Золотая Орхидея (СИ) - Трефилова Майя

— Ханум! Ты мог бы быть хоть немного тактичнее! — воскликнула Руми, сжав кулаки.

— Не перебивайте его, — прежним ледяным тоном произнес Дер-Су. — Пусть говорит. Пусть ещё поведает, как я подставил своего брата. Лучшего момента узнать об этом я не предвижу.

Купец замялся, словно не до конца был уверен в том, что собирается сказать, но, выдохнув, произнес:

— Ты дал ему деньги на вино, зная об его слабостях, и отправил ко мне. Князя Пи-Но объявили бы новым патриархом при императоре, но ты позаботился о том, чтобы этого не случилось.

Дер-Су будто громом поразило. Всё было не так… Брат говорил другое, когда сознался, на что потратил деньги, выпрошенные на украшения. Горячо распылялся, как хотел освободиться от бремени, жить вольно, делать, что вздумается. Князь осудил его тогда, но понял. Оказывается, со стороны всё выглядело иначе… Впрочем, как и всегда.

— Ясно, — ответил Дер-Су.

— И оспорить не хочешь? — спросил Ханум, подняв бровь.

— Нет.

— А вдруг это неправда? Ты же лучше знаешь своего брата, — продолжал напирать купец.

— Я не буду разыскивать истину в твоих словах. Ты просто мелкий торгаш, лжец и преступник.

— Ну, знаешь… — Ханум опять принялся дуть щеки, но в этот момент вмешалась Руми:

— Хватит. Я хочу послушать историю.

— Почему ты изменила к нему отношение? — недоуменно вопрошал Ханум, кивая в сторону князя.

— Потому что он меня спас, если ты не понял, — она уже не скрывала своё раздражение. — Быть может, его, как и вас тогда, послало провидение. Не нам судить.

— Хорошо, Руми. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, — купец помрачнел, и Игнэ горестно взвыл. — Тогда слушайте и сами решайте, где ложь, а где правда.

— Начну издалека. Так вышло, что один из каменных бутонов, в которых пробудились драконы, попал на самый край Драгоценного Моря, где находится одинокий остров, заросший густым лесом. Первородный бутон запутался в мощных лианах и не коснулся земли, не напитался её теплом, оттого не раскрылся. Так и висел в своей люльке.

Шли сотни лет, образовалась империя. Драконам становилось тесно на архипелаге Ливнер. На востоке они искали новые земли и нашли далёкий остров. Существа Скверны по неведомой причине не смели ступить на его берег. Некую святость хранили те места. Переселенцы решили не тревожить землю: не рыли карьеры, не рубили лес, селились на краю лысых утесов, под которыми лежал белоснежный ракушечный песок.

В глубине чащи драконы заметили бутон, почти незаметный в растительной колыбели. Стенки его давно покрылись мхом. Удивившись находке, исследователи спустили бутон на землю, очистили и стали за ним наблюдать. Через несколько дней каменные лепестки стали необычайно теплыми, а ещё через сутки бутон раскрылся. Из него вышла женщина, прекрасней которой в стране драконов до этого не было. Длинные чёрные волосы скрывали её наготу. Те, кто увидел чудесное рождение, пали пред красавицей на колени, ибо не поверили, что перед ними Живущая на Земле. Даже имя ей дали на колдовском языке — Драголин. Как божеству. Заодно объяснили её присутствием святость острова.

Новорожденную обучили языку, этикету, правильному ношению одежды и украшений. Выстроили для неё отдельный дом, во дворе которого разбили сад. Она долго жила как обычная драконесса, разве что не в меру любознательная и любящая опыты. В ином обличии у неё оказалась редчайшая броня из зелёных алмазов и прозрачные, будто стеклянные, крылья. Драконы лишний раз убедились в божественной природе Драголин и решили, что ей требуется соответствующее обучение алхимии. Всюду летела весть об удивительной красавице, и со всех концов империи на остров потянулись светила науки, желающие обучать её. Даже патриархи частенько наведывались, давали драконессе уроки и дарили свои рукописи. Она быстро освоила несколько языков, вела переписку с эльфийскими оружейниками и колдунами. Вскоре её библиотека полнилась лучшими в мире трудами по алхимии и искусству боя на мечах, а родная земля прослыла обителью науки. Один учёный дракон, весьма пылкий и привлекательный, особенно преуспел, став постоянным гостем у Драголин, а потом и вовсе зажив с ней, как с женой…

— А без таких подробностей рассказ о победе над Опустошителем может обойтись? — прервал повествование Дер-Су.

— Не может. Это важная, я бы даже сказал, исключительной значимости деталь, определившая итог этой истории, — возмущенно ответил Ханум, а затем продолжил:

— Драголин оттачивала любые навыки, её образованность росла с каждым днём. Никто так до конца и не смог поверить, так одарён бывает Живущий на Земле. Более всего Драголин любила мастерить миниатюрные механизмы, которые по её воле меняли размер, форму и состав материалов, и носить их в причёске. Она не стригла волосы, в которых прятала целый арсенал. Вот такая необычная женщина.

Часто драконы предлагали Драголин стать их женой. Учёный решил, что его положение становится шатким. Он запретил возлюбленной сначала выезжать с острова, потом посещать местные собрания, заполняя её досуг новыми книгами, уроками и собой. Объяснял, что заботится о ней, но волновался только о себе. Запретов становилось больше, а в одиночку учёный уже не мог заниматься с ней, она превзошла его во всём. Драголин злилась на «супруга». Однажды они поссорились, и больше этот учёный в доме драконессы не появлялся. ОН поселился на другом конце острова, у края самого высокого утеса. А через несколько дней началась Казнь Мира…

Ханум выдержал торжественную паузу, оглядев по кругу всех слушателей. Дер-Су с трудом признал, что рассказ ему интересен, хоть слушать подробности личной жизни воительницы не нравилось. Мерзкий купец раскрывал свою сущность во всей красе. Ну да ладно. С карликом разбираться рано, есть дела поважнее…

— В долине Эю войска драконов и фениксов сражались с Аймери, Финниат, Сандрагатом и Корсуном, которые известны как Повелитель теней, Паучиха-Искусительница, Душитель и Опустошитель. Двое оказались в могиле вместе со своими погаными порождениями. Аймери, как мы теперь знаем, в последний момент сумел скрыться. Корсун сбежал ещё раньше. Не мог насытить бурлящее брюхо, если Живущие на Земле полны решимости и отваги, как в тот день. Поглощенные ожесточённым боем драконы его не преследовали. Перводемон бросился в море и в неистовом порыве переплыл его, добравшись до острова Драголин. За Корсуном тянулся след из мёртвой рыбы.

Местные драконы, далекие от материковой угрозы, не готовились к его появлению. Погибли все, кому не повезло в оказаться на западном побережье. Корсун свалил их тела в кучу и лежал сверху, а иногда запускал щупальца из чёрного тумана в трупы и играл с ними, как с куклами (боль кольнула сердце Дер-Су, но он не дрогнул).

Никто не смел выступить против гниющего чудовища, ведь его присутствие лишало рассудка. Учёный, влюбленный в Драголин, жил рядом с местом побоища. Волна безумия Скверны накрыла его, он сбросился с утеса в море и разбился насмерть. Порой Корсун приносил новые тела к своему лежбищу, и учёный-марионетка танцевал для перводемона.

Неожиданно с востока на песчаный пляж спустился змей в зелёной алмазной чешуе, который вихрем лент обратился в прекрасную женщину. Она не стала складывать стеклянные крылья, удерживая промежуточный облик. Драголин достала из причёски спицу, ставшую в тонкой руке мечом. Враг драконессы увидел её сердце и потому всю тёмную мощь вложил в мёртвое тело учёного. Тот ходил вокруг возлюбленной и раскрывал злые секреты своей души, насмехался и унижал Драголин. А чудовище пухло, поглощая страх и отчаяние всех жителей острова. Для недолгого насыщения ему не хватало боли воительницы. Демонический голос звучал в яви и у неё в голове. Любой бы на её месте сломался, но она держалась, а враг медлил расправляться с ней, надеясь прежде раздавить душевно.

Неслышно попросив прощения, Драголин лишила учёного головы.

Ещё через секунду стальные нити опутали Корсуна и придавили к трупам. Весь металл на телах погибших драконов помог Драголин. Перводемон выл и вырывался, но нити только сильнее впивались в мерзкую тушу. Воительница вонзила меч в пульсирующую тьму, а потом ещё один меч и ещё… Множество раз. Хрустели кости, когда Корсун катался по песку, пытаясь освободиться, но только загонял оружие Драголин глубже в демоническую плоть. Металла стало так много, что он мог сжать всё тело перводемона. Агония продолжалась почти сутки. Весь пляж усеяли кровавые останки и обрывки одежды. Никого не вышло бы опознать. Море касалось прядей драконессы, лишившейся всех спиц, державших причёску.