Дочь заклятого врага (СИ) - Морейно Аля

Филиппов перемещает руку на живот, и гладит, будто успокаивает малышку, чтобы она не испугалась моих сумасшедших ощущений. При этом не перестаёт двигаться, наоборот, наращивает темп.

Мы снова целуемся. Это создаёт стойкое ощущение, что мы занимаемся любовью. Словами объяснить невозможно. Я словно растворяюсь в нём, а он – во мне. Сплетаемся языками и щедро делимся интимной, очень личной энергией. Так, будто мы – по-настоящему влюблённая пара…

По глухим стонам, которые прорываются между поцелуями, я понимаю, что Вадим близок к финалу. Его пальцы ласкают мою самую чувствительную точку, возрождая дикое возбуждение, словно только что я не испытала сильнейший оргазм. Мы взлетаем одновременно, стонем друг другу в рот и продолжаем целоваться.

– Зойка, ты фантастическая, потрясающая… – он бормочет комплименты, между которыми осыпает мои щёки и шею поцелуями.

Чувствую себя расслабленно и очень… счастливо. Я не помню себя такой. Даже в самом начале брака с Орловым после секса я обычно испытывала недоумение. Грех жаловаться – он не оставлял меня без оргазма, но… Всегда в постели у нас присутствовало это проклятое “но”. Поначалу оно вызывало удивление, потом обиду, а позже трансформировалось в раздражение и отвращение к сексу и мужу.

Я не знаю, что будет дальше. Через несколько часов я сяду в поезд и уеду домой. Вадим сказал, что не оставит меня с малышкой. Что он имел в виду? У нас с ним будут отношения? Или он говорил о материальной поддержке?

Я не боюсь остаться одна… Когда я узнала о беременности, то готовила себя к жизни матери-одиночки, которая сама решает все свои проблемы. Сама зарабатывает на жизнь, сама принимает решения, сама реализует планы и за всё несёт ответственность. Меня это пугало, не было уверенности, что справлюсь. Я искала в интернете рассказы успешных женщин, которые в одиночку растят детей, ещё и карьеру делают. Они меня вдохновляли и убеждали, что не так страшен чёрт, как его малюют. Я настроилась и свыклась с такой перспективой.

Но сегодня моя самоуверенность резко пошатнулась. То ли мама безразличием выбила у меня почву из-под ног, то ли не оправдавшиеся надежды на финансовую подушку. И когда отчаяние вцепилось в горло костлявыми пальцами и начало душить, как супер-герой в мультфильме, появился Филиппов.

Я не верю в судьбу, гадание и гороскопы. Но как объяснить, что именно в тот момент, когда я нуждалась в поддержке, ему попалась на глаза жёлтая статейка, которая побудила его сорваться с места и приехать ко мне? Нереально, необъяснимо, но факт…

Я лежу у Вадима на плече. Одной рукой он прижимает меня к себе, другой поглаживает живот. Малышка проснулась и несколько раз толкалась, вызывая у него восторг. Я к её шевелениям уже привыкла, а по началу тоже не переставала восхищаться.

Идиллию разрывает звонок моего телефона.

– Ответишь? – спрашивает Филиппов, и, получив утвердительный ответ, отстраняется и встаёт, чтобы принести мне трубку.

Удивляюсь, увидев на экране фотографию брата. Он давно не звонил мне, я даже не знала, что у него есть мой новый номер.

– Алё! – стараюсь не выдать волнения.

– Зойка, вы где? Ты говорила, что у тебя поезд только ночью. Я думал, вы с мамой домой поедете. Сто лет ведь не была у нас…

Я молчу, жду, когда он завершит свой монолог. Мне почему-то становится очень стыдно и унизительно… Всего несколько минут назад я чувствовала себя самой лучшей и необходимой, а теперь возвращаюсь к ощущению своей ненужности и болезненного одиночества…

– Я приехал, думал поужинать с вами и закинуть потом тебя на вокзал. А Анна сказала, что тебя нет и не было у них.

– А мама? – слова даются с трудом, меньше всего мне хочется оправдываться.

– Мамы нет, охранник сказал, что она как уехала утром, так ещё не приезжала. Звоню ей – не отвечает.

– Ну вот… Мамы нет. Что мне там одной делать? – пытаюсь хоть как-то выровнять своё унизительное положение.

– Не понял. То есть ты не с мамой?

– Нет. Она после суда спешила по делам, а сейчас, – бросаю взгляд на часы, – думаю, она где-то с Ларисой.

– Это как? Ты в кои веки приехала, а она с Ларисой? – он, кажется, искренне удивлён, значит, не только мне это показалось диким. – Как такое может быть? Или вы поссорились?

– Видимо, у них там что-то очень важное… Слава, я не знаю. Она после нотариуса сказала, что ей нужно ехать, – оправдываюсь.

Мне безумно стыдно и обидно за себя… Почему мама не захотела провести сегодня день со мной? Неужели так трудно было отложить свои дела на завтра? Снова ощущаю себя человеком даже не второго сорта, а третьего или и вовсе десятого.

– Ну ладно, ты сейчас где? Давай хоть немного посидим, пообщаемся. А то я скоро забуду, как ты выглядишь.

– Я в гостинице…

Отключаю звук и обращаюсь к Филиппову:

– Это Слава, мой брат. Он предлагает где-то посидеть…

Мне совсем не хочется расставаться с Вадимом. У меня ещё есть несколько часов до поезда, и я бы с радостью провела их в крепких мужских объятиях. Пусть это нерационально и утопично, пусть завтра реальность окажется холодным душем. Но это всё будет потом… Сейчас я хочу купаться в его тепле и нежности. Мне как воздух необходимы положительные эмоции!

Но и брата хочется увидеть. Не исключено, что он остался единственным моим близким человеком.

– Тут в гостинице неплохой ресторан. Пусть подъезжает. Поужинаем, а потом я провожу тебя на поезд.

Называю Славе адрес и отправляюсь в душ. Жаль, что нужно уходить. Я бы с удовольствием ещё немного повалялась с Вадимом в кровати. Будет ли у меня когда-нибудь ещё такой шанс?

Пока я одеваюсь, Филиппов бронирует столик. Мы приходим в зал немного раньше брата. Волнуюсь. Слава хочет просто так повидаться? Или собирается сказать мне что-то важное? Что, если предложит финансовую поддержку из доставшихся ему денег? Это было бы справедливо, ведь он унаследовал миллионное состояние от отца и деда. Это – деньги нашей семьи, дед завещал не разбазаривать его имущество, а передавать детям и внукам по наследству.

Он был строгим, в чём-то даже жестоким, но любил меня. Ему бы и в голову не пришло отдать меня Орлову в нагрузку к прииску или ударить по лицу, наказывая за развод. Думаю, старик раскритиковал бы папино решение оставить меня без копейки. Даже если отец не хотел делиться со мной своими деньгами, где-то должна быть моя доля в наследстве от деда!

Я точно знаю, что дед упомянул в завещании всех внуков в равных долях. Когда он умер, я была достаточно большой, чтобы запомнить это, но слишком беспечной, чтобы вдаваться в подробности.

Слава после рабочего дня выглядит немного усталым, но расплывается в улыбке, как только замечает меня.

– Привет! – не решаюсь броситься ему на шею, хотя очень сильно хочется. – Это Вадим… – запинаюсь, не понимая, как должна представить Филиппова.

Брат переводит взгляд на моего спутника и меняется в лице.

– Я знаю, кто это. Ты правда с ним? Орлов был прав – ты спуталась с этим мерзавцем? – он смотрит зло и не выбирает выражений.

Что происходит? Если бы эти слова произнёс Вадим, то я бы могла объяснить такую реакцию ненавистью ко всем Мезецким. Хотя это тоже выглядело бы не слишком адекватно, ведь когда погибла его мама, Слава был совсем ребёнком и не может нести ответственность за случившееся.

Если бы не была произнесена фамилия моего бывшего мужа, я бы подумала, что тут какая-то ошибка или испорченный телефон. Но я понимаю, что Олег мог намеренно наплести моим близким что угодно на Филиппова, обвиняя во всех смертных грехах. Ведь если бы не Вадим, я вряд ли смогла бы добиться свободы.

– Это – мой адвокат, – чеканю каждое слово. – Я догадываюсь, что у Орлова на него зуб за то, что помог мне с разводом. Но не понимаю, зачем ты повторяешь за ним этот бред. Возможно, ты не до конца представляешь, что за человек мой бывший муж…

– Зоя, твои отношения с мужем меня не касаются. Ты решила с ним развестись – это твоё дело, я не буду в это вмешиваться. Но неужели ты не понимаешь, что этот подонок тебя использует?