Пирамида Мортона - Анатоль Имерманис

Мне не дали договорить. Повторилась та же картина, которую я уже наблюдал пятьдесят лет назад, когда телемортоновские болельщики ворвались в зал заседаний подкомиссии Сената. Автоматчики не успели выстрелить, их смяла толпа. На меня надвигался живой разъяренный вал разноцветных комбинезонов. Ибо огромная, заложенная еще в мои дни, выстроенная в течение тридцати четырех лет пирамида чудовищного обмана была сильнее меня. Люди карабкались на сцену, готовые разорвать меня на куски. Я их не осуждал. Ведь столько моих современников непреложно верило неправде — чуть меньшей и поэтому куда менее убедительной.

Кдк тогда Джордж Васермут, мое слабое, страшившееся смерти естество пыталось вскочить на стол и кричать голосом уже почти вздернутого на виселицу преступника: “Все, что я сказал, — ложь!” Но я не вскочил на стол. Отступая к телеону, через который Логос изучал меня сейчас своими бесчисленными мыслительными блоками, я бросал навстречу надвигавшейся многоликой смерти свое единственное оружие — правду.

Я не сразу понял, почему они остановились. Но потом и я услышал громоподобный механический голос:

— Сообщение государственной важности Логосу. Докладывает кибернаблюдатель Стены, Гренландия-127. В стратосферной гравизащите по непонятным причинам образовалось “окно”. Сквозь него две секунды назад прошел управляемый космический снаряд. Прошу принять срочные меры.

— Установи уровень радиации в зоне разрыва! — раздался за моей спиной мой голос — голос Логоса.

Я думал о том же самом, что и Логос. Может быть, это вовсе не долгожданное спасение, а последняя месть Лайонелла? Может быть, не достигший непосредственно своей цели Лайонелл избрал меня своим орудием, чтобы прикончить семь миллиардов белых одним последним, почти мгновенным ударом? Может быть, война действительно была, и сейчас в разорванную моими собственными руками гравистену хлынет убийственная радиация, а за ней инопланетные захватчики, только и ждавшие этого момента, чтобы завладеть обезлюдевшей Землей?

— Уровень радиации в зоне разрыва ноль рентгенов восемьдесят миллирентгенов. Разрыв увеличивается. Космический снаряд только что приземлился на ледяном плато Скорбесун. Прошу скорее принять меры!

Я стоял плотно прижатый к телеону, чувствуя, как он весь вибрирует. Логос думал. Потом он приказал:

— Покажи мне космический снаряд по гравителеону!

И тут я увидел самое удивительное техническое чудо XXI века, которое, как и гравикрылья, нигде и никогда не применялось — Логос считал, что изготовлявшие искусственную пищу синтезаторы людям куда нужнее.

Прямо посреди зрительного зала возникла бескрайняя ледяная пустыня. Мы видели ее как бы сверху. Серебристое, еле заметное на белом фоне, пятнышко все приближалось и постепенно выросло в ракету невероятных размеров. В верхней части открылся люк, из него как бы по воздуху спустились на лед несколько серебряных бесформенных коконов.

Потом верхняя часть коконов потеряла окраску, стала прозрачной. Мы увидели человеческие лица и услышали человеческие голоса.

— Вижу! Можешь выключать! Срочные меры будут приняты! — после долгой паузы сказал Логос.

Телеон за моей спиной пронзительно загудел. Каждой нервной клеткой я ощущал трагедию, что сейчас разыгрывалась в электронной мыслительной субстанции.

Корабль и космонавты исчезли как мираж. Был старый телемортоновский зрительный зал, а в нем неподвижно застывшие люди и такая тишина, какая бывает только перед чудом.

И вдруг, как тогда в моих галлюцинациях о Храме Радиотелескопического Откровения, раздался чей-то одинокий голос, вобравший в себя семь миллиардов голосов:

— Чудо! Чудо!

На сцене засветился старый многоканальный телевизор, так и оставшийся влюченным с того момента, когда господин Чири в последний раз демонстрировал отсталость смертельно скучных европейских программ. В миг, когда возникла Стена, экран просто погас.

То, что я видел на экране, как будто подтвердило мои худшие опасения. Передо мной простиралась огромная безжизненная пустыня. Значит, война…

Моя судорожная мысль оборвалась. Где-то вдали, на краю каменистой пустыни, загорелось яркое пятно.

Телестанция показывала типично лунный пейзаж.

Когда глаза свыклись со струящимся из лунных недр ярким светом, я различил прозрачный купол огромных размеров. Он полностью накрывал кратер, в котором высился удивительный город с утонувшими в зелени сферическими зданиями.

— Передает Всемирный координационный центр “Кратер Птолемея”. С чрезвычайным сообщением выступит Главный Координатор Адаптационного Комитета Джек Янсон…

Вместо лунного города на экране появилось лицо.

Лицо мыслителя. Лицо из другого мира.

— Товарищи, настал час, к которому мы так долго готовились. Первое известие было получено с орбитальной Наблюдательной ракеты “Интернационал 537/АНО, которая, заметив “окно” в гравитонном барьере стратосферы, спустилась в Гренландии на плато Скорбесун. Аппаратура зарегистрировала моментальный визуальный и акустический контакт с тамошней кибернетической наблюдательной системой. Со всех наблюдательных постов поступило подтверждение. Барьер, чуть ли не полвека насильно разделявший человечество на две неравные половины, перестал существовать! Раньше или позже это неизбежно должно было случиться. Уже в двадцатом столетии все истинно разумные люди пришли к заключению, что человечество, несмотря на характерные для того времени противоречия, превратилось в единый организм и только как таковой в состоянии выжить.

Однако диалектическая объективность, позволившая нам разрешить весьма серьезные разногласия, заставляет нас признать удивительный парадокс. А именно — возникновение Барьера существенно стимулировало взаимопонимание остального человечества.

Самоуничтожение Вашингтона, воистину наиграндиознейшая провокация, имеющая целью обмануть целую страну, сделала войны психологически невозможными.

Каждый из нас навеки запомнил сцены ужаса, снятые незадолго до возникновения Барьера коммуникационным спутником “Интерсат”. Погибшим в атомном пламени Вашингтона десяти миллионам мы частично обязаны тем, что живем без военных конфликтов.

Таковы были объективные предпосылки так называемой психологически-научной революции, чьи блага сейчас вкушает каждый человек в нашем Планетарном Сообществе. Огромные средства, которые до того тратились на орудия уничтожения, мы наконец смогли употребить на благо людей. С постепенным исчезновением недоверия и соперничества отпала необходимость в засекречивании научных достижений. Наука стала единым мировым процессом и, служа всему человечеству, за короткое время добилась воистину фантастических успехов.

Перед нами благороднейшая задача: внимательно и бережно, ступень за ступенью приблизить наших братьев за Барьером к единственной достойной человека норме людских отношений — взаимопониманию и доброжелательности. Конечная цель — включить их как равных в наше великое содружество…

Он еще что-то говорил, но я больше не слушал. Как и все. Люди обнимались, плакали, кричали, пели. А я вспомнил свой гороскоп.

Недавно ко мне заходил составивший его астролог.

Пришел просить работу для правнука — как награду за свое предсказание, как высшую милость. Я заставил его составить гороскоп Торы, после чего он был вынужден сознаться, что и мой был таким же плодом вымысла. Согласно предначертанию звезд, Торе была суждена долгая, очень долгая и очень счастливая жизнь.

Тора умерла в биодоме № 53 на двадцать шестом году жизни и на тридцать третьем году Эры Стены. Ее смерть не была бессмысленной. Хотя бы потому, что она научила меня простой и великой истине. Человек отвечает за свое время перед грядущим. И не имеет права идти ко дну, даже будучи последним пиком затонувшего континента.

Notes