Врата Черепа - Робин Бейли

Онократос продолжил:

— Вы должны понять, что до тех пор, пока все выполняют мои указания, вы в безопасности, что бы ни происходило внутри треугольника, что бы вы ни увидели. Но стоит кому-то из вас только наступить на черту, печать будет сорвана… — Он провел большим пальцем по горлу и скорчил жуткую гримасу. — Опасно, очень опасно.

— Так что мы тянем, — бросила Стужа. — Они выполнят твои указания.

Онократос хмыкнул.

— Ты тоже должна быть чрезвычайно осторожна, — предупредил он. — Стоит тебе оступиться, и заклятие будет нарушено.

Стужа махнула рукой.

— Мне все это известно, — напомнила она ему. — Чем дольше я стою здесь, тем яснее понимаю, что это идиотская затея…

Онократос снова засунул руки в рукава.

— Тогда не будем откладывать. — Он обратился к Гелу на языке, которого девушка не понимала, затем спросил его: — Готов?

Гел кивнул.

Колдун закрыл глаза и сказал Стуже:

— Достань кинжал.

— Что? — в один голос вскричали Кимон и Трас Суртиан, бросаясь к ней.

— Стойте! — Ее голос эхом прокатился по залу. Она взглядом пригвоздила их к месту. — Не вмешивайтесь. Просто точно выполняйте все, что он вам будет говорить. — Девушка посмотрела на Траса Суртиана. — Ты хочешь спасти Аки? Тогда повинуйся ему. — Затем Стужа перевела взгляд на Кимона. — Если тебе дорога моя жизнь, повинуйся. И больше ничего.

— Начнем, — обратилась Стужа к Онократосу через плечо. Оба мужчины выглядели пристыженными.

Рука демона коснулась ее шеи. Его когтистые пальцы сделали несколько легких массирующих движений. Гел нагнулся к уху Стужи и прошептал так, чтобы слышала только она:

— Я восхищен тобой, женщина.

— Мне это безразлично, — ответила Стужа, не понижая голоса. Ее ладони были мокрыми от пота, червь сомнения подтачивал решимость. — Во всем происходящем повинно твое безумие.

— Не мое, — шепнул демон. — Я только орудие в руках Онократоса. — Но другого пути спасти детей я не знаю.

Стужа тоже не видела иного выхода. Гнев разливался в ней, словно черная желчь. Демон сказал, что он орудие колдуна. Но не он один. Онократос использовал их всех, чтобы спасти свою Калинду. Стужа схватилась за рукоять меча, и с ее губ сорвалось проклятие. Когда все это закончится, она заставит его заплатить. Если, конечно, вернется из ада, из самого сердца тьмы.

Она взялась за ножны Жала Демона. Стужа слышала дыхание товарищей, видела расширенные от ужаса глаза Траса Суртиана. Им было известно могущество кинжала. Она разделяла их страх. Стужа сжала зубы и обнажила кинжал. Он задрожал у нее в руках, требуя крови.

— Острие! — услышала девушка голос колдуна, отчетливо различимый сквозь шум. — Поверни его к себе! Смотри на него!

К крику кинжала примешался новый звук, и Стужа осознала, что это ее собственный голос. Она стонала и всхлипывала, словно испуганный ребенок. Стужа сильно прикусила губу, чтобы заставить себя замолчать. Она ощутила во рту вкус крови. Девушка медленно повернула кинжал, держа его на расстоянии вытянутых рук. Острие зловеще сверкало в мерцавшем свете.

Кинжал бился в руках. Его крик стал громче, настойчивее. Она никогда раньше не ощущала в нем такой силы! Что-то заволакивало ее сознание, подавляя волю.

«Кровь? Он чувствует мою кровь!» Она слизнула алую струйку, текшую по ее подбородку.

Глаза застилала красная пелена. Сквозь нее Стужа видела старого бородатого солдата. Его широкая грудь была прекрасной мишенью. Она смутно осознавала, что поворачивается; следующим, кого она увидела, был колдун, сделавший им столько зла. Затем демон; его нечеловеческая кровь будет настоящим пиршеством для кинжала. Наконец она взглянула на Кимона, на этого наглого щенка, который пробрался к ней под покровом ночи, чтобы убить ее за деньги.

Как много крови! Как много крови, чтобы утолить жажду кинжала!

Жало Демона трепетал в ее руке, высоко занесенной для удара. Она больше не контролировала свои движения, но каким-то уголком сознания понимала, что должно произойти. Собрав остатки исчезающей воли, она выкрикнула:

— Онократос!

Колдун произнес единственное слово, едва слышное сквозь крики, — это было имя демона. Новая сила появилась в Стуже. Девушка могла видеть энергию, окутавшую ее, словно алая аура, и освободившую волю от оцепенения. Стужа снова обрела контроль над собой. Крик стих, а затем и вовсе умолк, неудовлетворенный. Тишину в комнате нарушало лишь прерывистое дыхание ее друзей да стук крови в висках.

Она обернулась, чтобы посмотреть на Онократоса. Ей было отрадно видеть, что его лицо бледно и покрыто потом. Он с трудом сглотнул.

— Гел контролирует его, — объявил он. Стужа улыбнулась, услышав дрожь в его голосе. — Теперь смотри на острие. Поверни его к себе.

Девушка повернула кинжал к нему, ее улыбка расплылась шире. Но Гел стоял между ними.

Стужа вспомнила, как в первый раз демон усмирил дьявольское оружие. Это стоило ему огромных усилий. Как долго он сможет сдерживать его на этот раз?

Тысячи сомнений и страхов пронеслись в ее голове. Слишком поздно. Останавливаться нельзя. Кинжал был обнажен. Его надо использовать. Она повернула его, на этот раз по собственной воле. На заточенном лезвии играли отблески свечей.

— Гел будет освобождать силу клинка постепенно, пока не достигнет равновесия между его магией и своей. — Онократос говорил быстро. Выдавала ли эта поспешность его страх? Или он сомневался в возможностях демона? — Ты вновь услышишь крик, и кинжал потребует крови. Но Гел не позволит ему ударить. Это произойдет тогда.

— Что произойдет? — спросил Кимон.

— Ваша задача — просто находиться здесь, — оборвал его колдун. — И молчать.

Стужа вновь услышала крик, он был совсем тихим, словно доносился издалека. Девушка вздрогнула или это кинжал дернулся у нее в руках? Крик раздался снова, это был уже целый хор голосов, вопль душ, мучимых в аду. Да, Жало Демона дрожал в ее руках. Стужа чувствовала, как кинжал постепенно сгибает ее волю. Крик становился все громче, такого она еще никогда не слышала. Перед ее глазами была непроницаемая алая завеса, Стужа стала опасаться, что Гел не справился. Черные мысли начали овладевать ее сознанием, она снова перебрала в уме все потенциальные жертвы кинжала.

Но Стужа не нанесла удара. Она не сводила глаз с дрожавшего острия. Оно двигалось ритмично — стальная змея, гипнотизировавшая свою жертву. Кинжал повелевал, молил утолить его жажду, но не получал просимого.

Стуже казалось, что она в тисках: ей приказывали убить, но она не могла подчиниться. Ее словно разрывало на части. Боль пронизывала все тело. Слезы струились по щекам.