Свитки Серафима - Иванна Осипова

тихо. — Понимаю, звучит странно, но… Сын доктора Лукашова работал с нами.

Яр выдержал паузу, позволяя историку освоить полученные сведения. Должно быть, ошалевшее лицо сделалось у Алексея.

— Не со мной и этим…«психолухом».

Сашка только фыркнул.

— С исследователями из будущего? — Алексей сам сформулировал ответ.

— Это называется «работать на Институт», — подсказал Сашка.

Поведя плечами, Ярослав нахмурился.

— Не главное. Важно, что помогал и знал. У него было такое же кольцо. Теперь оно у Смурова. Ты сам говорил.

— У Казимира.

Найдя после сна хрупкое равновесие, Алексей снова ощутил уходящую из-под ног землю. Не успел вместить в сознание предыдущие факты, как досыпали доверху.

— Выходит кто-то из них, — он пытался вспомнить точные слова Варвары. — Была ссора между семьями.

— Смуровы не имеют отношения к Институту, — подтвердил Яр. — Я проверил, когда узнал про кольцо. Одна из попыток архивировать свитки приходится на то время. После гибели сына доктора Лукашова случилась неразбериха с данными. Должны были прислать кого-то для расследования, как положено по уставу, но аналитики не дописали базу или потеряли сведения при пересменке. У них там филиал ада обычно. Момент упустили. Новая возможность появилась сейчас.

Алексей обдумал ситуацию. Они продолжили шептаться.

— Бумаги забрал промышленник, — из опасений он не стал произносить слов «свитки» и «тайник». — Доктор Лукашов и его сын, то есть мой прадед, узнали и пытались вернуть ценность, продолжая хранить второй артефакт. Дело было долгое. Доктор успел умереть, а затем убрали и сына. Его жена с детьми уехали в большой город. Тот, кто убрал прадеда с дороги, забрал кольцо. Оно ценное?

— Обычное серебро, — пальцы Яра коснулись перстня. — Имеет значение только для знающих. Опознавательный знак и пропуск в Институте.

— А у тебя не видел, — Алексей повернулся к Сашке.

Молча, тот вытащил из-за ворота цепочку, на которой было закреплено кольцо.

— Мешает работать. Потоки блокирует, — он забавно пошевелил неуклюжими и короткими пальцами, казавшиеся не такими уж чувствительными.

Размышляя о прадеде, Алексей отметил определённую иронию в происходящем. Опять один из Лукашовых сунул любопытный нос не туда, куда следовало, связался со странной организацией из будущего и встал поперёк замыслов Смурова.

Семья промышленника замешана в смерти прадеда. Не на пустом месте Варвара старательно избегает этой темы, не хочет ссориться с ними. Знает ли Казимир, откуда появился перстень? Почему-то Алексей был уверен, что смотритель музея скрывает больше, чем готов показать окружающим. Тот же Борисыч недолюбливал бывшего журналиста, общался сквозь зубы.

Как же непросто разобраться в хитросплетениях отношений и истории маленького городка, куда вмешался жадный до ценностей бизнесмен и команда из таинственного Института. Алексею было всё ещё сложно осознать факты.

Глава 30

С этого дня каждый из общины открыто и спокойно занялся своим делом. Аксинья вела маленькое хозяйство, наполняла скит странными изобретениями и задумками. Братья по дару охотно помогали.

Андрий расписывал подземные своды, подолгу пропадая в молельне и тайном ходе, открытом Серафимом. Исследуя хорошо укреплённый путь, они вышли к подвалам Троицкого монастыря. Для особых случаев построен и не случайно найден, догадался Серафим.

Он чувствовал, что вскоре пригодится им тайное убежище. Стальное веретено в груди становилось горячее, зов громче, с пальцев срывались слова, наполненные силой. Казалось, что одним таким словом послушник может изменить ход самого времени. В глазах Аксиньи видел он себя и служение. Только острой иглой засела тревога — уходить надо бы из скита, но и время не пришло.

Неделя прошла, как жители городища сожгли ветряк над источником. Весеннее солнце растопило весь снег. Зазеленела молодая трава. В один из дней, громко топая, торопливо прибежал сын плотника Дан. Запыхался, лицо ветками расцарапал, но сразу же бросился к Серафиму.

— Дядь, беда. Отец велел предупредить. Он в городище был и… — мальчонка задохнулся, дух еле перевёл.

— Отдышись, — Серафим подал ему воды. — Вот так. Теперь сказ веди.

Дан отёр лицо рукавом, губы дрожали.

— Беда. Голова дружину собирает и остальных, кто хотел бы за ведьмой идти. И о тебе, братьях, дурное говорили. Вскоре в общину придут с воинами. Люди злы на тебя. Тятя слышал, как калечные ругали перед головой, что прогоняешь больных, кто за помощью господа пришёл, а одержимых бесами в ските привечаешь.

— Благодарность моя тебе, Дан. И отцу передай благословение, — посерьёзнел Серафим. — Беги домой, да не оборачивайся.

Когда пропал мальчишка среди деревьев, послушник собрал всех и рассказал об опасности. Многие из братьев знали о людской неблагодарности и злобе. Все они испытали на себе неверие мира, пережили горькие времена. Поэтому все как один взяли самое ценное, что у них было, и спустились в подземелье. Серафим собрал свитки с собой, но спускаться в подземелье не собирался. Иное задумал, что показалось правильнее.

— И припасы твои пригодились, — сказал Андрий. — А я, дурак, не верил. Выстоим ли? Не отыщут ли? Сам-то куда?

— Господь убережёт, — только и ответил отшельник, не отводя взгляда от Аксиньи.

Девушка спокойно раскладывала тёплые покрывала, чтобы переждать опасность, как будто совсем не страшилась неизвестности, свыклась с какой-то тайной мыслью о неизбежном.

— Коль найдут они вход, то бегите к Троицкому монастырю подземельем. Поняла, Аксиньюшка? — Серафим строго посмотрел на неё.

— Придёт срок, узнаем, что делать, — она деловито оглядывала молельню, всё ли, что задумала, сделано. — Себя береги, Серафим и свитки. Время скоро. А ты иди, иди. Так надо. Мы справимся, — в серых глазах притаилась грусть и решимость.

— Знаю, сестра Аксинья. Чует сердце. В поселение пойду, — прощаясь, объяснил он. — Там народ честный, помогут. Брат Кирьян болен. Далеко не уйдём. Попрошу подводу дать или выкуплю. Жаль покидать обитель, да вижу, что беда из городища часто приходить будет. А сейчас, бог даст, избежим. Обустроимся на новом месте.

Спуск вниз он скрыл самотканой подстилкой, лежанку выдвинул, чтобы не нашли городские. Спрятал как смог. Быстро удалялся от скита, помня прощальный взгляд Аксиньи: живой, светлый и решительный. Зацепилась за душу дева, не вырвешь. Пока Серафим шёл, издали услышал отряд из городища, скрылся от них, наблюдая со стороны, слушая разговоры.

— Мужиков в острог или убить, а с ведьмой что?

Спрашивал некто у городского головы, который впереди шёл.

— С ведьмой я сам говорить стану. Будет знать, как брыкаться, да честным мужам отказывать, — зло пролаял тот.

— Ты ж жениться на ней хотел? А, голова? — весело поддел его главный над дружиною, так же шествующий впереди. — Готов был сироту без приданного в дом взять. Обхитрила она тебя, сбежала к скитнику.

— Помолчал бы ты лучше, — недобро ответил мужчина. — Не случалось, чтобы я девку гулящую с честной девушкой спутал. Теперь-то уж