Любовь за кадром - Эммануил Тафель

– Как дела, Игорь?

– Камера готова, шеф. Можете творить.

– Издеваешься? – улыбнулся оператор.

К нему подошёл бригадир осветителей и степенно доложил:

– Приборы мы уже скомутировали, в любой момент сможем включить.

– Спасибо, Егорыч, сейчас подойдёт второй оператор, с ним и решишь.

Виноградов был сух, подтянут и предупредительно вежлив, так как пытался скрыть своё волнение перед съёмкой. Наконец появился Кравцов, на ходу вынимая экспонометр и вешая его на шею. Он с трудом протиснулся сквозь всё возрастающую толпу зрителей, которую с трудом сдерживала милиция.

– Александр Михайлович, сейчас мы быстренько замерим свет, – как бы предупреждая вопрос оператора, заговорил Виктор. – Егорыч, включите, пожалуйста, приборы.

Через несколько секунд вспыхнули мощные прожектора, Кравцов надел тёмные очки и начал замерять экспонометром освещённость. Он нашёл несколько ошибок у осветителей, поправил их, затем подошёл к оператору, ожидая похвалы за добросовестную работу.

– Вот скажи мне, Виктор, отчего ты такой пижон? – Виноградов говорил серьезно и свести всё к шутке не представлялось никакой возможности.

– Я не понимаю, Александр Михайлович, о чём это вы?

– Какого чёрта, ты сейчас нацепил свои модерновые чёрные очки? Ты что на публику работаешь? Или Танюшка вертится где-то рядом?

– Что это вы, к мелочам придираетесь? – удивился Кравцов. – Я уж подумал, что-то серьезное приключилось, а вы об очках. Так ведь яркий свет глаза режет, а они у меня одни, их беречь надо.

– А голова на плечах у тебя тоже одна?

– Одна.

– Так почему ты рискуешь своей единственной головой? – Виноградов уже не на шутку рассердился.

– Я ничего дурного не делал! – голос у Виктора задрожал, как у обиженного ребёнка.

– Почему же ты сегодня не ночевал в номере?

Кравцов сильно покраснел, зачем-то расстегнул рубашку и уже собрался отвечать, но Виноградов решительно продолжил.

– Ты позоришь меня перед дирекцией и съёмочной группой. Мне не хочется, чтобы об операторах говорили как о донжуанах, которые вместо отдыха занимаются сомнительными ночными похождениями.

– Я не донжуан, у меня с Таней серьёзно.

– А по поводу выпивки, увижу кого-нибудь из ребят под кайфом, немедленно выгоню из группы!

Виноградов завёлся и мог продолжать в том же духе довольно долго, так как дисциплина в операторской группе, по его мнению, должна была быть железной, но в это время на площадку вышла Наташа Васильева и оператор, бросив укоризненный взгляд на Виктора, взялся за рукоятки штатива. В толпе же зрителей, никогда не видевших настоящих актёров в гриме, случился шок и они замерли в благословенном восторге.

В группе же началась привычная работа. Виноградов приник к окуляру кинокамеры и механик Жарков плавно покатил тележку по рельсам.

– Как проехали? – встревожено спросил Женя. – Может где-то стучит или трясёт?

– Спасибо, старик, всё в порядке. Но только в конце панорамы останавливай тележку как можно плавнее.

Режиссёр Светланов старался объяснить Наташе, что он хочет увидеть в этой сцене. Он то вскакивал со стула и проходил площадку вдоль и поперёк то снова садился и обмахивался сценарием. Наташа же предлагала что-то своё, но видимо не могла убедить режиссёра. Оператор подошёл к ним, неторопливо закурил и, как-то ненавязчиво, осведомился.

– Не проще ли было бы пригласить толкового хореографа, чтобы он поставил танец, который является одним из главных пластических мотивов картины?

Режиссёр неопределённо пожал плечами, а Наташа решительно возразила.

– Я же не просто так, в течении трёх лет, училась танцам в институте, она даже спину выпрямила от возмущения. – И я думаю, что мне не составит труда соединить воедино несколько движений.

– Наташа, надо реально смотреть на вещи, – Виноградов попытался убедить актрису. – Твоя хореография – это тот же алфавит, но кто то из него не сможет и двух слов сложить, а кому то удастся написать что-то вроде «Войны и мира».

Режиссёр, не принимавший участия в споре, решил высказать своё авторитетное мнение.

– Давайте не будем сориться и зря терять время, а прямо сейчас посмотрим, что у нас получается.

Все, как бы, согласившись с этим предложением, пошли на площадку к съёмочной камере.

Таня Переверзева шла рядом с Наташей, стараясь улыбкой поддержать в ней веру в успех. На площадке, где группа организовала полукруг, огороженный осветительными приборами, актриса начала репетицию. В начале её движения были неловкими, как у жонглёра во время первого выступления, но постепенно она вошла в ритм, помогая себе гибким телом и пластикой рук. На глазах восхищённых зрителей стал оформляться законченный танец. Звукотехники включили репродукторы и над берегом разнеслась популярная мелодия, а Наташа, раскрепостившись, пустилась в такой задорный пляс, что все зрители стали ритмично прихлопывать, стараясь ей помочь.

Среди этой весёлой суматохи никто и не заметил как Виноградов приник к окуляру камеры и, сделав незаметный знак ассистенту, начал съёмку. Когда актриса закончила танец, оператор выключил камеру.

– Я надеюсь, вам понравилось? – улыбаясь, спросила она.

– Ты была неподражаема! – восхитился Светланов и повернулся к оператору. – Не правда ли?

– Я отснял весь танец до конца, – Виноградов казался смущённым, но довольным. – По-моему, всё было очень здорово!

Возникла пауза, резко прерванная режиссёром.

– Перед каждым включением камеры оператор должен советоваться со мной! Иначе в монтаже я просто вырежу материал, снятый вами сегодня. Понятно, Александр?

– Ну зачем же так грубо? – попыталась защитить оператора Наташа. – То что мы сняли, можно считать репетицией, но если вам захочется повторить композицию, то нам не составит труда снять ещё несколько дублей.

Минут через пятнадцать, когда уже всё было готово ко второму дублю актриса отпросилась поправить грим и не только… Солнце поднялось уже довольно высоко, тени деревьев укоротились до минимума и не могли укрыть людей от палящей жары. Наташа вернулась на площадку и Светланов, вытирая промокшую лысину, скомандовал «Мотор». Второй дубль сняли довольно быстро. Актриса работала профессионально, массовка не подвела, камера плавно катилась по рельсам и режиссёр уже хотел завершить съёмку, но тут заговорил Виноградов.

– Владимир Сергеевич, мне бы хотелось, снять ещё один дубль.

– Если у вас нет брака, то я не понимаю зачем?

– Я поставлю камеру на низкий штатив и спроецирую актрису на фон моря.

Получится «Бегущая по волнам» как у Грина, да и красивее это будет, – оператор улыбнулся так откровенно, что не поверить ему было невозможно.

Получив согласие режиссёра, Виноградов с помощниками принялся за работу. Пока операторы передвигали камеру и меняли свет, Наташа решила немного отдохнуть. Она зашла в автобус к гримёрам, попила из термоса зелёного чаю и пока Инна Михайловна поправляла ей грим, попыталась расслабиться.

Но не тут-то было: гримёрша без устали рассказывала все последние новости перебирала варианты кто с кем и в каком месте, но вдруг встревожено спросила.

– Наташа, ты знаешь, что тебя искал администратор гостиницы?

– А зачем, у меня в номере всё в порядке.

– Он сказал, что тебе несколько раз звонил какой-то мужчина – и, увидев недоумевающий взгляд актрисы, добавила: – я спросила, знает ли он кто это, но он ответил отрицательно.

На этом разговор закончился и Васильева старалась не показывать возникшее чувство беспокойства. А количество зрителей вокруг съёмочной площадки всё увеличивалось. Оно и понятно: громкая музыка и свет прожекторов привлекали любопытных. Несмотря на попытки милиции сдержать толпу, уже несколько человек прорвались к кинокамере.

«Надо поскорее закончить этот балаган, а то толпа снесёт нас в море», подумал Светланов.

Он взглянул в сторону оператора, который уже работал у камеры, установленной на низком штативе. Наташа, стоявшая рядом, кивнула режиссёру, подтверждая свою готовность. Она встала у кромки прибоя, в том месте, где волны, накатываясь, лизали её босые ноги. Тот час зазвучала музыка, зрители привычно зааплодировали, актриса подняла руки и стала медленно входить в ритм танца, подчиняя каждое своё движение пластичности задуманного рисунка. Но вот темп ускорился, движения рук стали быстрее и резче, а Наташа в отдельные моменты танца, стала похожа на волчок, который был кем-то раскручен и вращается без остановки.

Когда смолкли звуки музыки и стихли последние аплодисменты, Васильева медленно подняла голову и все сразу же заметили насколько она устала: совершенно бледное лицо, громадные остановившиеся глаза, струйки пота сбегавшие по вискам и тонкие, красивые руки, как плети повисшие вдоль тела.

Актрису подхватили, повели к автобусу и передали женщинам, которые захлопотали вокруг неё как наседки. Наташа чувствовала себя совершенно разбитой, усталость была так велика, что невозможно было поднять руку, а отяжелевшая голова всё время клонилась в сон.