Дети Хурина - Джон Толкиен

— Славный же из тебя утешитель! — воскликнула она. — Но Брандир, друг мой: замужняя ли, безмужняя, дева или мать, только не в силах я выносить этот ужас. Победитель Судьбы ушел сражаться с судьбою далеко отсюда, и как же мне оставаться здесь и ждать, покуда придут нескорые вести, добрые либо дурные? Может статься, уже нынче ночью он повстречается с Драконом — и как же мне пережить эти страшные часы, ежели не нахожу я себе места?

— Не знаю, — отвечал Брандир, — но так или иначе, а часы эти минуют и для тебя, и для жен тех двоих, что ушли вместе с Турамбаром.

— Пусть поступают они так, как велят им сердца! — воскликнула она. — Что до меня, я здесь не останусь. Многие мили да не отделяют меня от опасности, что грозит моему мужу. Я пойду навстречу вестям!

И потемнело в глазах у Брандира от ужаса при этих словах, и воскликнул он:

— Не сделаешь ты того, если достанет у меня сил удержать тебя. Ибо тем самым ставишь ты под угрозу весь замысел. Только благодаря этим многим милям можно успеть спастись, если случится худшее.

— Если случится худшее, так спасаться я не пожелаю, — молвила она. — Ныне же никчемна твоя мудрость и меня ты не удержишь.

И вышла она к людям, что еще не разбрелись с площади в поселении Эффель и закричала:

— Мужи Бретиля! Я здесь ждать не стану. Если господин мой погибнет, тогда все надежды обернутся ложью. Ваши земли и леса будут выжжены дотла, и все дома ваши обратятся в пепел; и никто, никто не спасется! Так для чего мешкать здесь? Ныне иду я навстречу вестям и тому, что уготовила судьба. Пусть же те, кто со мной согласен, следуют за мною!

Многие захотели сопровождать ее: жены Дорласа и Хунтора, поскольку любимые их ушли с Турамбаром; а другие — из сострадания к Ниниэли и желания поддержать ее; а многих иных поманил в путь сам слух о Драконе — в дерзости своей или безрассудстве (мало зная о зле) надеялись они полюбоваться на деяния славные и неслыханные. Ибо воистину привыкли они видеть в Черном Мече героя столь великого, что мало кому верилось, будто сам Глаурунг способен одержать над ним верх. Потому, не мешкая, выступили они в путь большим отрядом, навстречу опасности, которой не понимали; и почти не отдыхая по дороге, к ночи добрались наконец усталые путники к водопаду Нен Гирит вскорости после того, как ушел оттуда Турамбар. Однако ночь остужает головы; и теперь многие дивились собственной опрометчивости; когда же услышали они от разведчиков, оставшихся там, как близко подобрался Глаурунг и что за отчаянный план измыслил Турамбар, упали они духом и не осмелились идти дальше. Иные встревоженно поглядывали в сторону ущелья Кабед-эн-Арас, но ничего не видели и не слышали, кроме холодного голоса водопада. Ниниэль же устроилась поодаль; все тело ее сотрясала крупная дрожь.

Когда же ушли Ниниэль с отрядом, обратился Брандир к оставшимся:

— Се! Не считаются со мною вовсе и пренебрегают моими советами! Так изберите же себе иного вождя: здесь и сейчас отрекаюсь я от власти и от своего народа. Пусть Турамбар именуется владыкой вашим, раз уже присвоил он все права мои. И пусть никто более не приходит ко мне ни за советом, ни за исцелением!

И Брандир сломал свой жезл. А про себя подумал:

«Ныне ничего больше у меня не осталось, кроме лишь любви к Ниниэли; потому куда пойдет она, ведомая мудростью или безумием, должно идти и мне. В этот темный час ничего нельзя предугадать; но, может статься, даже я смогу оградить ее от какого-либо зла, ежели окажусь поблизости».

Засим Брандир перепоясался коротким мечом, что прежде случалось нечасто, и взял клюку, и поспешил так быстро, как только мог, за ворота, и покинул Эффель, и захромал вдогонку за остальными вниз по долгой дороге к западной границе Бретиля.

Глава XVII

СМЕРТЬ ГЛАРУНГА

Наконец, когда землю укрыла ночная мгла, Турамбар и его спутники пришли к ущелью Кабед-эн-Арас, и порадовались они гулкому грохоту воды: хотя шум этот наводил на мысль об опасности, поджидающей внизу, зато в нем тонули все прочие звуки. Тогда Дорлас отвел их чуть южнее, и спустились они вниз по расщелине к подножию утеса, но здесь охватил Дорласа страх, ибо реку загромождало немало каменных глыб и громадных валунов, и бушевал и ярился вокруг них поток, клыками перемалывая все на своем пути.

— Это — путь к верной смерти, — молвил Дорлас.

— Это — единственный путь, будь то к смерти либо к жизни, — возразил Турамбар. — От промедления переправа легче не станет. А потому — за мной!

И Турамбар пошел первым, и благодаря ловкости и доблести, а может быть, и волею судьбы, переправился благополучно и обернулся, и всмотрелся в непроглядную тьму, пытаясь разглядеть, кто идет следом. Рядом с ним обозначилась темная фигура.

— Дорлас? — спросил он.

— Нет, это я, — откликнулся Хунтор. — Дорлас, похоже, сплоховал на переправе. Ибо можно любить войну, и при этом страшиться многого другого. Он сидит и дрожит на берегу, сдается мне, и да поразит его стыд за речи его к моему родичу.

Турамбар и Хунтор отдохнули немного, но вскорости ночной холод пробрал их до костей, ведь оба они насквозь вымокли, — и они двинулись вдоль реки на север, к лежбищу Глаурунга. Там ущелье сужалось, и вокруг становилось все темнее; пробираясь вперед на ощупь, они различали высоко над головой слабый отблеск, словно от тлеющей головни, и слышали, как взрыкивает Глаурунг, забывшийся чутким сном. Тут принялись они карабкаться к самому краю обрыва, ибо в этом заключалась вся их надежда — подобраться к врагу снизу, там, где не прикрывает его броня. Но столь нестерпим сделался ныне смрад, что головы у них закружились, и оскальзывались они то и дело, и цеплялись за древесные стволы, и боролись с приступами тошноты, в бедственном своем положении позабыв все свои страхи, кроме одного только: сорваться и рухнуть вниз, прямо на клыки Тейглина.

И молвил Турамбар Хунтору:

— Попусту растрачиваем мы убывающие силы. Пока не будем мы уверены, где именно проползет Дракон, бесполезно подниматься выше.

— Когда мы узнаем доподлинно, поздно будет искать дорогу наверх из ущелья, — отозвался Хунтор.

— Истинно говоришь ты, — молвил Турамбар. — Но там, где все зависит от случая, должно случаю и довериться.

Потому остановились они и стали ждать, и видели они из темноты ущелья, как высоко в небе серебристая звезда медленно восходила по тусклой полосе неба; и тогда Турамбар постепенно погрузился в сон, и во сне всю свою волю вложил он в то, чтобы удержаться и не упасть, в то время как черный прилив тащил его вниз, захлестывая ноги.