Все наши завтра - Мэри Бакстер

Брук медленно брела по пляжу. День был ясный, солнечный, и она была рада тому, что одна. Шелест волн, тихо набегавших на песок, успокаивал ее.

Хотя старый Эли и тетушка Мэдж делали все, чтобы ей было хорошо у них, Брук порой требовалось одиночество – так было проще собраться с мыслями. Она дорожила такими мгновениями и своими прогулками по берегу океана.

Родные Эшли винили его в том, что их брак с Брук потерпел неудачу, хотя она не дала им никакого повода переложить вину целиком на мужа. Но и дед, и тетя видели, как несчастлива и неспокойна Брук, и сделали свои выводы.

Прошло уже несколько недель с тех пор, как Брук переселилась на Кауаи. Ее тревожное состояние не проходило, хотя физически она окрепла и чувствовала себя хорошо. Впалые щеки и круги под глазами больше не портили ее внешность.

Какое-то время она скрывала от Мэдж свою беременность, но вскоре поняла, что это бесполезно: пополневшая талия и грудь выдавали Брук с головой.

Поглаживая живот, она снова подумала о том, что ей больше всего хотелось иметь ребенка… и еще Эшли.

В последнее время тетушка Мэдж не раз заговаривала с ней о своем племяннике – ведь, в сущности, Брук мало знала человека, за которого вышла замуж.

– Дорогая, не стоит судить его слишком строго, – как-то однажды вечером сказала Мэдж.

Брук узнала, что Эшли лишился родителей в самом юном и уязвимом возрасте. Хотя дед обожал его, он не позволил внуку пережить тот период, который называется мальчишеским. Он требовал и ожидал от маленького мальчика зрелости, умения владеть собой и скрывать свои чувства, ответственности – словом, того, к чему ребенок совсем не был готов. Он любил его, но не понимал, а это совсем другая любовь. Мэдж пыталась вмешаться, но безуспешно: у Эли были свои идеи и планы воспитания единственного внука. Эли сам никогда не знал любви и не был любим. Только к старости он немного потеплел душой, но было поздно. Эшли давно вырос.

Мэдж рассказала Брук, как молилась о том, чтобы Эшли встретилась такая женщина, как она, Брук, которая могла бы возродить все то хорошее, что в нем есть, и научила бы его любить.

В который раз перебирая в памяти этот откровенный разговор с Мэдж, Брук чувствовала комок в горле, а на глаза навертывались слезы. Ей трудно было избавиться от чувства, что она не оправдала не только собственных надежд, но и надежд старого Эли и Мэдж, и прежде всего надежд Эшли.

В последнее время она часто беседовала с Эли. Брук искренне привязалась к старому джентльмену. Он по-своему любил внука и желал ему только добра. И хотя они почти не разговаривали об Эшли, Брук не сомневалась в чувствах Эли к нему. Ее же он воспринимал как любимую внучку. Они с удовольствием играли в карты, болтали и выезжали, насколько позволяло здоровье старика.

Если старый Эли и подозревал о беременности невестки, то ни словом не обмолвился об этом. Он понимал ее обиду и не хотел бередить раны.

Посмотрев на часы, Брук увидела, что забыла о времени, и прогулка затянулась. Хотя было еще довольно рано, ее долгое отсутствие могло обеспокоить Мэдж и Эли.

Направившись к дому, Брук вдруг почувствовала, что она не одна здесь. Остановившись, с опаской огляделась. Сердце неистово заколотилось в груди – на дорожке прямо перед ней возник Эшли. Выглядел он ужасно, лицо осунулось и казалось изможденным, словно он прошел через все круги ада, и Брук невольно подумала, что он так изменился из-за нее.

– Брук… – Голос Эшли дрогнул. В нем слышалась нерешительность.

– Да?.. – переведя дух, ответила Брук.

– Я ждал тебя, хотел поговорить.

Брук не была уверена, что готова к этому. Увидеть мужа после многих недель разлуки – это само по себе оказалось потрясением. Проще всего было бы отвернуться, прогнать его… и так и не узнать, что он хотел сказать.

Проведя языком по пересохшим губам, Брук наконец согласилась:

– Я тебя слушаю.

– И ты не поможешь мне?

– Нет.

– Ладно. – Эшли обреченно вздохнул и потер затылок, что у него всегда означало усталость и озабоченность. – Давай присядем на какой-нибудь камень, если тебе это будет удобно.

Брук кивнула. Место, которое он нашел, было достаточно укромным и удобным. Кругом была роскошь тропической растительности, воздух напоен ароматом цветов. Это был уголок любви, а не арена столкновений, ссор и обид.

Брук, повернувшись к Эшли, спросила:

– Ты давно узнал, что я здесь?

– Всего четыре дня назад, – хрипло ответил тот.

– Ты серьезно?

– Уверяю тебя, да. – В его голосе звучали горькие нотки.

– Я думала, – запинаясь, произнесла Брук, – что Джонатан и Энн давно сказали тебе, где я.

– Да, сказали.

– А почему ты говоришь, что узнал об этом только четыре дня назад? Не понимаю…

– Я позвонил деду спустя два дня после того, как узнал, куда ты уехала, но он заявил, что тебя здесь нет, ты улетела в Хьюстон к друзьям.

– Нет, нет! – воскликнула Брук и затрясла головой. – Эли не мог такого тебе сказать!

– Он сделал это, черт бы его побрал!

– Но почему?

– Сейчас я тебе объясню почему. Он вообразил себя богом. Решил преподать мне урок – во всяком случае, он так объяснил свою ложь. Он, черт побери, чуть не убил меня! Не представляешь, через что я прошел, пытаясь узнать, где ты и с кем. Я был на грани безумия, когда снова позвонил сюда уже из аэропорта в Хьюстоне и справился, слышал ли Эли что-либо о тебе.

– Ты был в Хьюстоне? – Брук не верила своим ушам.

– Да, черт возьми, был! Я хотел найти тебя и привезти обратно. Наконец старый тиран признался, что ты здесь и все время была здесь. Я бы придушил упрямого старика, если бы он попался мне в руки в ту минуту!

– Ох, Эшли, какой кошмар!

– Из Хьюстона я полетел прямо сюда и тут же позвонил твоему брату. Они с Энн извелись, гадая, где ты. Старый деспот всем нам задал жару.

– А я-то недоумевала, почему они мне не пишут, не звонят! Теперь понимаю.

– Не представляешь, через что ты заставила меня пройти с помощью моего деда.

– Я думала, что не нужна тебе теперь, когда… – слова застряли в горле, и Брук смолкла.

– Откуда у тебя эта дурацкая идея?

– Я… я видела тебя с Тони в тот день, когда улетала сюда, – призналась Брук.

– Неужели ты подумала?.. – Увидев страдание и обиду на ее лице, он поспешил объяснить: – Дорогая, то, что ты видела, – это был конец моего последнего разговора с Тони. Я попросил ее не вмешиваться в нашу жизнь и оставить меня в покое навсегда. Я сказал ей, чтобы не смела даже приближаться к тебе. Я посадил ее в такси – и только. Больше мы не встречались…

Брук изменилась в лице. Сколько времени они потеряли!

– Ты хоть немного любишь меня, Брук? – тихо спросил Эшли. – Если нет, то жизнь для меня не имеет смысла.