Мои персонажи - Екатерина Индикова

– Тебя что-то тревожит, Ал?

– Нет, друг. Я просто мечтал вчера ночью, вот бы стать персонажем какой-нибудь крутой книги или хотя бы этого твоего сонета.

– Ох, не стоит, героям «англичанина» не очень-то сладко приходилось.

– Да не важно! Представь только! Мама бы смогла бросить работу, Ба никогда бы плакала из-за меня. Возможно, мы могли бы найти моего отца…

А еще мы бы гуляли каждый день, не таясь, и все время впутывались бы в приключения.

– Это можно устроить и без книги.

– Обещай, Александр, что когда-нибудь напишешь о двух бесстрашных друзьях, великих путешественниках и каскадерах, кавалерах какого-нибудь ордена смелых…

– И как же их будут звать?

– Алекс и Альберт. Можно сделать красивый вензель из двух «А».

– А хотел бы ты друг познакомиться с самой красивой девушкой на свете? А? – Александр подмигнул Альберту и, видя его смущение, ощутимо ткнул в бок локтем.

– Прекрати! Они никогда не посмотрят на малявок вроде нас… Я видел сегодня двух на площади…

– О, я не об обычных прохожих. Хотел бы ты встретить ту единственную, которая сделает тебя самым счастливым мужчиной на свете?

– Ты похоже перечитал этого своего «англичанина».

– Прости, я выражаюсь не как подросток, что не делает мне чести.

– Конечно, я бы хотел встретить такую девушку, только ведь у меня нет ничего, что бы я мог ей дать.

– Ты можешь отдать ей свое сердце, поверь, друг этого вполне достаточно. И просыпайся скорее. Я тебя жду.

* * *

Я не знаю, что говорить. Я не знаю, слышишь ли ты меня. Алекс думает, что слышишь. Хорошо, если так. Я ведь… Во мне нет ничего особенного. Нет его способностей. Хотя, этот дурак Андреас Валис, помнишь его? Конечно, помнишь, так вот, он считал меня необыкновенной. Не думай только, что подобный тип испытывал ко мне какие-то чувства. Нет же, глупый, не сердись! Он так говорил лишь потому, что никак не мог подобрать мне партнера и все вздыхал, глядя на результаты тестов. Ведь понимаешь, по всем параметрам этих математических расчетов выходило все так, как я и предполагала. Я самая обыкновенная. Только, наверное, невезучая. Так я считала, пока не встретила тебя. Будто мне выдали премию за все горы неудач. Ты помог мне поверить, будто существует во мне некое зерно, способное прорасти во что-то большее, чем я есть. Мне нужно было лишь немного подождать и терпеливо ухаживать за нашим дивным ростком, но я все испортила. Мне не стоило меняться, ведь ты увидел во мне нечто, что делало меня не такой как все, делало меня собой. Я постараюсь вспомнить. Ты только очнись, пожалуйста, ведь без тебя ничего не выйдет. Я навсегда потеряю себя. Глядя на Алекса, я вижу, как это больно. Просто он не говорит об этом. Не дает жалеть себя. Я тоже не дам, ведь он сделал меня сильнее. Но я по-прежнему люблю тебя. В твоей жизни уже есть одна идеальная женщина. Мне никогда не придет в голову конкурировать с ней. То, что она сделала, невероятно. Я приписывала твою необычность всего лишь странностям и среде воспитания. Тише. Я хочу, чтобы ты знал – мне все равно, что думают доктора. Все это глупые ярлыки. У Анны получилось, получится и у нас. Ты только просыпайся. Мы тебя очень ждем. Ты никогда не будешь один.

* * *

– Милый Данко, большинство людей, к моему сожалению, не являются образцами добродетели, хотя предпочитают скрывать от других свои пороки.

– Пороки?

– Плохие поступки, дурные мысли…

– Я должен тебе признаться кое в чем, мама.

– Да сынок?

– У меня были дурные мысли. По поводу учителя танцев. Я ненавижу его уроки.

– Зато прекрасно танцуешь.

– Я бы с радостью забыл это.

– Ты, правда, хочешь забыть? Но ведь придется учиться снова. Никогда не знаешь, что пригодится.

– Только не вальс!

– Зря ты. Но почему бы не попробовать, заодно проверим, получится ли у тебя помочь мне переписать сказку.

* * *

Ладонь Алекса замерла над листком бумаги. Вены на запястье вздулись. Жилка у виска сильно пульсировала. Он прижал руку к голове и зажмурился.

– Вам больно, господин писатель? Ничего, не все детские воспоминания отдают липовым цветом. Доктор, пройдите к пациенту. – Вошла София. Лицо ее скрывала медицинская маска.

– Зрительные реакции в норме. Сильное переутомление. Пульс учащен.

– Он может продолжать? – Спросил усиленный селектором голос.

– Я бы не рекомендовала.

– Значит, может. Вы свободны доктор.

– Но господин Ограничитель…

– Доктор София, Вы свободны. – Алекс ободряюще сжал ее руку, так, чтобы человек наверху не заметил. Филипп продолжал.

– Итак. Психея Кей. Кто она? Монстр или талантливый психолог? Этим вопросом задавались газеты, когда она отправила Вашего папочку в дурдом. А Вы ни о чем не подозревали. Бедный маленький Данко. Слишком благородный. И совершенно не умеет танцевать вальс. Но не теперь. – Ограничитель усмехнулся. – Чувствуете, давно забытая мелодия звучит у вас в голове. Я не учитель танцев, Данко, я не буду бить по спине. – Алекс дернулся, будто бы и вправду получил тычок в поясницу.

– Доктор Константин, приведите участницу № 3. Женщина. 36 лет. Иностранка.

В комнату вошла Валерия. Алекс, шокированный агрессивным потоком воспоминаний, не сразу понял, кто перед ним.

– Ну что же, вы, господин писатель, пригласите даму, иначе вам помогут сильные и молчаливые санитары.

– Подонок… – Алекс, стиснув зубы, пошатываясь встал из-за стола и побрел к Валерии.

– Вэл…

– Алекс… – Они встали в позицию. Валерия быстро зашептала ему в ухо. – Я понимаю, ты не в себе. Но, пожалуйста, держись. Все будет хорошо. У нас есть план.

– Разговоры! – Прогремел голос в селекторе! Мадам Повереску, я наслышан о ваших танцевальных способностях от мистера Джеймса, так продемонстрируйте же их. Говорить будете, когда я разрешу. – Вэл злобно уставилась в стену, через которую, по ее мнению, проникал четкий, несколько обезличенный голос. Заиграла музыка. Алекс повел партнершу по круглому залу, стараясь не задеть по-прежнему стоявший посередине стол.

– Восхитительно! Ваша матушка бы гордилась нашей медицинской лабораторией. Я ее бы тоже попотчевал стимуляторами, если бы она была жива. – Алекс непроизвольно сжал руку Валерии.

– Не слушай его. Не надо.

– Ах, эта госпожа Повереску. Она-то знает, как некрасиво погибла Психея Кей. И как близко вы забирались к старинному румынскому кладбищу и руинам клиники для психических больных. Какая ирония! Ваша мать, Алекс была душевно больной. – Алекс только сильнее стиснул руку Валерии.

– Об этом вы не можете помнить.