Специальные команды Эйхмана. Карательные операции СС. 1939–1945 - Майкл Масманно

С удлиненной челюстью, в толстых очках, он, казалось, прятался за ними, как за непроницаемой маской. Он продолжал настаивать, что не знает ничего о том массовом убийстве. Более того, Хенш заявил даже, что ничего не знал о приказе фюрера об уничтожении евреев. Он также утверждал, что и его предшественник, которого Хенш сменил на посту командира зондеркоманды 4а, никогда не упоминал при нем о еврейском вопросе. А предшественником Хенша был не кто иной, как штандартенфюрер СС Вернер Брауне, который никогда не демонстрировал особого нежелания ни поговорить на тему о евреях, ни отдать приказ об их казни. Мог ли Хенш говорить правду, когда заявлял, что убийца евреев Брауне хранил полное молчание о проблеме, которой отдавался с полным энтузиазмом и которой посвящал все свое внимание?

«Он совсем не упоминал о евреях?»

«Нет».

«В разговоре с Брауне слышали ли вы от него слово «еврей»?»

«Ваша честь, я сейчас не помню, но я не могу представить себе, что мысль о мерах против евреев…»

«Произносил ли Вернер Брауне слово «еврей», когда обсуждал с вами ваши обязанности как сменившего его на должности?»

«Я не знаю, ваша честь. Не могу вспомнить».

«Да или нет?»

«Нет. Я не помню этого».

Изрядно поэксплуатировав доверчивость слушателей в вопросе о содержании его разговоров с Брауне, Хенш решил и в дальнейшем злоупотреблять нашим простодушием. Несмотря на то, что, по его собственным словам, он прибыл к месту службы всего через несколько дней после того, как там произошла массовая бойня, в которой погибли 1224 еврея. Но, как утверждал Хенш, ни один из солдат зондеркоманды, участвовавших в том расстреле, ни единым словом не обмолвился о том событии.

«Допустим, что вы действительно не присутствовали на месте, когда это произошло… Но не кажется ли вам, что в тот момент или позже о той казни евреев должны были говорить солдаты, над которыми вы приняли командование?»

«Нет, ваша честь».

Я понимал, что в связи с важностью проблемы трибунал не мог удовлетвориться просто отрицательным ответом, поэтому я принял решение продолжить допрос: «Вы только что заявили, что у вас не было причин сомневаться в правильности этих документов. Следовательно, если 1224 еврея были расстреляны вашими подчиненными до того, как вы приняли командование подразделением, не кажется ли вам странным, что все то время, когда вы находились рядом со своими подчиненными, совершившими убийство, не было сказано ни одного слова по поводу того странного события, что 1224 человека были казнены лишь за то, что они были евреями?»

Хенш, по-видимому, был решительно настроен ни в чем не сознаваться, как бы неправдоподобно ни звучали его показания.

«Ваша честь, я могу только сказать, что ни о чем не знал и ничего не слышал тогда об этом. В частности, я ничего не знал о приказе фюрера до момента, когда оказался здесь, в Нюрнберге».

Поразительное заявление о том, что он не знал о приказе фюрера до того, как прибыл в Нюрнберг для того, чтобы предстать перед судом, то есть, по крайней мере, через четыре года после того, как тот приказ стал руководством к действию для каждого нацистского функционера, каждого офицера и рядового СС, настолько было похоже на откровенную ложь, что я не мог прекратить допрос.

Я напомнил обвиняемому, что он признал то, что в рапортах были указаны правильные данные. Затем я в третий раз переспросил, как он мог объяснить тот факт, что, несмотря на то что его подразделением буквально перед его прибытием были умерщвлены 1224 человека, никто ни единым словом не обмолвился об этом?

«Не находите ли вы это странным?»

Несмотря на то что на его лице отразилось множество самых противоречивых чувств, Хенш сумел справиться с ними: «Ваша честь, об этом ни разу не было упомянуто, и никто не вел разговоров об этом».

Но Хенш не был так уж не осведомлен о расстрелах, как он хотел показать. Незадолго до суда он собственноручно составил отчет на 25 страницах о деятельности эйнзатцкоманд; при этом на более чем восьми страницах он писал именно о казнях и о том, как они осуществлялись его подразделением.

«…От меня потребовали, чтобы я точно указал число казней, которые, по моим оценкам, мои подчиненные выполнили согласно моим приказам, в период, когда я возглавлял зондеркоманду 46 (в начале главы 4а. – Ред.). На это я должен заявить следующее: не имея в своем распоряжении соответствующих рапортов, я не могу дать эту информацию. Приблизительное количество не будет соответствовать реальной цифре. По этой, а также другим причинам, указанным выше, я не в состоянии сделать такие расчеты».

Невозможность для Хенша даже примерно оценить количество казней, которые были осуществлены его зондеркомандой, в то время, когда он был ее командиром, практически означали уже то, что, по крайней мере, их было немало, если это слово имело какой-то смысл. Была и еще одна причина для того, чтобы предположить это. Из изложенного автором восьмистраничного письменного описания массовых казней следовало то, что он был хорошо знаком с механизмом массового истребления, и его трудно было заподозрить в дилетантизме в данном вопросе. Давайте рассмотрим несколько фрагментов из его добровольного заявления:

«Казни осуществлялись стрельбой с ближайшего расстояния, обеспечивающего уверенное прицеливание. Насколько я помню, таким расстоянием считалось 8 – 10 шагов.

Я должен вновь самым энергичным образом не согласиться с предположением, что расстрелы осуществлялись каким-то стандартным способом; на самом деле казни выполнялись ведением стрельбы пулеметными очередями по большим скоплениям людей со средних дистанций, или выстрелами в шею, или с фиксацией приговоренных в наклонном положении.

Я лично несколько раз наблюдал за казнью. Когда это было возможно, я старался появляться перед командой исполнителей неожиданно.

Я помню, что главной темой обсуждения было то, как обеспечить мгновенную смерть приговоренного, без причинения ему прижизненных ранений. При этом подчеркивалось, что необходимо обязательно целить в голову, чтобы казненный умер сразу».

Хенш заявлял, что никогда никого не убивал без суда. Он также убеждал суд, что в случаях, когда приказы о ликвидациях исходили от армейского командования, он лично знакомился с делами приговоренных. Однако при перекрестном допросе, который вел профессор Хорлик-Хохвальд, выяснилось, что Хеншу приходилось знакомиться с делами приговоренных, не имея на руках никаких письменных документов относительно их преступлений.

«Если вы не получали таких письменных документов, в которых указывались бы те преступления, которые совершил приговоренный, как вы могли узнать, в чем состояла его вина, и как вы могли ознакомиться с доказательной базой, чтобы удостовериться, что приговор был вынесен справедливо?»