Кружево - Ширли Конран

— Приглашаю тебя на ужин, — сказала Джуди.

— Джуди, ты ангел, но это совершенно невозможно. Завтра мне надо выплачивать зарплату, а перед этим я должен еще все просчитать. Бухгалтерия меня с ума сводит: на нее уходит всего час в неделю, но этого часа почему-то всегда не хватает.

— Если хочешь и если это на самом деле всего лишь час в неделю, я могу тебе в этом помочь, — предложила Джуди. — Расплатишься, когда сможешь. Я на работе занимаюсь заказами и инвойсами. А если я чего-то не пойму, то смогу спросить у Денизы, нашей бухгалтерши. Я могла бы заниматься этим по четвергам.

— Ты ангел! Хочешь, я тебе вместо аванса сошью костюм? Из голубого шелка, с низким вырезом? Сможешь по вечерам носить его прямо так, ничего не поддевая. Только с ниткой жемчуга.

9

— Стой тихо и вдохни, — приказала Джуди, застегивая «молнию». — А теперь, ради бога, не выдыхай.

Одна из четырех манекенщиц подвела их, и потому показ своей самой первой коллекции Ги вынужден был проводить только с тремя. Легкие занавески колыхались под слабым дуновением ветра, но даже здесь, в «Плаза Атенэ», июльская жара была почти невыносима. Ги в очередной раз проверял, не забыто ли что-нибудь необходимое, и размещал отдельные вещи на трех раскладных столах, предоставленных ему гостиницей на этот день вместо обычно находившихся в номере двухспальных кроватей, которые по случаю представления коллекции были убраны. Они разослали триста приглашений и ожидали, что человек тридцать из приглашенных все-таки придут.

Ги, который проработал напряженно и без отдыха все четыре последних месяца, был сейчас серым от усталости и испытывал вполне понятное напряжение. Он должен был сегодня смотреть за манекенщицами. Джуди, взявшая недельный отпуск, обязана была встречать гостей, рассаживать их, а также объявлять каждую модель. Большая часть из ведущих парижских салонов мод уже провела к этому времени показы своих коллекций. Подготовленные ими модели были, как всегда, красивы, но неудобны: с широкими, в многочисленных складках, юбками, жесткими корсетами. Подкладки и набивные детали на плотно облегающих фигуру жакетах практически уничтожали грудь, прижимая ее к телу. На этом фоне простые и удобные модели, подготовленные Ги, должны были обратить на себя внимание. Каждый вечер Джуди бегала за газетами, отыскивала в них отчеты о состоявшихся за день показах и читала их Ги, который после этого садился за телефон и лихорадочно названивал в разные места, стараясь раздобыть какую-нибудь дополнительную информацию.

Первой на пороге золоченых двойных дверей появилась мать Ги с несколькими своими подругами, потом стали подходить по одной некоторые его постоянные клиентки. Тетушка Гортензия заговорщицки подмигнула Джуди и прошептала:

«Готовьте вашу книгу заказов. Я возьму две вещи, даже если он выставит на показ похоронный саван». Подошли также пара друзей Ги по студии Жака Фэта. Прессы, однако, не было совсем, а из всех приглашенных торговцев пришли только представители трех небольших магазинчиков.

Из прихожей в комнату вошла первая манекенщица. На ней был надет костюм гранатового цвета с короткой и прямой жакеткой и юбкой в крупную клетку, черная, под матросскую бескозырку, шапочка, сдвинутая на самый затылок, а в руке она держала светло-коричневый плащ. Манекенщица широко улыбнулась, как будто перед ней была многотысячная аудитория, походкой нервничающей скаковой лошади прошла на середину комнаты, а потом медленно обошла ее по кругу, часто останавливаясь и поворачиваясь. Поскольку одной манекенщицы недоставало, показ каждой модели нужно было затягивать как можно дольше, чтобы другие девушки успевали переодеться.

Оказавшись в смежной комнате, где происходила подготовка к выходу, манекенщицы действовали с невероятной быстротой. Швея уже держала для них наготове следующее платье, закройщик подхватывал то, которое они сбрасывали с себя, а Ги, стоявший около двери с секундомером и засекавший время выхода предыдущей манекенщицы, вручал выходящей необходимые аксессуары и украшения.

Когда демонстрация всей коллекции завершилась, присутствующие вежливо похлопали. Затем официант, которому была дана строжайшая инструкция, что все бокалы должны быть полны до краев, обнес всех шампанским. В задней комнате Ги наличными расплатился с манекенщицами, как это было принято в подобных случаях, а двое его помощников убирали туалеты в коробки. Постоянные клиенты Ги заказали по одной вещи. Мать Ги выжидала, возьмет кто-нибудь или нет кремового цвета шерстяной костюм, пиджак которого чем-то напоминал по фасону униформу. Его не взяли: своеобразный фасон явно не подходил для фигур женщин среднего возраста, и тогда мать Ги купила этот костюм. Тетушка Гортензия приобрела светло-коричневый плащ, вельветовый пиджак с короткой юбкой и длинную юбку с подходящей по цвету шифоновой блузкой, но отказалась от брюк, штанины которых были похожи на канализационные трубы. Постоянные клиентки разошлись, на прощание еще раз поаплодировав и высказав слова одобрения и поддержки.

Как только последняя из них распрощалась и ушла, Ги упал в светло-голубое парчовое кресло и обхватил голову руками: «Ни от кого ни одного заказа! Только от друзей!»

Когда они снова оказались в пансионате «Лондон», в комнате Джуди, он тяжело опустился на край кровати и в отчаянии уставился на большие аляповатые розы на противоположной стене. «Ляг полежи, а я пока приготовлю чай», — сказала Джуди, легонько подтолкнув его, чтобы он прилег. Но, когда поставленная на утюг вода закипела, Ги уже спал. Джуди сняла с него ботинки и — как пьяного или мертвого — сдвинула его на кровати, а потом легла рядом. Она тоже устала до изнеможения. Увы, подумала она, много возиться с заказами не придется…

На следующий день телефонный звонок разбудил их, когда было уже позднее утро. Звонила снизу, из мастерской, Хосе. Представитель магазина «Галери Лафайетт» интересовался, когда Ги мог бы показать ему свою коллекцию.

Пять недель спустя Ги влетел в комнату Джуди, вскочил на кровать и стал прыгать на ней, издавая воинственные крики индейцев.

— Вначале я не знал, как справиться с неудачами, а теперь — как быть с успехом, — завопил он. — Мы распродали полностью всю зимнюю коллекцию, и сверх этого я еще вынужден был отказаться от предложений на два миллиона франков — это сколько, что-то около восьми тысяч долларов, да? Заказы буквально текут рекой! Я в панике, потому что у меня нет денег, чтобы финансировать такой большой оборот. А оказаться в кризисе наличности я тоже не хочу. Отец говорит, что, если расширяешь дело слишком быстро, чаще всего именно это и происходит.