История куртизанок - Элизабет Эбботт

Очевидно, если бы стало известно, что Кароль II и Елена Лупеску геройски боролись с антисемитизмом, это произвело бы самое благоприятное впечатление. Но истинное положение вещей было иным. Ни он, ни она, как представляется, особенно не переживали по поводу лишения румынских евреев их прав и свобод, включая право зарабатывать себе на жизнь. Близкое окружение Елены представляло собой странную смесь евреев и антисемитов, как будто терпевших друг друга или, по крайней мере, откладывавших на потом взаимную вражду в присутствии женщины, которую многие историки признали, «возможно, самой могущественной фавориткой двадцатого столетия»{78}. Лишь неуязвимость положения фаворитки Кароля защитила ее от унижений, выпавших на долю других евреев.

Елене это было хорошо известно. Она резко отзывалась о Гитлере и замышляла заговор против Кодряну, но при этом категорически отрицала собственное еврейское происхождение. В воспоминаниях, опубликованных в лондонской «Санди ньюс», она писала: «Мой отец был румыном. Моя мать — русская. Мы не евреи, хотя о нас так говорят. У меня есть друзья-евреи, которых я очень люблю, и, если бы я была еврейкой, я бы этим гордилась»{79}. Тем не менее в более безопасной обстановке она признавалась, что в ее жилах течет (хоть такого не может быть) одна десятая еврейской крови. Однако, несмотря на это лукавство, румыны и другие, включая Гитлера, были уверены в том, что она еврейка.

Харизматический лидер «Железной гвардии» Корнелиу Зеля Кодряну заявил, что не убил Елену лишь потому, что опасался, как бы после этого Кароль не утратил контроль над своими действиями. Когда Кароль, в конце концов, понял, насколько опасной силой стала «Железная гвардия», он приказал убить Кодряну. Нет никаких свидетельств причастности Елены к убийству, но ее огромное закулисное влияние дает все основания полагать, что она могла, по крайней мере, побуждать Кароля избавить Румынию от одного из ее самых популярных и жестоких антисемитов.

Но Кодряну был лишь одним из ее бесчисленных врагов, Елену травили и преследовали и другие антисемиты. Студенты университетов на митингах требовали ее смерти. Шофер, отвозивший ее во дворец, где она по ночам встречалась в постели с королем Каролем II, был уволен, когда его жена проболталась о его суждениях об «этой грязной еврейке». Доктор Нойбахер, возглавлявший немецкую экономическую миссию в Бухаресте, говорил Елене о том, как трудно было Германии заключить союз с королем, фавориткой которого была еврейка. Он пытался убедить ее покинуть Румынию и перебраться в нейтральную Швейцарию, но Елена отказалась.

Жизнь самой влиятельной в Румынии женщины не была ни легкой, ни простой. Несмотря на то что она держала правящую клику в ежовых рукавицах, в королевском дворце ее считали persona non grata [20]. Бухарестские сплетники знали, что она ездит туда только по ночам. Это щекотало им нервы и одновременно пугало, когда они слышали невероятные истории о том, как Михай, молодой наследник престола, проснувшись однажды ночью, увидел голого отца, бежавшего по дворцовому коридору, и Елену, которая в неглиже гналась за королем с пистолетом в руке. В соответствии с другим шокирующим слухом, который, возможно, содержал в себе долю истины, Елена состояла в близких отношениях со своим новым шофером, который стал ее доверенным лицом и близким другом.

Если Елена иногда и спала с другими мужчинами, ее интерес к ним ограничивался физическим влечением и был мимолетным. А с Каролем ее связывало чувство сильной и трепетной любви. Это чувство прошло проверку временем, выдержало испытание огнем византийской политики Румынии и антисемитизма, а кроме того, разгоревшимся в Европе пожаром войны. Спальню Елены и дворец Кароля связывала специальная телефонная линия. «Она [Елена] приносит мне вечное блаженство», — признавался Кароль в своем дневнике. И еще: «Я постоянно ощущаю непреодолимую потребность в ней. Она составляет неотъемлемую часть моего существа». И еще год спустя: «Моя к ней любовь сильна как всегда. Не могу себе представить жизнь без нее»{80}.

Кароль хотел, чтобы Елена вникала во все аспекты его частной жизни, включая отношения с сыном. Ему очень не хотелось, чтобы Елена Греческая настраивала Михая против Елены, и он делал все возможное, чтобы удалить мать своего сына от двора. Вместе с тем Кароль всячески стремился к тому, чтобы Михай хорошо относился к Елене Лупеску. Та делала все, что было в ее силах, чтобы околдовать сына так же, как она сумела околдовать отца, и нередко говорила «мои мальчики», имея в виду Кароля и Михая.

По мере того как Елена укрепляла свои позиции во дворце, положение ее злейших врагов тоже упрочивалось. После убийства руководителя «Железной гвардии» к нему выросли симпатии среди определенных слоев населения, и популярность Кодряну после смерти возросла, подобно вере в Христа. Кароль ответил тем, что сам называл революцией сверху. Он запретил политические партии и профсоюзы, учредил Фронт национального возрождения, единую проправительственную политическую группировку, и провозгласил себя диктатором. Фронт национального возрождения с рабским подобострастием копировал введенные Муссолини и Гитлером порядки, вплоть до того, что перенял и фашистское приветствие. Даже настроенные против евреев румыны стали обвинять Кароля в сговоре с Гитлером, хотя сходились на том, что Елена из-за своего еврейского происхождения не могла принимать участия в таком предательстве.

К весне 1939 г., когда неумолимая сила нацизма, сокрушая все на своем пути, покатилась по Европе, СССР, союзник Германии, выступил против Румынии, аннексировав Бессарабию и Буковину. Кароль настойчиво призывал Гитлера защитить Румынию от коммунистов. Но вместо этого Германия помогла Венгрии захватить Трансильванию. В отчаянии Кароль решил заручиться поддержкой «Железной гвардии». Однако румынские националисты попытались организовать государственный переворот и вывели на улицы толпы народа, требовавшего крови Елены Лупеску. Елена скрылась во дворце, который собиралась разрушить. Она упаковала все попавшиеся ей под руку сокровища, а потом в течение двух дней жгла обличавшие ее документы. Вскоре она и Кароль были готовы к бегству из страны — но куда могла направиться эта пара? Кароль приказал доверенному человеку попросить об убежище Гитлера. «Его я приму, а женщину — нет», — ответил виновник Шоа{81}.

Шестого сентября Кароль II с мрачным видом подписал документ, который фактически означал его отречение от престола восставшей и распадавшейся страны в пользу его девятнадцатилетнего сына Михая, хотя тот слезно просил не взваливать на его плечи такую колоссальную ответственность. Кароль оставил мольбы сына без внимания. Они с Еленой сели в стоявший наготове королевский поезд, полностью загруженный тоннами их имущества, включая машины, двух пекинесов и трех пуделей.