Ведьмин подарок - Сергей Пономаренко

— Мой прадед работал поваром у Браницких, он много чего мне рассказал. Извините, я забыл представиться — Николай Ашукин, скульптор.

— По-моему, я вас видела на Подоле.

— Я живу в Белой Церкви, изредка бываю в Киеве — кое-что делаю на заказ, встречаюсь с друзьями. Странно, что вы меня запомнили.

— Могу даже сказать, почему. Мне тогда подумалось, что вам фрак более к лицу, чем обычный костюм.

— У меня есть фрак. — И Ашукин как-то по-особенному посмотрел, и от его взгляда мне стало не по себе, словно он меня при этом чем-то нехорошим вымазал. — Обратите внимание на Китайский мостик, милая барышня. По нему обязательно надо пройти и попросить толстого Янь Ваня исполнить задуманное желание. А вот желание надо задумывать в Альтанке. Мы туда еще сходим — это почти на берегу Роси.

Арочный мостик через пруд украшала красная ломаная крыша в китайском стиле, и мы перешли на другую сторону. Я шла рядом с Ашукиным, и на душе у меня было неспокойно — в моем спутнике ощущалась некая пугающая таинственность. Он указал на мастерски исполненные бронзовые фигуры, прячущиеся под зонтиками, — отдыхающего старика китайца с застывшим на лице выражением „что бы такое умное сказать?“ и стройной грациозной китаяночки. Бронзовые зонтики напомнили мне о превратностях природы — ноябрьское небо над нами нахмурилось, разбухло серыми мрачными тучами, грозившими дождем, но прерывать экскурсию мне не хотелось.

— Янь Вань — древний мудрец? — поинтересовалась я. — Изречения Лао-цзи, Конфуция, Чжу-Цзианя я когда-то даже выписывала для себя, а об этом мудреце не слышала.

— Он не мудрец, а один из многочисленных китайских божков, притом малосимпатичный — ведает подземным миром мертвых.

— Вы увлекаетесь китайской философией?

— Скорее мне нравятся ее отдельные постулаты, как, например, такой: смысл человеческого бытия состоит в наслаждении жизнью.

— Они не оригинальны — древний грек Эпикур, создавший школу гедонизма, утверждал нечто подобное, — блеснула и я познаниями, почерпнутыми из истории философии.

— Не совсем так. Гедонисты искали в жизни чувственные удовольствия, стремясь скрасить свою жизнь, а китайские мудрецы призывали наслаждаться жизнью как таковой.

— Они были утопистами и пофигистами, — возразила я. — Как можно наслаждаться жизнью, если нет материального достатка и не исполняются сокровенные желания?

— А если она длится достаточно долго, чтобы могли исполниться, как вы выразились, самые сокровенные желания?

— Что вы имеете в виду? — насторожилась я.

— Мы уже подошли к удивительной колоннаде „Эхо“, — ушел он от ответа, указав рукой на белый полукруг из множества колонн, словно перенесшихся из времен античности. — Скажите тихо слово на одном конце колоннады, и оно отчетливо будет услышано на другом. Говорят, что здесь не только слова, но иногда и чужие мысли можно услышать.

— О'кей, сейчас проверим, — согласилась я, энергично устремившись к другому концу колоннады, растянувшейся метров на тридцать. — Надеюсь, мысли у вас не кровожадные… Все, я на месте. Тихо говорите или громко думайте — я слушаю вас.

И тут до меня донесся громкий шепот: „Вы мне нравитесь. Я хочу, чтобы вы мне позировали в мастерской“.

— А вы мне нет, и вы до сих пор не ответили на поставленный вопрос, — отозвалась я, с тревогой наблюдая, как небо заволакивает черными тучами, из-за чего быстро смеркалось.

— В книге Желтого Владыки говорится, что высший человек в покое подобен мертвому, а в движении подобен машине. Он не знает, почему покоится или не покоится, движется или не движется.

— Что это за чушь?! — воскликнула я, а у самой мурашки поползли по спине. „А не этот ли малосимпатичный старичок тогда на меня напал? Хотя нет — нападавший был гораздо выше и мощнее. Но это ничего не означает — мы здесь только вдвоем, и кто знает, какие мысли бродят у него в голове, раз он говорит, словно бредит“.

— Его внешность и чувства не меняются от того, что люди смотрят на него или не смотрят. Одинокий он приходит, одинокий уходит, одинокий выходит, одинокий входит. И что может сдержать его? — продолжал ораторствовать Ашукин, нагоняя непонятными речами на меня страх.

— Вы хотите меня напугать? Для чего? — Я еле сдерживала себя, чтобы не броситься прочь, но ставшие ватными ноги не давали это сделать. Что толку было пытаться бежать, если от страха я едва держалась на ногах?

— Это изречения из древнего трактата Ле-Цзи, — донесся шепот. Но что я могла понять, не зная, кто такой Ле-Цзи и что надо моему новому знакомому Ашукину. Зазвонил его мобильный телефон, и я увидела, как мой старичок вышел из колоннады и скрылся за углом здания, видимо, не желая, чтобы я слышала, о чем он говорит. Это позволило мне прийти в себя, и я вновь обрела способность управлять своим телом.

В моей голове словно зажглась красная лампочка; „Опасность!“ Меня переполнял ужас, и я бросилась прочь от колоннады, стремясь как можно дальше оказаться от этого странного старика. Мне было ясно, что старик цитировал древнего китайского мудреца неспроста. Иносказательно он предупреждал о грозившей опасности и о том, что мне ее не избежать. Вот только мне было непонятно, делал это он из добрых побуждений или решил поиграть со мной, как кошка с мышкой?

Все смутные страхи» которые зрели в моей голове, материализовались в этом странном человеке и его речах, имеющих зловещий подтекст. Я летела как на крыльях, боясь даже оглянуться назад, — мне все чудился его пронизывающий взгляд, подобный взгляду горгоны Медузы, а зловещий шепот до сих пор звучал в моих ушах; непроизвольно я запомнила каждое его слово. Мне вспомнились молдавские сказки из далекого детства. Там девушка, спасенная героем Фэт Фрумосом, несясь вскачь на лошади, все время чувствовала спиной обжигающий взгляд настигавшего их злого чародея. Так и я, несясь на своих двоих, все время ощущала его присутствие за своей спиной, хотя это было невозможно — уж бегать быстро я умею! Старинный парк, несмотря на множество еще не увиденных красот, перестал меня интересовать, и я хотела как можно скорее добежать до своего автомобиля и оказаться в безопасности.

Здание администрации встретило меня темными окнами, возле него сиротливо маячил лишь мой автомобиль. На ходу разблокировав двери, я буквально влетела в салон, словно мне в спину дышала тысяча гнавшихся за мной чертей. Не прогревая двигатель, я включила первую передачу и только тогда посмотрела в заднее зеркальце. Предчувствие не обмануло меня: мой новый знакомый был уже совсем близко. Он не бежал, но двигался довольно быстро и энергично махал мне рукой, чтобы я подождала его. Желания общаться с ним в столь безлюдном месте у меня не было, и я нажала на газ, направляя автомобиль в сторону выхода из парка К счастью, мужчина не оказался киношным терминатором, умеющем бегом догонять автомобиль, более того, он застыл на месте — маленький, тщедушный. Но он заставил меня дрожать от страха. Длинная аллея, ведущая к выходу, за время моего пребывания в парке при няла мрачный и угрожающий вид. Мне все время казалось, что вот-вот из-за дерева выскочит мой преследователь и, растопырив руки, перегородит дорогу. Не думаю, что при виде его я нажала бы на тормоз, а не на газ.