Годовые кольца истории - Сергей Георгиевич Смирнов

или широкие географические рамки отвела судьба этносу в этой решающей фазе его истории. Великий накал страстей приводит к великим свершениям в маленькой Тоскане и в огромной России, на острове Хонсю и на плато Анахуак.

Вклады в общечеловеческую культуру всех народов, прошедших испытание Новым временем, оказываются сопоставимыми по величине, хотя в каждом случае – оригинальными и незаменимыми.

11. На исходе Реформации

(1667 год)

Полтораста лет прошло с того дня, когда монах-августинец Мартин Лютер огласил в Виттенберге свои 95 тезисов против господствующей Церкви. Сознавал ли он, что губит Католический Интернационал европейских народов, основанный девятью веками раньше папой Григорием I ? Вероятно, сознавал – но не видел беды в разрушении того, что отжило свой век. “Мы наш, мы новый мир построим!” – таков был мотив всей жизни Лютера. Бесспорно, эта жизнь удалась. Рядом с Католической Европой выросла Протестантская Европа, где верующие в Христа общаются с ним напрямую - без посредства священников и читают Священное Писание на своем родном языке, вольно толкуя его вечные сюжеты.

Печатный станок спас Лютера от гибели и забвения: его листовки гуляли по всей Европе, наравне с энцикликами папы и декретами светских властей. Просвещенные европейцы с изумлением поняли: вдохновенный одиночка может успешно противостоять всемогущей и вечной Церкви! Как будто вернулись времена ветхозаветных пророков или христовых апостолов… И пророки явились во множестве, и пошел между ними великий спор с бранью и насилием с участием огромной массы активных мирян.

Через полтора века общеевропейская революция, наконец, утихла. Даже буйная Англия вернулась под власть законного монарха Карла II, пригласив его на отчий трон без предварительных условий. Молодой король сразу доказал свою гражданскую зрелость: казнив или изгнав (по суду!) несколько десятков заговорщиков и цареубийц, он больше никого не попрекает ни впадением в кальвинистскую ересь, ни учреждением Республики, ни казнью своего упрямого и недальновидного отца. Те же революционные генералы командуют в армии; те же адмиралы ведут эскадры в бой против голландцев, отстаивая новорожденную власть Британии над морями и заморскими колониями. Те же купцы-пресвитериане командуют английской экономикой; их единоверцы-профессора спокойно преподают в Оксфорде и Кембридже, не опасаясь преследований со стороны англиканских епископов. Прошедшую революцию велено считать печальным недоразумением; общая амнистия искупила пролитую в боях кровь, и английский народ вернулся к мирному сосуществованию со своим монархом.

Но культурная революция совершилась. Если всякий мирянин имеет право лично и мысленно общаться с Христом, лишь временами прибегая к помощи старших товарищей (пресвитеров) - значит, он вправе лично исследовать Природу, изменяя ее во славу Божию и на благо себе. Труд купца и мореплавателя, банкира и ученого признан особой формой “трудовой молитвы” – наряду с издавна благословенным трудом пахаря, кузнеца или иконописца. В итоге открылся необозримый простор для оригинального культурного творчества, адресованного и доступного не всей массе народа, а лишь отдельным профессиональным сообществам. И уже претворился в жизнь давний замысел вольнодумного канцлера Френсиса Бэкона: создать в Англии “Новую Атлантиду” – республику ученых испытателей Природы.

В 1660 году Карл II утвердил устав Королевского Общества – не первой, но самой могучей Академии Наук в обновленной Европе. Ее основали ученый граф Роберт Бойль и королевский духовник Джон Валлис, королевский архитектор Кристофер Рен и неутомимый экспериментатор Роберт Гук. В чем же эти лидеры научного Возрождения превзошли своих итальянских коллег и предшественников ?

Никто из ученых англичан не может еще сравниться с Галилеем или Кеплером. Но те гении были одиночками: всю жизнь они скитались по Европе в поисках очередного мецената или в бегстве от очередых властителей. Английских ученых это не заботит: уверенные в самостоятельном процветании, они призывают под свое знамя каждого естествоиспытателя, независимо от его веры, национальности или происхождения. Лучше бы ему, конечно, знать латынь… Но если очередной умелец-экспериментатор не силен в латыни (подобно Антону Левенгуку из Голландии) – Королевское Общество найдет переводчиков для его статей, найдет и демонстраторов, способных повторить его эксперименты. Ибо Опыт есть главная ценность в новой науке; Королевское Общество выбрало своим девизом “Nullius in Verba” – “Ничего на словах!”

Первый президент Общества, Роберт Бойль – аристократ по происхождению и вундеркинд по природе. Начинал он, естественно, с древних языков, а в 15 лет познакомился с трудами Галилея и Декарта. Его звездный час пробил в 1657 году: узнав об опытах Герике с ваккуумом, Бойль изобрел (и построил с помощью Гука) отличный вакуумный насос и погрузился в эксперименты. Правда ли, что дробинка и пушинка одинаково быстро падают в вакууме ? У Галилея это была гипотеза; Бойль проверил ее на опыте. Передается ли через вакуум звук, или свет, или электрическое притяжение ? Все это было впервые выяснено в опытах Бойля и Гука.

Затем Бойль занялся исследованием газов: обычного воздуха и тех “субстанций”, которые рождаются в химических реакциях. Выяснив связь между объемом газа и его давлением, Бойль пришел к “атомной” гипотезе: что всякий газ состоит из мелких частиц, разделенных пустотой и быстро движущихся, а потому проникающих в любую щель. Не надеясь наблюдать отдельные атомы, Бойль начал классифицировать их скопления (ЭЛЕМЕНТЫ) на основе химических опытов, которые он (также впервые) тщательно описывал и публиковал, чтобы каждый естествоиспытатель мог их повторить и проверить. И хотя при жизни Бойля новые элементы открыть не удалось, все же начался их сознательный поиск. Так Химия отреклась от многих предрассудков Алхимии и Философии – но не отказалась от таких изначальных задач, как классификация природных стихий и взаимодействий между ними. Кислоты, основания и нейтральные вещества – эти понятия ввел в науку также Бойль.

Совсем иным человеком был Роберт Гук - сын бедного священника и непременный секретарь Королевского Общества, обязанный по долгу службы воспроизводить на заседаниях все опыты, сообщения о которых поступали в Общество. Справиться с этой задачей мог только гениальный экспериментатор и инженер-изобретатель; к счастью, Гук был таким. Не будучи профессиональным астрономом, он открыл в 1664 году двойную звезду (вторую – в историии астрономии). Гук первый исследовал упругость физических тел – и построил первые пружинные часы, более точные, чем маятниковые часы Гюйгенса. Увлекшись (как и Левенгук) микроскопическими исследованиями, Гук впервые обнаружил клеточное строение растительных тканей – но наблюдать внутреннюю жизнь клетки он еще не мог. Не довелось Гуку доказать наблюдением и гипотезу Гарвея о полной замкнутости двух кругов кровообращения – через легкие и через мышцы. Это сделал иностранный член Королевского Общества - Марчелло Мальпиги из Болоньи. Его коллега Ян Сваммердам из