Они были их соседями с незапамятных времен еще в степях Южной России, откуда постепенно подвигались на запад; уже в первой половине IX века, по византийским известиям, мы находим Угров соседями Болгар на Нижнем Дунае. Если бы Болгаре были сами Угорское, т. е Финское, племя, то их народность должна была получить сильную поддержку и со стороны Угров. Принимая в расчет Болгар, оставшихся по ту и по другую сторону Азовского моря и близкие к ним племена Поволжских Финнов, мы получили бы почти непрерывное Финское население на огромном пространстве от Уральских до Балканских гор. Как же при таких условиях Дунайские Болгаре могли обратиться в Славян? Наоборот, тогда бы всем Южнорусским и Дунайским Славянам грозила опасность обратиться в Финнов. Но в томто и дело, что этот ряд Угорских народов был нарушен великим Болгарским племенем. По отношению к настоящим Уграм мы не только не находим со стороны Болгар какоголибо родственного влечения, а напротив, видим ту же племенную ненависть, как и в отношении Авар.

Наконец возьмем собственных Гуннов, т. е. Гуннов Аттилы. Напрасно было бы думать, что после падения его державы эти Гунны были все истреблены или ушли опять на восток. Напротив, часть их уцелела в Дакии и Паннонии. А другая часть, по словам Иорнанда, с сыновьями Аттилы удалилась на берега Понта в места, где некогда обитали Готы. Кроме того, небольшое количество Гуннов вместе с Сарматами (т. е. Сербами) основалось в Иллирике. Далее, младший сын Аттилы Эрнак поселился с своими Гуннами на краю Малой Скифии (в Добрудже), рядом с Аланами, которыми начальствовал царь Кондак. (Эти Алане были увлечены Гуннами из Задонских степей.) Двоюродные братья Эрнака, Эмнедзар и Узиндур, заняли соседнюю часть Береговой Дакии, откуда гуннские князья Уто и Искальм с своим народом перешли далее на юг: "потомки этих Гуннов прибавляет Иорнанд называются Сакромонтизии и Фозатизии" (cap. L.)4.

Следовательно, вот сколько гуннских элементов имели Болгаре вокруг себя, и, если бы Гунны и Болгаре были равно Туранцы, то, конечно, коренная Болгарская народность нашла бы обильную пищу для своего сохранения и дальнейшего развития. А между тем, наоборот, Болгаре малопомалу ославянили почти всю восточную половину Балканского полуострова.

Итак, если допустить предположение, что Болгаре были соплеменниками Угров, то быстрое и коренное превращение их в Славян явилось бы событием не только чрезвычайным, но и просто ни с чем не сообразным. А потому мы смело можем утверждать, что Болгаре, пришедшие на Дунай, не могли быть не чем иным, как Славянами. Это положение только и может объяснить нам, почему вслед за окончательным поселением Болгар в Мизии мы видим усиленное славянское движение почти по всему Балканскому полуострову. Славянизация в VIII веке сделала такие успехи даже в южных частях полуострова, что Константин Багрянородный замечает: "ославянилась (esulabwuh) и оварварилась целая страна в то время, когда мировая язва свирепствовала во всей вселенной, а скипетр римский был в руках Константина Копронима" (De thematibus occidentis). Каким образом могла происходить такая славянизация уже в VIII веке, если бы сильное и господствующее над Славянами племя было чуждо им, финского или турецкого происхождения? Откуда бы вдруг взяли силы некоторые довольно слабые славянские народы, прозябавшие дотоле на почве империи? Да и вообще славянский элемент начал громко заявлять о своем существовании на полуострове только с появления на нем Болгар, т. е. с V века. Теория, толкующая о том, что Дунайские Славяне по своему мирному характеру даже не были способны ни к каким заявлениям, а ждали для этого предводителей, которые пришли к ним в виде чуждого и совершенно несимпатичного для них Угорского племени (как Славяне Русские ждали прихода Варягов, чтобы заявить миру о своем существовании) эта теория совершенно произвольная, не основанная ни на каких исторических свидетельствах и прямо не сообразная с историческим смыслом. Очевидно, пришествие Болгар подкрепило славянский элемент на Балканском полуострове и сообщило славянскому движению такую силу, что Византийская империя должна была напрячь все средства своей высшей гражданственности, чтобы положить преграду этому движению. Благодаря превосходству своей организации, ей удалось не только остановить его, но впоследствии произвести движение обратное, т. е. потрясти, ослабить Болгарское государство и снова огречить многие местности, сделавшиеся почти славянскими5.