Рыцарь лома и топора - Валентин Сарафанов

На трибунах тоже мало-помалу начали осознавать мерзкую подноготную этой затеи. Сквозь шум схватки Коля слышал нарастающий неодобрительный свист, а затем трибуны разорвались яростным ревом. Коля не понимал, что кричат на трибунах. А оттуда доносились конкретные пожелания победы иноземным гостям. Ведь на рибунах присутствовали преимущественно эллины, а они всегда ненавидели своих завоевателей и желали им самого худшего.

Меж тем до победы было еще ох как не близко, если вообще она была возможна, эта победа. Примерно треть атлетов зарубежья уже лежали на земле, смешанной с кровью, не в силах подняться. Но и несколько десятков римлян тоже нашли себя в числе поверженных. В пылу схватки Коля успевал замечать, как отбивается сумоист из Японии от трех насевших на него противников. Тут же рядом на землю завалили его земляка каратиста и месят ногами, как в обычной уличной драке. Сам же Коля, прижавшись спиной к ограждению загона, весьма удачно отбивался от нападавших, но он видел, как тают разрозненные силы бойцов. Еще немного – и римляне добьют их всех и накинутся на него, на Колю. Тогда уж исход схватки будет непредсказуем. Коля принял решение.

– Ко мне! – голосом Зевса с небес крикнул он. – Ко мне во имя мира, Эллады и России! Ко мне! – И добавил многоэтажную фразу на международном языке.

Его поняли, и уже менее чем через минуту вся масса зарубежных атлетов сконцентрировалась вокруг Коли, сжалась, будто стальная пружина, чтобы распрямиться с новой силой. Схватка прекратилась сама собой. Их осталось двадцать восемь вместе с Колей. Против них стояли около пятидесяти противников. Они смотрели друг на друга. Трибуны замерли. Все ждали, что будет дальше, и тут Коля увидел, как римляне разом достали что-то из складок своих черных одеяний.

«Это же кастеты! – сообразил Коля. – Полный беспредел! Ну уж нет!»

Стоящие рядом с Колей бойцы тоже увидели оружие уличных драк. Они яростно и обреченно зарычали, понимая, что им будет трудно биться против вооруженных, числом превосходящих противников.

На трибунах затаили дыхание.

– Что же будет? Что же будет? – взволнованно шептала нимфа на трибуне.

– Что будет, то будет, – бормотал Петрысь. – Я это шапку-невидимку ему дам. Вот сейчас дам.

– Сиди! – проблеял сатир. – Раньше надо было давать. А теперь что? Все. Конец. Сейчас всех положат.

Римские бойцы растянулись полумесяцем, обходя иноземцев с флангов. Еще секунда-другая – и они кинутся вперед.

– Ну уж нет! – процедил Коля сквозь зубы. – У меня тоже есть оружие.

Возле своих ног он присмотрел бездыханное, окровавленное тело бойца.

– Извини. Тебе уже все равно, а мне пригодишься, – произнес Коля, наклонился, схватил мертвого за лодыжки, поднял, взмахнул им над головой, оскалил рот и с диким криком кинулся вперед.

Противник никак не ожидал такого поворота событий и сыпанул в стороны. Но Коля успел зацепить по кругу бездыханным телом пару римлян. Те разом откинулись. Еще круг над головой и колени подкосились сразу у троих. А за Колей шли объединенные силы бойцов всего мира.

– Россия, вперед! – рычал Коля. – За мной!

– Я же знала! Я знала! – завизжала нимфа.

– Коля-а-а-а! – завопил сатир. – Ты лучший!

– Пушка с горы бабах! – поддержал его Петрысь.

Но римляне сдаваться не собирались. Битва вошла в свой апофеоз. На трибунах исступленно вопили. Такого никто и никогда еще не видел, даже на гладиаторских аренах. Бойцы падали один за другим с той и другой стороны. Но там, где появлялся Коля со своим страшным, смертельным оружием, у врагов не оставалось шансов на победу. У римлян хрустели кости, и они начали сдавать. Постепенно численный перевес перешел на сторону объединенных сил мира, и вскоре последний римлянин вспахал затылком землю. Коля в последний раз крутанул телом над головой и, убедившись, что противники повержены, бережно опустил его.

– Спасибо, друг, – промолвил он, выпрямился и посмотрел на оставшихся стоять на ногах бойцов.

Их осталось пятнадцать, в том числе сумоист с окровавленной головой и шатающийся каратист. По правилам, бойцы должны были продолжить схватку, чтобы выявить сильнейшего. Они бросали друг на друга тяжелые взгляды, но что-то их останавливало. Что? Перестав переглядываться, они разом посмотрели на Колю. Стадион снова затих. Коля же был полон решимости продолжить схватку и даже вновь поднять бездыханное тело с земли ради победы, но тут сумоист показал на него рукой и что-то хрипло произнес. Каратист кивнул, и оба разом опустились на землю. За ними следом подогнул ноги стоявший рядом африканец, и все остальные бойцы как один последовали их примеру. Коля же остался стоять на ногах. Он недоуменно оглянулся по сторонам. Что происходит? Он еще не понимал, что лучшие бойцы мира в знак великого уважения к величайшему воину отказались от схватки с ним и отдали без боя ему победу. Коля это еще не понял, а трибуны уже взорвались восторженными приветствиями.

– Россия! Россия! Коля! – понеслось над стадионом.

– Он победил! Он победил! – взвизгнула нимфа, обнимая Петрыся.

– Победил! – заорал сатир и рванулся с трибун на поле.

Коля помахал рукой стадиону. Сочившаяся из рассеченной брови кровь заливала ему правый глаз, под левым набухал синяк. Но Коля широко улыбался разбитыми губами. Он посмотрел в сторону императорской трибуны, поднял правую руку и левой ударил по ее локтевому суставу. Огромный кулак подпрыгнул вверх. Международный жест был понят зрителями правильно. Волна смеха прокатилась по стадиону. Жаль, что на трибуне Коля не увидел императора.

Меж тем шустрые ребята, открыв ворота загона, начали наводить порядок. Они деловито укладывали поверженных бойцов на носилки и ловко утаскивали их куда-то под трибуны. Кого на лечение, а иного на кладбище, ибо бой был жестокий.

Коля посмотрел на шест, где болталось Золотое руно. Помня о разговоре с императором, он понимал, что радоваться еще рано, и не ошибся. Коле на голову возлагали третий венок, а трибуны бесновались от восторга, когда над стадионом прозвучал зычный голос. То глашатай возвещал о третьей победе императора. Он выиграл в шашки, наголову разгромив всех своих соперников. Стадион встретил эту новость смехом и улюлюканьем. А глашатай продолжал вещать.

– Что он говорит? – спросил Коля у стоящего рядом сатира.

Сатир безрадостно сообщил Коле, что у него появился конкурент по числу побед на играх, и судейская коллегия решила выявить абсолютного чемпиона в гонках на колесницах. По результатам первых двух дней игр стало понятно, что более никто из атлетов не сможет достичь результатов лидеров, и они будут состязаться друг с другом не позднее, чем завтра, в гонках на десять кругов по стадиону.

– Нет ничего проще, – усмехнулся Коля. – На «Хаммере» я сделаю этого Нерона на пару кругов, не меньше. Главное, чтобы на повороте не занесло.

Он, конечно, понимал, что нечестно будет состязаться на автомобиле с конной упряжкой, но события последних дней убедили Колю, что там, где играет император, честность должна почить вечным сном.

– Не будь так уверен, рыцарь, – ответил на самонадеянное заявление Коли сатир. – Ты думаешь, император не знает про твою огненную колесницу? Он знает все, и в его колоде карт еще много джокеров на все случаи игры.

Коля нагло ухмыльнулся.

– А что он сделает? В его упряжке не более десяти лошадей, как я понимаю, а у меня сотни. Все, Боря! Руно у нас в кармане! Пошли отдыхать. Мне на глаз надо примочку поставить. Должен же я перед своей красавицей в лучшем виде предстать.

– Пошли, – кивнул сатир. – Через трибуны.

– Нет уж, – отмахнулся Коля. – На этот раз я пойду прямым путем. Не убоюсь фанатов. Время у нас есть, а народу надо отдать должное за поддержку. Пойду, буду раздавать автографы.

– И я с тобой, – засеменил за Колей сатир. – Я тоже хочу. Ты меня представишь как своего тренера.

– Но мой тренер Петрысь, – возразил Коля.

– И я тоже. И я-а-а, – настойчиво заблеял сатир.

– Ладно. Тренер так тренер. Мне не жалко, – согласился Коля и уверенной походкой направился к главным воротам стадиона.

В послеобеденное время Коля отдыхал. Спал. А вечером давал пресс-конференцию в олимпийском пресс-центре. Коля пытался избежать этого мероприятия, потому что не любил оголтелую журналистскую братию. Представители этой профессии весьма назойливо путались у него под ногами во время проведения спасательных операций, выискивали жареные факты и потом преподносили их простому обывателю нередко в искаженно-гипертрофированном виде. Зачастую они оказывались на месте катастрофы или пожара гораздо раньше, чем туда прибывала бригада спасателей. Нет, прибывала она предельно быстро, но, несмотря на это, Коля заставал на месте суетливо копошащихся субъектов с видеокамерами и микрофонами, и у него не раз создавалось впечатление: а не устроили ли эти деятели сами тот или иной пожар?